Артур Макарьев - Джон Леннон. Все тайны «Битлз»

– Сережа, Костров!

Оглянулся. Игорь Фонарчук и Юра Емельянов:

– Ты откуда?

– Сдал последний экзамен, иду домой.

– Аналогичный случай, – одновременно сказали Фонарчук с Емельяновым. – Решили в городе погулять. Слушай, Серега, может, сходим куда?

– А куда? – спросил Костров.

– Ты вот куда шел? – улыбнулся Емельянов.

– Домой. Тут рядом живу, где магазин «Армения».

– Знаем, знаем, – закивали Фонарчук с Емельяновым. – Ну вот, давай занесем твои книжки и сходим куда-нибудь.

Костров посмотрел на часы: время-то полтретьего, все приличное закрыто. Костров колебался недолго:

– Вот что, давайте купим чего-нибудь поесть, выпить и посидим у меня, музыку послушаем.

– А родители? – спросили ребята.

– Да я сейчас один живу, родители в Штатах. Так что мешать никому не будем.

– Ну, ты даешь! И молчал! – сказал Фонарчук. – Поедем в «Елисеевский». У тебя деньги есть?

– Рублей тридцать, – сказал Костров.

– Ну и у нас кое-что имеется. Едем! – И Емельянов направился к выходу.

В «Елисеевском» взяли всего понемногу. Брали все грамм по 300: окорок «Тамбовский», свежайшую «Любительскую» колбасу, осетрину горячего и холодного копчения, икры паюсной и черной, свежайшие купаты, из расчета на троих, прихватили свежего хлеба, черного и белого, а также бутылку французского коньяка «Камю», четыре «Боржоми». Посчитали: а хватит ли денег еще на один коньяк? Оставалось 12 рублей, а коньяк – 9.50. Взяли. Тут же купили сетки-авоськи. Провизию, аккуратно завернутую в пергаментную бумагу с зеленой надписью «Гастроном», сложили в одну авоську, а коньяк, «Боржоми» и хлеб положили в другую и все бережно понесли через улицу Горького к Кострову домой.

Послушав музыку, попев рок-н-ролл под гитару, выпив хорошего коньяку, решили позвонить девушкам. Фонарчук и Емельянов своим знакомым дозвонились быстро. У Кострого на примете никого не было. Фонарчук использовал резерв ставки главного командования, как он говорил, позвонил нескольким знакомым, зачастую случайным, по телефонам, которые были в записной книжке. Откликнулась какая-то Ольга. Фонарчук толком и не помнил, как она выглядела, помнил, что высокая: так, познакомился в какой-то компании. Продиктовал адрес, повесил трубку.

– Минут через двадцать будет. Она где-то здесь живет.

Емельянов занервничал. Дамам нужно шампанское, торт какой-нибудь и еще какой-нибудь закуски. Стал одеваться. Посчитали деньги. Костров еще добавил. Шампанское, две бутылки, из родительских запасов нашлись у Кострова. За всем остальным в морозный московский вечер отправился Емельянов. Он оделся, пошел в кондитерский и «Елисеевский».

Сначала пришли Таня и Лена, знакомые Фонарчука. Вскоре появился и Емельянов с закусками, фруктами, тортом и еще одной бутылкой «Камю».

Минут через десять звонок в дверь.

– Это Ольга! – обрадовался Игорь Фонарчук.

Лене и Тане объяснили: девушка для Кострова.

На пороге стояла Оля Кузнецова, студентка 4-го курса МГИМО, зам. секретаря комитета комсомола института. Симпатичная высокая девушка, блондинка, в дубленке и очень симпатичной вязаной импортной шапочке. Костров замер. Этого он никак не ожидал. Галантный Фонарчук помог девушке раздеться. Под дубленкой она была в джинсах «Леви Страусс» и тонком вязаном норвежском свитере с оленями. Из своей сумочки достала элегантные туфли на невысоком каблуке. Фирменная девушка, да и только! Фонарчук пожалел, что Ольга не к нему пришла, но что случилось, то случилось. «А вообще-то, – решил чуть захмелевший Фонарчук, – что бог не делает, все к лучшему».

