Ирина Никитина - Энигма. Беседы с героями современного музыкального мира

Ирина:На сегодняшний день необходимо безупречное образование.

Марис:Безупречное. Но не только в этом дело. Дело в огромном количестве детей, которые учатся музыке. Вот Корея, Китай. Как молодежь приходит на концерты, я помню по тому, как давал автографы после концерта. Это было невероятно, около двух часов, и все молодые, молодые. Они хотят учиться музыке, приезжают в Европу. После успеха, скажем, Ланг Ланга, потрясающего музыканта, 40 миллионов китайцев начали изучать игру на фортепиано. Вы можете себе представить! 40 миллионов! Вот как это влияет!

Ирина:Да, и вокалисты. Последние лет десять это великолепные китайские, корейские, тайваньские, японские певцы. На европейских сценах и даже на американских их очень мало, а голоса изумительные.

Марис:Мне кажется, что сейчас расцвет русской вокальной школы. Так много наших певцов замечательных на Западе, которых здесь не знают.

Ирина:Почему их здесь не знают?

Марис:Они работают там, не раскручены как звезды, не участвуют в ведущих фестивалях, но голоса есть совершенно потрясающие. Я в последние годы оперы больше слушал, чем дирижировал, так что знаю, какое невероятное количество именно русских певцов.

Ирина:А почему вы редко дирижировали оперой?

Марис:К сожалению… Вы знаете, я занят в симфонической музыке. А оперы – это, так сказать, недописанная страница моя.

Ирина:То есть есть к чему стремиться?

Ирина:Марис, вы, как никто другой, с огромным уважением и глубиной показываете русскую оперу за рубежом: 2011 год – «Евгений Онегин», 2016 год – «Пиковая дама», 2017-й – на Зальцбургском фестивале «Леди Макбет Мценского уезда», 2018-й – там же «Пиковая дама».

Марис:К сожалению, так сложилось в моей жизни, я довольно мало дирижировал оперы, все больше симфоническую музыку, но вот, благодаря Зальцбургскому фестивалю, меня пригласили и спросили, что же я хочу дирижировать. Я, конечно, хотел «Пиковую даму» и… Нет! Первым был Шостакович, «Леди Макбет Мценского уезда». Я считаю «Леди Макбет» и «Пиковую даму» шедеврами русской музыки. Правда, до этого в амстердамском Концертгебау оркестре, где я работал главным дирижером, я делал «Онегина».

Ирина:Со Стефаном Херхаймом.

Марис:Да. Так что Амстердам и Зальцбург – города, которые опять возбудили во мне большую страсть к опере. Я всегда очень переживал, что не могу уделять много времени опере, поэтому в Мюнхене стал делать оперы в концертном исполнении. Даже так, семистейшн (в полусценическом) – наполовину с движениями. Нет, я это начал делать ещё в Осло, в 1996 году. Точно помню, потому что, к сожалению, во время этого исполнения «Богемы» Пуччини я получил инфаркт.

Я понимаю, что я никакой не режиссер, но всё равно, какие-то давать идеи, когда выходить, откуда выходить, там я начал сам. И мне нравилось. Певцам через музыку ты обязательно даешь направление, эмоции, мысли. Певец должен понимать, что он поет, и, понимая текст, выражать то, что выражено в музыке.

Ирина:Марис, вы очень часто дирижируете с закрытыми глазами.

Марис:Правда?!

Ирина:Да, это замечательно, это показывает, насколько вы весь внутри. А почему в мире с удовольствием исполняют симфоническую музыку Чайковского, Стравинского, Рахманинова, Шостаковича, а к операм относятся осторожно? В чем проблема? Язык?

Марис:Французская опера исполняется на французском языке, «Русалка» Дворжака – на чешском, так что язык – это, может быть, маленькая причина. Мне кажется, люди просто недостаточно знакомы с русской оперой. Вот смотрите, Зальцбург, туда приглашали и приглашают, в общем-то, мало русских режиссеров и дирижеров. Если бы меня не пригласили, то, может быть, не состоялась бы «Леди Макбет». А так как я дирижирую, меня приглашают, я это ставлю. Во всех театрах мира главный дирижер-интендант решает, какой репертуар. И если они не знают русскую оперу, то и ставить не будут. Есть, конечно, исключения – «Онегина» во всем мире любят и ставят, «Пиковую даму».

Ирина:Но осторожно!

Марис: Осторожно, совершенно верно.

Ирина:«Пиковую даму» представил первый раз Густав Малер – композитор и дирижер, сначала в Вене, потом в Нью-Йорке, всего через 12 лет после ее появления, то есть как современную оперу. И он поставил её на немецком языке.

Марис: Да, но это, видите, опять благодаря Малеру. Интендант Зальцбургского фестиваля Маркус Хинтерхойзер любит русскую музыку, он приезжает к нам часто, он человек очень образованный. В прошлое лето я слушал, как он играл произведения Уствольской. Он сам пианист, замечательный концерт дал, и музыка Уствольской замечательная. Я ее хорошо помню, мой отец много дирижировал в то время музыку советских композиторов, и я всех знал, они приходили к нам домой. Галина Уствольская, тогда еще очень молодая, очень талантливая.

Ирина:Наша, ленинградская.

Марис: Да, ленинградская. Если продолжать нашу тему, я думаю, очень много зависит от личностей, которые заинтересованы и хотели бы слушать русскую оперу. Вы правы абсолютно, что русскую симфоническую музыку играют гораздо больше. Даже романсы Чайковского или Римского-Корсакова немало исполняют. Обожают фортепианные концерты Рахманинова, Прокофьева. Шостакович ведущий композитор. Так что многое вошло в мировой музыкальный репертуар.

Ирина:Очень надеюсь, что так же произойдет и с русской оперой. Ваш вклад здесь огромен. «Пиковую даму» на Зальцбургском фестивале ставил немецкий режиссер Ханс Нойенфельс, у которого довольно скандальное прошлое. Как вы отреагировали, когда вам его предложили?

Марис: Скажу откровенно, очень волновался. Я знал его постановки, но мне внушил спокойствие и уверенность художественный руководитель фестиваля Маркус Хинтерхойзер. Он сказал: «Если что пойдет не так, я руку свою тебе в огонь ставлю». И я понял, что он будет с ним беседовать, чтобы его не занесло.

Ирина:Марис, а чего именно вы опасались: провокации, непонимания?

Марис: Нет, я боялся того, что происходит в опере: режиссеры начинают выдумывать, не опираясь на музыку. То, что они поменяют время, скажем, происходящего на сцене, ну… ладно, это можно, но, когда они не следуют замыслу композитора, начинается большая трагедия, и это недопустимо. Поэтому я всегда с настороженностью отношусь к рекомендациям и готов, знаете, как кошка прыгнуть, если надо, возразить режиссеру. Я, конечно, понимаю, что может возникнуть ситуация довольно конфликтная. Но принцип есть принцип, музыка есть музыка, и надо следовать им, нельзя идти на компромисс. Лучше не дирижировать, отказаться. К счастью, я работал с режиссерами очень талантливыми, очень интересными, и они с большим уважением относились к музыкальному материалу. И когда я говорил, они меня слушали. Нойенфельс потрясающе вник в глубину музыки, в глубину этой страшной трагедии.