Виталий Калгин - Виктор Цой. Последний герой современного мифа

Итак, 13 августа 1990 года Виктор Цой и Юрий Каспарян завершили запись черновых набросков нового альбома. Запись, вопреки расхожему мнению, была сведена. Копия черновика на компакт-кассете находится у Цоя в машине, в автомагнитоле, они часто ее слушают с Наташей и обсуждают довольно странные тексты, появившиеся у Цоя.

13 августа 1990 года Виктор Цой был замечен в Юрмале, на улице Йо– мас, 83, около ювелирного магазина [821] , где был кем-то сфотографирован. Данные фото известны среди коллекционеров как фото «из личного архива Марьяны Цой». Йомас – пешеходная улица, как бы пронзающая насквозь сразу несколько поселков в Юрмале. Местный Бродвей – место для дефиле и неделовых встреч. Аккуратные деревянные домики, гостиницы, концертный зал «Дзинтари», множество летних кафе, рестораны, магазины сувениров, мороженое и сахарная вата. На Йомас всегда людно, – до пляжа метров 200, рядом железнодорожная станция Майори.

До сих пор неизвестно, кто сделал эти две фотографии. Видимо, поклонник «КИНО», который узнал Виктора и запечатлел его во время прогулки, а после гибели, по приезде в Ленинград, передал Марьяне фотографии…

14 августа 1990 года около пяти часов вечера Каспарян уезжает, увозя портастудию, инструменты и оригинал сделанной записи. Цой остается с Наташей, ее сыном Женей и Сашей. Есть мнение, что Цой тоже собирался возвращаться в Питер 21 августа и уже имел на руках билеты на самолет.

Рашид Нугманов:

В отношении кого сказаны слова о 21 августа? Если в отношении Виктора, то это фантазии, потому что Виктор с Наташей приехали в Прибалтику на машине и на ней же должны были вернуться в Москву. Если в отношении меня, то у меня были куплены билеты на самолет из Алма-Аты в Москву на 21 августа, которые пришлось срочно поменять на рейс 17 августа из Алма-Аты в Ленинград [822].

Появление данной версии, вероятно, связано с тем, что Виктор должен был отвезти маленького Сашу обратно в Питер на самолете. Ранее это никем никогда не подтверждалось, и все считали это очередной байкой, но Алексей Макушинский помог окончательно установить правду.

Алексей Макушинский:

Билеты были! Я потом по обратному билету Виктора улетел из Лениграда в Ригу, после того как мы похоронили его. Переписать билет на свое имя было непросто. Но я пришел в какую-то центральную кассу на Невском проспекте, и тетечки-кассирши, знавшие, конечно, о гибели Цоя – главная городская новость, – переделали мне билет [823].

Так или иначе, в Питер (Москву) Цой с Наталией собирались вернуться не раньше начала сентября, и на машине, и вообще дата точного отъезда не была определена.

Версия же о том, что Цой поссорился с Каспаряном и собирался лететь за ним в Питер, также не выдерживает никакой критики. У Виктора с Юрием всегда были прекрасные отношения и никаких ссор не было.

Виктор Цой в Юрмале. 13 августа 1990 года. Фото неизвестного автора из архива Марьяны Цой

Окончание дня 14 августа 1990 года прошло спокойно, вечером все обитатели «Зелтини» легли спать.

Вопреки мнению, что якобы Цой находился в глубокой депрессии, близкие утверждают, что у него вообще не было склонности к депрессиям. Он был очень позитивным человеком, с прекрасным чувством юмора и спокойной верой в завтрашний день. К тому же дела в тот период у него шли лучше, чем когда-либо. Образ, проступавший в песнях, удивлял порой его самого. А усталость, конечно, была, – они целый месяц работали с Юрием над новым альбомом. Но последние загадочные тексты, появление которых тревожило и Цоя, дали поклонникам «КИНО» возможность считать, что у Цоя в августе 1990 года была затяжная депрессия и он находился на грани срыва. Ничего этого не было, но мистика, безусловно, была. И последний альбом действительно был странным и обрел смысл только post factum.

Когда Виктора спрашивали про какие-то глобальные вопросы или про планы, он всегда отвечал: слушайте песни, все там сказано. Именно в этом контексте многие особо впечатлительные поклонники вспоминают про песню «Сосны на морском берегу» и начинают усиленно дискутировать, действительно ли Виктор устал от бурного графика, как поется в песне, или нет, реально ли он поет про те самые сосны на морском берегу, растущие на пляже Плиенъциемса. Реальный человек был спутан с художественным образом, рожденным автором. Не придуманным, а именно рожденным.

Разумеется, сразу возникает такой вопрос: а насколько те образы, которые были созданы Цоем в песнях, соответствуют его реальным мыслям, идеям и всегда ли его осознанные жизненные установки находили отражение в текстах? Ведь создание художественного образа не имеет прямого отношения к реальному состоянию души, но Цой, как известно, всегда был аутентичен и сам же не раз об этом говорил («Нам за честность могут простить все»).

Надо помнить, что человек не одномерен. И если Флобер заявлял, что мадам Бовари – это он сам, а Толстой утверждал, что он – Анна Каренина, то это не означает, что авторы были трансвеститами. В творческом человеке всегда присутствуют две реальности: бытовая и экзистенциальная. Если мы не рассматриваем человека как кусок протухающего мяса и признаем за ним право на свет вечности, то должны понимать, что в творчестве как бы проступает то, что соединяет человека с экзистенциальным пространством, и в этом измерении неизбежно будет много грусти и даже тоски, хотя на самом деле все может быть отлично, как, собственно, и было у Цоя. Цой был всегда предельно честен, но это отнюдь не значило, что «закрой за мной дверь, я ухожу» кому-то говорилось в реальности.