Ольга посмотрела на Кострова и спросила:

– Сережа, чем помочь?

– Ба! – удивился Фонарчук. – Они знакомы!

– Причем давно, – улыбнулась она, проходя на кухню. Она уже твердо решила, что сегодня будеттолько с ним.

А почему нет? Не женат, из своих, глупостей не сделает. Емельянов подошел к Кострову:

– Ты ее знаешь?

– Да, – улыбаясь, сказал Костров. – Замсекретаря комитета комсомола нашего института, член КПСС.

– Ну, извини, старик… – Фонарчук неловко улыбнулся. – Не хотел! Ты ведь комсомолец?

– Конечно, – подтвердил Костров.

– Ну тогда вам будет, о чем поговорить. Я в комсомольские и партийные дела не вмешиваюсь.

Слушали Элвиса Пресли, «Битлз», «Роллинг Стоунз», танцевали, целовались. В двенадцать ночи Таня и Лена засуетились:

– Ребята, нам пора. На метро как раз успеем. Фонарчук и Емельянов тоже собирались. Во-первых, девушек проводить, а потом и самим пора.

Гостей проводили. Ольга сказала Кострову:

– Пойдем, помоем посуду, – и пошла на кухню. Костров – за ней… и остолбенел. Ольга без свитера, в бюстгальтере уже мыла посуду.

Увидев удивленного Кострова, улыбнулась:

– Свитер жалко, боюсь испачкать. Подарок родителей. Костров удивился:

– А они у тебя где?

– В Англии, папа – советник посольства, – как-то смущенно ответила Ольга.

– А у меня в Штатах.

– Я знаю, – сказала она, очищая сковородку от купаточного жира. – Писала на группу «Виражи» справку в горком комсомола.

– А джинсы не боишься запачкать? – поражаясь своей смелости, спросил Костров.

– И то правда, – сказала она, взяла и сняла джинсы.

В бюстгалтере, трусах, поясе и чулках перед ним стояла девушка 1 м 76 см ростом, член КПСС, замсекретаря комсомола МГИМО МИД СССР. Домыв посуду, она опять посмотрела на него:

– Я останусь у тебя, Сережа, хотя и живу рядом, где магазин «Подарки». Меня никто не ждет. Хорошо, Сережа? – Посуду вытерла и сложила в шкаф. – Ну что, пойдем к тебе?

Он как-то безвольно, скорее, от неожиданности, повиновался.

– А у тебя уютно и кровать просторная.

Она помогла ему раздеться, сняла трусы и легла рядом с ним. Он лег на нее.

– Ого! – только и сказала она.

Он вошел в нее мощно и страстно.

Утром он проснулся от того, что кто-то жарил на кухне яичницу. Сообразил, что Оля. Подошел к ней. Она была в его махровом халате, в его шлепанцах, под халатом любимая американская майка Кострова с надписью «Wrangler».

– Ты сегодня никуда не идешь? – спросила она.

– Нет, – ответил Костров. – Все сдал вчера.

– И мне тоже некуда спешить, – сказала она и повернулась к нему своей мощной грудью в его любимой майке.

– А у тебя девушек много было? – спросила она.

– Нет, – ответил Костров. – Ты четвертая. – И почему-то спросил ее: – А у тебя много было мужчин?

Она задумалась:

– Да, были.

Они занимались любовью до вечера, затем поужинали. Ольга допила шампанское костровских родителей. Утром после завтрака оделась, посмотрела на счастливого Кострова:

– Вот что, Сережа, для всех мы с тобой малознакомые люди. Я сама тебе буду звонить и приходить. Я понимаю, что я тебе понравилась, ты мне тоже. Но никаких контактов в институте. Здрасьте – до свидания. Я почему пришла сюда? Мне мужика захотелось. А когда Игорь позвонил – узнала, что рядом – и пришла. А тут – ты. Отличный вариант получился. Вы завтра в клубе репетируете, я приду, принесу вам условия конкурса-смотра самодеятельных коллективов. Горком проводит. Помни, я – зам. секретаря комитета комсомола. Ну, все.