Владимир Кикнадзе - Невидимый фронт войны на море. Морская радиоэлектронная разведка в первой половине ХХ века

Агентурной разведки на флотах не было, а сведения, добываемые агентурной (тайной) разведкой особого отделения МГШ, были ограничены и не удовлетворяли потребности флотов в разведывательной информации. Штат агентов был незначителен, а сами кадры не в полной мере подготовлены; связь – недостаточно надежна и не позволяла передавать сведения с требуемой оперативностью. Германский сигнальный код был разослан на флоты лишь 13 июля, где его еще предстояло размножить. Только 15 июля был поднят вопрос о посылке офицеров, умеющих отличать свои корабли от неприятельских, на форты Ино, Красная Горка и Кронштадт. На месте сведущих людей в этом деле не оказалось. Во всем чувствовалась запоздалость [161].

В результате в момент наибольшего обострения политической напряженности командование Балтийского флота оказалось практически отрезанным от жизненно важной для него информации, а необходимость наличия более полных и достоверных данных о противнике стала понятна командованию лишь за считанные дни до начала войны. «Страдаем отсутствием сведений, где и что делает германский флот, то же и шведский, также вероятный противник… Теперь особенно нужна была агентура, а у нас ее, видимо, совсем нет» [162], – докладывал в МГШ за несколько дней до начала войны командующий морскими силами Балтийского флота адмирал Н.О. Эссен [163]. Еще резче выражался флаг-капитан по оперативной части штаба флота капитан 1 ранга А.В. Колчак [164]: «Мы совершенно лишены сведений о противнике. Разведке нашей цена 0. Она ничего путного не делает» [165]. Представленный в Генмор Эссеном проект посылки морских офицеров на коммерческие суда, совершавшие рейсы в Германию, был отклонен ввиду недостаточной проработанности [166]. К 25 июля 1914 года был подготовлен проект организации

«Службы наблюдения за противником во время войны», в которой насчитывалось бы 13 агентов. Курировали агентурную разведку на Балтике лишь два морских офицера – заведующий «столом Балтийского театра» Особого делопроизводства старший лейтенант В. Виноградов и его помощник старший лейтенант Р. Окерлунд, чего явно было недостаточно. Тем не менее, количество сотрудников этого делопроизводства до конца войны так и не изменилось [167].

Отсутствие зарубежной агентуры, способной с началом военных действий вскрывать планы и намерения командования военно-морских сил Германии (и Турции после ее вступления в войну), привело к тому, что именно внедрение агентов-наблюдателей, отслеживавших перемещение неприятельских сил и докладывающих об этом, было выбрано в качестве основного направления деятельности МГШ по организации агентурной разведки на морских театрах военных действий. И если первоначально имела место явная недооценка агентурно-разведывательной службы, то в дальнейшем роль агентуры излишне переоценивалась. Командовавший Балтфлотом с мая 1915 года по сентябрь 1916 года вице-адмирал В.А. Канин [168], «вследствие излишней доверчивости к донесениям агентуры» неоднократно был введен в заблуждение сведениями о местоположении неприятельского флота [169].

Единственным разведывательным органом на Балтийском флоте, который реально был способен добывать необходимые сведения о противнике, являлась Служба связи. Хотя до войны морские силы России располагали незначительным количеством станций и наблюдательных постов из числа БНПиС, занимавшихся ведением радиоразведки, «не было ни одного движения германских кораблей, которое сразу же не сделалось бы известным нашему флоту» [170]. Вместе с тем, двойственное положение БНПиС – работа в интересах разведки флота и подчиненность начальнику Службы связи, создавало некоторые трудности в организации радиоразведки.

Результаты радиоразведывательной деятельности накануне войны, а также в первые дни военных действий убедили командование флотов в необходимости создания помимо БНПиС Службы связи станций радиоразведки, оснащенных соответствующим радиооборудованием, техникой и специалистами – радистами-разведчиками и дешифровальщиками (хотя об этом свидетельствовал гораздо ранее еще опыт Русско-японской войны 1904–1905 гг.). Наиболее интенсивно и успешно эта работа развернулась на Балтийском флоте. Так, на побережье Балтики уже в августе 1914 года для ведения радиоразведки были выделены на БНПиС южного (Гапсаль (Хаапсала), Кильконд (Кихелькона, о. Эзель), В. Дагерорт (о. Даго)), западного (Преете, Утэ, Або (Турку)) и северного (Гельсингфорс (Хельсинки) – два, Ганге (Ханко)) районов по три радиоприемника. В дальнейшем эти БНПиС были оформлены как разведывательные станции (радиоперехвата и радиопеленгаторные).

В августе 1914 года на о. Эзель, при авиастанции Папенхольм близ г. Кильконд, началось испытание первого радиопеленгатора с вращающимся коммутатором: вокруг мачты, высотою около 30 м было радиусом растянуто 32 антенных канатика длиною 100 м каждый, ориентированных в плоскостях от истинного меридиана места через каждый румб. При достаточной мощности перехватываемого сигнала он позволял определять направление (пеленг) на объект с точностью до 11,25 градуса [171]. После успешных испытаний в сентябре такой же пеленгатор установили в Ганге, как раз к началу постановки активных минных заграждений. В конце декабря радиопеленгаторы были установлены на о. Геншер и в Гапсале, обеспечив более точное местоопределение кораблей противника, а сами станции стали называться морскими радиокомпасными (МРКС). Помимо них наблюдение за радиопереговорами немцев должны были вести корабли, имевшие радиоприемники.

Задачи, стоявшие на тот момент перед радиоразведкой, по характеру разделялись на две группы. Первая – «задачи активные, направленные в сторону противника», включала следующее: «1) Улавливание с последующим нанесением на карту сосредоточения неприятельских сил на том или ином направлении или участке театра. 2) Прием и разбор радио противника. 3) Разбор и учет позывных неприятельских кораблей, береговых пунктов и должностных лиц. 4) Раскрытие дислокации сил противника с учетом происходящих в ней изменений. 5) Учет по расшифрованным радио движения неприятельских кораблей, самолетов и дирижаблей. 6) Раскрытие позиций неприятельских подводных лодок, расположения его минных заграждений и мест выброшенных морем мин». Из этих задач вытекали следующие функции: «сбор, систематизация, отбор и обработка радио-материала; информация командования и флота; инструктирование по обстановке выходящих в операцию кораблей». Вторая группа задач радиоразведки, «касающихся собственного радиотелеграфирования», предусматривала: «законспирирование собственного радиотелеграфирования; подчинение его строгой дисциплине; обеспечение полной стойкости своих шифров и кодов» [172].