Джон Фэи - До чего же довёл меня блюграсс. Блюзы и монстры, которые разрушали мою жизнь

Пейзаж другой планеты.

Миновав это место, мы оказались на асфальтированной площадке, оборудованной качелями. Стояли на ней и незнакомые мне механизмы – тоже для детской забавы.

Далее последовали месяцы моего обучения обращению со всей этой техникой.

И это было весело.

Плюс физкультура.

Как я уже сказал, там были качели, но была и карусель, и машины, чьих названий я не знал.

В толпе других детей мы смотрелись несколько обособленно. Но это никого не раздражало, потому что я был новым соседом, получившим от старожилов самый радушный приём.

Раз в неделю организация проводила торжественное собрание.

Мы называли себя «Член-клубом», Азалия-Сити.

У клуба был флаг с крылатым пенисом, парящим в небесах на белоснежных крыльях. У пениса имелись яички, а сам он был красный на фоне голубизны израильского флага. Наш флаг был великолепен. Может кто и смеялся, но у нас был прекрасный флаг.

И я был самый маленьким среди обитателей этого пригородного парадиза.

В том, что это «парадиз», они меня и убедили. По ряду показателей это совпадало с истиной, то есть, воздух был чист, виды красивы, а густые рощи располагали к играм. А сколько вокруг росло цветов и деревьев! Сколько кроликов, черепашек, хорьков и бурундуков обитало вокруг!

Меня сделали членом «Член-клуба», я посетил несколько собраний. Там было довольно скучно, ничего не происходило. Ничего было толком не сказано, мы попросту убивали время.

Какое тут к чёрту веселье? И вот, наконец, однажды запахло азартом.

Президент Эдди, двенадцати лет от роду, коснулся проблемы церквей:

– Церковь – организация репрессивная, – заявил он. – Сродни школе, полиции и клубу «Лайонс». Они хотят нас контролировать, не давая нам высказаться. Они вообще детей не любят. Они не желают нас замечать, не то, что выслушивать. Исчезни мы окончательно – их ликованию не будет предела. Нас не истребляют только потому, что мы их имущество. Взрослым хотелось бы изобразить своё дремучее мироустройство «страною счастья», где пасутся стада смазливых опрятных детишек, играя в свои безобидно-безмозглые игры. Едут они так, скажем, по улице Преисподней, наблюдая как мы носимся, такие невинные на расстоянии. Издалека мы в самом деле выглядим нормально. Но стоит им копнуть глубже – по домам, по дворам, и они занервничают. Они психанут, потому что в нас они видят себя в своём собственном детстве, пока их не воспитали, обучив различать вонь и грязь, и не зариться на малолеток, возбуждая их, когда те на всё готовы. В общем, их тоже возбудили. Только кто их спрашивал, надо им это или нет?

– Никто! – заорали мы хором.

– Им бы только сидеть по своим ракушкам, толкуя про бизнес и биржу и о том, каким цветом выкрасить гостиную на выходных – слушай, мы тут затеяли покраску, ты бы пришёл и помог. Это ведь так интересно. Ох, как это интересно. Да. Да. Да.

Говоря это, Эдди передразнивал маляров-любителей, блистая каждым словом и жестом, в роли мима он был ослепителен.

– А в следующий вторник мы празднуем день рождение нашего Элмера. Не желаете присоединиться? – Ах, непременно. Взрослые совсем не любят детей. Потому что дети недоразвиты, не понимают религию и любят жестокие забавы на грани садизма. Мы ходим в школу от выходных до выходных, а по субботам вынуждены помогать предкам в уборке. По воскресеньям – пожалуйте в церковь. У нас нет ни единого дня на активный отдых, чтобы побыть теми, кто мы есть – детьми. Разве мы виноваты в том, что мы всё ещё дети? Отвечайте!

– Нет! – взревела толпа. – Быть ребёнком нормально!

– Если церковь так необходима, почему они сами туда ни ногой? Подвезут, высадят и приветик.

Ответом были крики одобрения и коллективное «зиг хайль».

– Церковь заодно с педсоветом, родительским комитетом, полицией, советом ветеранов, еврейством, масонством и воцерковлённым молодняком. Часть гигантского заговора против детей. Все они там одним миром мазаны, эти церковники. Ещё одна репрессивная организация в числе других. И кого же они собрались репрессировать, я вас спрашиваю?

Члены клуба разразились какофонией презрительных возгласов.

– Совершенно верно – нас. Наша детская свобода им поперёк горла. И что мы им такого сделали, не подскажите?

Слова вождя вновь потонули в ропоте одноклубников. Что мы им сделали? – саркастический вопрос был подхвачен множеством голосов.

– В том-то и дело, что ничего, – констатировал Эдди, повышая голос параллельно экстазу толпы. – Разве мы просились на этот свет?

«Никогда в жизни!» – крики, вопли, улюлюканье – «долой школы и церкви!»

– Мы определённо не виноваты в том, что родились и не умерли во младенчестве, в том, что мы развиваемся естественным путём, растрачивая избыток энергии в надругательствах и мародёрстве, круша и вытаптывая всё, что ни возникнет у нас на пути.

Ни для кого не было секретом, что Эдди оттачивал ораторское мастерство, прослушивая диски своего кумира – Адольфа Гитлера, который, в свою очередь, славился умением заводить полные залы, даже если никто не понимал, о чём он там орёт. Тем более дети.

Эдди не поленился выучить немецкий язык и мог общаться на нём свободно. Он сделал это, чтобы выяснить, о чём же говорит в своих речах Гитлер. Фюрера он просто обожал, а ведь в сущности тот был просто эффективным главарём. Что такое партия, как не большая банда? Мощней и многочисленней остальных. Но банда остаётся бандой.

И Эдди был прав.

– Но это мы и обсуждать не будем, – голос оратора делался объёмнее и громче с каждой фразой.

«Не будем и точка! Ненавидим, замордуем, убьём!» – бесновалась детвора.

– Мы ненавистны тем самым, кто выпустил нас на свет и швырнул в оскал бытия, как сказал бы Мартин Хайдеггер!

«Браво, Хайдеггер – молодец! Урра!» – единогласно возопили члены клуба.

– О, да – издалека мы кажемся невинными и добрыми. Ещё бы. Ведь они понятия не имеют, во что нам нравится играть на самом деле. А мы играем в мультисклероз, в порчу, в членовредительство с ампутацией, и прочие придуманные и одобренные нами особые виды детских игр. То и это. То да сё. В общем, они не знают, чем мы там заняты на самом деле, и для нас нежелательно, чтоб они что-то знали.

И снова Клуб реагировал единодушно, – «Правильно! Пусть не лезут! Не их это дело! Смерть пролетариату!»

– Мы имеем полное право придумывать собственные игры и распевать песни собственного сочинения, в том числе и гимны. А они навязывают нам свои программы, чтобы контролировать детское поголовье человечества по всей планете. Разве нет?

«Точно! Вырежем взрослых, пусть оставят нас в покое!»

– С этой целью они прикармливают разных коммунистов и любителей и педа-гогов, чтобы те подсовывали нам свои песенки и сказки – где Пит Сигер [3] Исполнитель и собиратель песенного фольклора, гражданский активист. там и Ледбелли [4] Легенда акустического блюза, певец, гитарист, композитор, проведший много лет в тюрьме за убийство. , где братья Гримм, там и Матушка Гусыня и прочая рухлядь. Но мы-то разбираемся!