Евгений Ежуков - Пограничная стража России от Святого Владимира до Николая II

Угрозы тем не менее мало действовали на крымчаков. На предупреждения турецкого султана крымский хан отвечал: «Если я не стану ходить на валашские, литовские и московские земли, то чем же я и мой народ будем жить?..»

Русскому князю тоже не приходилось рассчитывать на миролюбие крымских татар, а принимать меры по укреплению безопасности своих подданных и огромных, но слабо защищенных границ государства. Кроме того, постоянная угроза для Москвы таилась в набегах не только крымчаков, но и казанских татар. Василий не мог смириться с тем, что вместе с Мухаммед-Гиреем в последнем набеге участвовал и казанский хан Саип-Гирей.

Против Казани были двинуты московские войска. Хан Саип сбежал в Крым, оставив своим преемником племянника – тринадцатилетнего Сафа-Гирея. Казанцы обратились к Василию III с просьбой утвердить его на троне. Князь согласился и выслал в Казань свое посольство, но к этому времени Сафа-Гирей изменил свое решение и нанес оскорбление московскому послу.

В 1530 году Василий послал под Казань рать судоходную, конную и пешую во главе с воеводами Иваном Бельским и Михаилом Глинским. Казанцы просили мира, дали клятву воеводам никогда не нападать на московские земли и направили посольство в Москву. Было решено на ханский стол в Казани поставить Еналея из семьи Гиреев, состоявшего на службе у московского князя. Кроме того, Василий построил в казанской земле город Васильсурск и, чтобы ослабить благосостояние Казани, открыл ярмарку близ монастыря Макария Унженского, приказав русским купцам съезжаться туда вместо Казани. Таким образом было положено начало знаменитой Макарьевской ярмарке, переведенной позднее в Нижний Новгород. На данном этапе с Казанью было покончено благополучно.

В 1523 году Василий III присоединил к Москве Новгород-Северское княжество, прикрывавшее юго-восточные границы Руси. Государь обвинил новгород-северского князя Василия Шемячича в том, что он, зная о походе крымских татар на Москву в 1521 году, не предупредил его. Шемячич был заточен в тюрьму. Юго-западный угол московской территории оказался выдвинутым далеко вперед. Началось постепенное продвижение на юг от реки Оки в области «Дикого поля», что сужало татарскую вольницу, прижимая ее к Черному морю. Позднее здесь были построены укрепленные города, которые образовали Тульскую оборонительную линию, защищавшую Русь с юга. Еще раньше, в 1510 и в 1517 годах, Василий III присоединил к Москве Псков и Рязань, что значительно укрепило могущество Руси перед лицом постоянных внешних угроз. «Москва и впрямь может стать третьим Римом», – шутил князь, вспоминая письмо, которое прислал ему инок псковского монастыря Филофей. «Да весть твоя держава, благочестивый царь, яко вся царства православных христианские веры снидошася в твое едино царство. Един ты во всей поднебесной христианам царь… яко два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти, – уже твое христианское царство иным не останется…»

Тем не менее папа римский Лев Х не оставлял попыток подчинить православных христиан римской церкви. Василий III получил от него письмо следующего содержания: «Папа хочет великого князя и всех людей Русской земли принять в единение с римской церковью, не умаляя их добрых обычаев и законов; хочет только поддерживать эти обычаи и законы, грамотою апостольскою утвердить и благословить. Церковь греческая не имеет главы, патриарх Константинопольский в турецких руках. Папа, зная, что в Москве есть духовенство и митрополит, хочет его возвысить и сделать патриархом, как был прежде Константинопольский; наияснейшего царя всея Руси хочет короновать христианским царем…»

Василий понимал, что все это дипломатическая игра, призванная скрыть ту истину, что православие на Руси хотят заменить католичеством; он никогда не смог бы смириться с этим, как не смирятся с этим и все его подданные. И он отверг эти домогательства вежливо, но твердо: «Государь наш Божьей волею от прародителей своих закон греческий держал крепко, так и теперь волею Божьей крепко держать хочет». В Рим он отправил пышное посольство.

В последние годы царствования в жизни Василия случилось событие, которое отразилось не только на его личной судьбе, но и всей России. Однажды, посетив дворец князей Глинских, он встретил там молодую женщину изумительной красоты – Елену. Стройная, гибкая, как лоза, с огромными черными глазами и копной густых, волнистых, цвета воронова крыла волос, она произвела на него настолько сильное впечатление, что на всю оставшуюся жизнь он стал пленником любви к ней. Несомненно, эта женщина обладала огромной магической силой. Что бы ни делал князь – ехал ли на войну, охотился ли в подмосковных лесах или принимал иностранных послов, всегда перед его взором неожиданно всплывал ее чарующий образ, и он думал: «Я, великий государь, располагаю жизнью и смертью многих тысяч своих подданных, но не могу приказать своему сердцу остановиться и замолчать».

Дома с нескрываемой тревогой во взгляде его встречала жена Соломония. Тоже некогда красавица, теперь уже потерявшая былой блеск и обаяние, она становилась ему все более далекой и чужой. «Надо развестись с ней, – думал Василий Иванович, – тем более есть и причина: у нас нет детей». Не остановила его и христианская заповедь: «Что соединено Богом, да не разлучают люди».

Василий обрел союзника в лице митрополита Даниила, от которого он получил разрешение церкви на развод с Соломонией. Против этого шага царя выступил видный церковный иерарх Вассиан Патрикеев, однако государь приказал свою добродетельную, но неплодную жену постричь в монахини.

Испрашивая разрешение на новый брак у восточных патриархов и настоятелей Афонских монастырей, Василий получил от всех отказ, причем Иерусалимский патриарх Марк в пророческом духе писал ему, что если он, вопреки церковным канонам, дерзнет вступить в законопреступный брак, то будет иметь сына, который удивит весь мир лютостью. Но и это не остановило князя. Его новая избранница, Елена Глинская, 23 августа 1530 года родила столь ожидаемого наследника, в крещении нареченного Иоанном.

Народная молва донесла, что в это время над Москвой бушевала гроза. Огромные молнии сверкали почти беспрерывно, а раскаты грома слились в мощный, потрясающий гул. Василий и весь православный люд радовались наследнику, но радость эта после его восшествия на престол сменилась вскоре горем: Иоанн оказался очень жестоким царем, за что и был наречен Грозным.

Вот так личная жизнь князя Василия переплелась с судьбой народа…

Но жизнь на Руси продолжалась, и ничто не могло остановить могучую поступь набиравшего силу Московского государства. Оно росло и крепло под бдительным надзором чудо-богатырей – старорусских воинов-пограничников. Они несли свою полную опасностей и лишений службу на самом краешке Русской земли, не помышляя о почестях и славе, а лишь о том, чтобы преградить пути тем, кто пытался с мечом проникнуть в ее пределы. И в это великое дело вложил часть своей души и сердца великий Московский Божией милостью государь Василий III.