Артур Макарьев - Джон Леннон. Все тайны «Битлз»

Взял с собой Свободкина. Пока мало, что понятно, в основном молодняк, обсуждают какие-то группы, называют какие-то песни. Вот «Виражи» играют и поют неплохо, но все английское. Аппаратура хорошая, импортная, гитары, впрочем, тоже.

– В музыкальном магазине на Неглинной такое не купишь. А где? – спросил у своих случайных соседей по столику Кранов.

– А нигде. «Виражи» – сплошь дети дипломатов и работников Внешторга. Им место за границей забронировано давно. Институт закончат, гитарку на стенку, ударную установку в чуланчик – и в дальние страны. Родители аппаратуру и инструменты привезли из-за рубежа.

– А чего ж тогда играют? – спросил Свободкин.

– Так, для удовольствия. Может, чего получится.

Соседей по столику звали Димой и Гариком. У них тоже была группа. Репетировали в клубе на «Войковской», жили недалеко. В группе все студенты увлекаются рок-н-роллом.

Кранов и Свободкин молчали. Рок-н-ролл, как, впрочем, и все, о чем говорили молодые люди, было от них очень далеко, вне их жизни. Кранов улыбнулся:

– А что, давайте выпьем за… – забыл и про себя подумал: «Как его?»

– Правильно, – нашелся Свободкин, – выпьем за буги-вуги и рок-н-ролл.

Разлил по рюмкам 12-летний армянский коньяк себе, Кранову и новым знакомым. Те подняли рюмки за буги-вуги и рок-н-ролл.

«Виражи» выглядели очень эффектно. Рубашки в полоску с коротким рукавом и кремовые брюки, одинаковые ботинки – все импортное, все оттуда. Кранов заметил, что усилители здорово звучали. А чего им не звучать?

– «Ампекс», Америка, – улыбнулся Гарик. – У нас ни у кого больше таких нет. Играем на «самостроке». Вот и имеет каждая группа радиоинженера, который следит за аппаратурой.

Еще выпили. Кранову как-то стало не по себе. Он, ресторанный «лабух», понял, что не туда попал. Им со Свободкиным никогда так не сыграть, не их это все.

«Виражи» продолжали выступать. В зале вдруг произошло какое-то движение. Миша Сушкин засуетился. За свободные столики садились первый секретарь горкома комсомола и зав. Отделом культуры ЦК КПСС.

– Ничего себе» – сказал Свободкин, показав глазами на пришедших.

Гарик с Димой только и сказали:

– Начальство. Они сюда каждый вторник ходят.

– Кто, эти самые? – спросил Кранов.

Дима посмотрел на столики, пожал плечами.

– Да кто ж их запомнит? Сюда разные приходят.

– Понимали бы чего, – добавил Гарик. – А то в рок-музыке ни слухом, ни духом.

– Да уж, – согласился Свободкин. – Ребята, выпьем за музыку, за рок, поп, за джаз, за музыку!

Гарик с Димой согласились, выпили. «Виражи» объявили перерыв. На сцене настраивалась другая группа – «Аэропорт».

– Вот, посмотрите, рядом с группой импресарио Миша Айзенштадт, – сказал Дима. – Хитрый и богатый. Этим летом он договорился с Кабардино-Балкарской филармонией, и группа выступала на юге на всех основных курортах, от Сочи до Батуми. Денег заработали, да еще и отдохнули.

Музыканты «Аэропорта» на сцене держались уверенно и свободно. С первых аккордов стало ясно, что играют они лучше «Виражей». Видно, им намекнули, кто в зале. Игорь Фонарчук, бас-гитарист, объявил, что сегодня они будут играть блюзы – музыку американских негров, борющихся за свои права.

Пели и играли здорово, звучали хорошо. Тон в группе задавали соло-гитарист Юра Емельянов и бас-гитарист Игорь Фонарчук. Об американском блюзе они устроили целую лекцию. Выходило, что все боролись и страдали под блюз. Затем на русском спели две свои шуточные песенки: «Про солнце» и «Цветы». Все четко, профессионально, ничего лишнего. Объявили перерыв, поклонились и ушли со сцены.

Коньяк за столиком Кранова, Свободкина, Димы с Гариком подходил к концу. Кранов заказал еще заодно четыре котлеты по-киевски. Дима с Гариком отошли, а Свободкин, наклоняясь с Кранову, сказал:

– Нам, Игорек, так не играть. И в кабаках среди «лабухов» ничего похожего нет.

– Твоя Зоя – баба классная, но совет тебе он дала плохой. Я про всех этих «Битлзов», «Роллинг Стоунзов» и про негров с их борьбой за блюз сегодня услышал первый раз. Потом, мальчишки – студенты, их мамы с папами кормят. А мы сами отцы, нам своих кормить надо. Не наше это дело. Вот «Черный кот» сбацать – это мы можем, Игорек, поверь, вот это все не наше.

– Зря ты так, – сказал Кранов. – Ну не знаем мы про этот рок-н-ролл ни хрена. Подучимся, найдем ноты, поиграем. Зойка подберет нам по клубу, через лимиты Мин-культа купим аппаратуру, инструменты, пошьем костюмы. Утром – в клубе, вечером – в кабаке. Кабак пока кормит. Мальчишки ведь еще лет пять куражиться будут, потом позаканчивают вузы, женятся, пойдут заботы о семьях, останутся стойкие, фанатичные. Но мы им нашими «лабухами» не помеха. У нас и клубы, и аппаратура, инструменты, кто-то к нам придет, кто-то вообще эту музыку будет слушать только дома. Поверь мне, так оно и будет. Мы, ни хрена не знающие, как ты говоришь, про этот рок-н-ролл, мы будем заказывать музыку. Эстрада за нами! Выпьем!

– За что пьем? – подсаживаясь к ним вновь, спросили Гарике Димой.

– А вот за все эти буги-вуги, – показал рукой на зал Кранов.

– Выпьем, – согласились все.

В кабинете завотделом и секретарь горкома комсомола.

– Молодцы комсомольцы! Организовали клуб, собрали основные ансамбли. Конечно, проблемы есть, основная – песни на русском языке. Кстати, ребята из «Аэропорта» Игорь Фонарчук и Юра Емельянов правильно нам сказали, никто из отечественных поэтов не писал и не пишет песни в стиле «биг-бит» и «рок-н-ролл». А раз молодежь потянулась за этим движением, слова должны быть наши. Ты понял, о чем? Поговори в Литературном институте, пусть несколько молодых поэтов походят в клуб, глядишь, чего-нибудь и получится.

– Может быть, кого-нибудь из маститых попросить? – неуверенно произнес первый секретарь МГК ВЛКСМ.

– И не думай! У маститых впереди шестьдесят седьмой год, год пятидесятилетия Октябрьской революции, не до этого им. А потом, не их это музыка. Нет, для молодых должны сочинять молодые. Поговори с «Комсомольской правдой», может, у них кто есть на примете. И вот еще что. В феврале – марте организуй фестиваль-смотр ансамблей во Дворце пионеров. Подключи крупные дома культуры, комитеты комсомола промышленных предприятий. Пусть поют, чего хотят, но чтоб две-три песни на русском языке, одну хотя бы по тематике юбилейного года.

– Боюсь, горком партии возникнет, – опять нерешительно сказал комсомольский секретарь.

– Не возникнет. Им позвонят. Готовь смотр-конкурс.

Сдав последние экзамены зимней сессии, студент факультета международных экономических отношений МГИМО Сергей Костров, пребывая в хорошем расположении духа, уже собрался выходить из метро и пройтись пешком домой (жил недалеко, на улице Горького), его окликнули: