Аркадий Лисенков - Музыка созидающая и разрушающая

«Культура есть среда, растящая и питающая личность,— писал выдающийся мыслитель Павел Флоренский.— Но если личность в этой среде голодает и задыхается, то не свидетельствует ли такое положение вещей о каком-то коренном «не так» нашей жизни?»

Современное массовое искусство, как правило, заявляет о претензиях, которые принципиально не могут быть реализованы, поскольку не располагает соответствующими средствами. Что я имею в виду? В конце 60-х — начале 70-х годов в Европе и Америке необычайной популярностью пользовалась рок-опера английского композитора Эндрю Ллойда Уэбера «Иисус Христос — суперзвезда». Она была поставлена в Нью-Йорке, вышел двойной диск. За эффектными сценами незамысловатого сюжета трудно было почувствовать трагедию и величие личности, оказавшей определяющее влияние на развитие мировой цивилизации; а ритмы рока не давали возможности «вытащить» смысл происходящего сегодня, с современным человеком. Что хотят лидеры западных рок-групп? Они охотно объясняют: «Наши усилия направлены на то, чтобы управлять волею и мыслью людей». Группа «КИСС» внушает: «Я повелитель пустыни, я ваш железный человек, встань на колени перед богом рок-н-ролла». На сцену выходят, чтобы прославить сатану, проповедовать кровосмешение или порнографию.

...Студентам филфака МГУ показывали фильм «Стена» Роджера Вотерса, участника «Пинк Флойда». Полтора часа автор пытается изобразить психическое состояние героя, чье сознание разрушается, поскольку ни внутри себя, ни в мире нет опоры. В калейдоскопе событий угадываются реалии сегодняшнего дня, насыщенного предчувствиями Апокалипсиса, однако изобразительный ряд требует не эстетического, киноведческого подхода, а психоанализа. Натурально изображается распад физического и духовного в человеке. Подобная «эстетика» демонстрирует тупик рок-культуры. И отрадно, что здравый смысл западной общественности возобладал: события современной рок-музыки в сознании, скажем, англичан, французов или австрийцев — где-то на периферии. Сыграли роль работы философов, психиатров, социологов, духовенства с критикой феномена рок-н-ролла. Признаюсь, когда в первый раз довелось прочитать брошюру канадского автора Жан-Поля Режимбаля о рок-н-ролле как насилии над сознанием и душой молодого человека, стало несколько не по себе. Что, рок в самом деле виновник трагедии самоубийств? Сходен по силе воздействия с наркотиком? Его ритмы бесоодержимые, сатанинские?! Пошел к специалисту-медику с этой работой.

— Я не сведуща в области оккультных наук, однако то, что касается психофизического воздействия рока, по-моему, верно,— сказала кандидат медицинских наук нейрохирург клиники НИИ нейрохирургии имени Н. Н. Бурденко Людмила Александровна Гордеева.— Да, собственно, это вполне очевидно, стоит понаблюдать за подростками во время концерта рок-группы...

В музыке исключительную роль в «раскачке» эмоций играет ритм. Помню, как поразил английский фильм двадцатилетней давности. Точнее, не сам фильм, а второстепенный эпизод, связанный как раз с воздействием ритма на поведение человека. В кадре спокойные, даже безмятежные лица. Звучит песенка, нежный голос поет о любви к родине, вызывая ностальгические воспоминания британской пары о родительском доме — он и она очутились в Германии 30-х годов... Но вот голос становится напряженнее, меняется тональность. Лирическая мелодия превращается в маршевый ритм, который захватывает людей, они вскакивают, выбрасывая вперед руку в ненавистном всем нам жесте. И ты, сидя в зале, вдруг чувствуешь, как и сам поддался этому ритму,— ты напряжен, тревожно замерло сердце... В первый раз я тогда стала свидетельницей особого — в идеолого-психологическом ключе — воздействия музыки. Толпы людей, особенно молодежи в нацистской Германии, ничто, кроме идеологии, не «склеивало» в массу, готовую на все ради «великого фюрера», «великой Германии». Музыка может стать мощным инструментом политики, если знать элементарные законы психофизиологического воздействия...

Показателен в этом смысле стиль «хеви метл». Пульсация бас- и ритм-гитары, ударника, вызывая психическую реакцию организма, ускоряет сердцебиение, увеличивает содержание адреналина в крови, вызывает тошноту, сужение сосудов головного мозга, который подвергается волновым сигналам — звуковым, магнитным, световым. Вследствие этого влияния мозг изменяет режим работы.

В современном рок-концерте применяется стробоскоп. С его помощью получают световое излучение, в котором движение исполнителей в восприятии аудитории замедляется. Определенное чередование света и темноты приводит к ослаблению чувства ориентации, замедлению рефлексов. Например, стробоскопический свет с частотой 6—8 герц вызывает потерю глубины восприятия. С увеличением частоты чередования до 25 герц можно потерять способность к ориентации, поскольку вспышки света интерферируют с мозговыми альфа-волнами.

Технические средства позволяют «напитать» песню ультра- и инфразвуками. При этом электронные шумы, бит ЭМИ-ударника, бас-гитары, голос, усиливаемый мощными динамиками, использование низких частот (120— 140 герц), высоких — до 2 тысяч герц способно ввести слушателя в состояние, сходное с тем, что случается у потребляющего наркотик. «Хард метл», несомненно, вреден с биофизиологической точки зрения, поскольку ведет к перенапряжению нервной системы. Подросток испытывает эйфорию, галлюцинацию, истерические, психопатические состояния, энергия ищет выхода в стихийных неконтролируемых поступках. Интенсивность звука на рок-концертах порой доходит до 100—120 децибел. Напомню, для человека допустимый порог равен 55 децибелам. Слух у молодых меломанов нарушается, тогда как подобные нарушения свойственны, как правило, пожилым людям. Стоит задуматься: природа тысячелетия создавала уникальный орган для восприятия изумительной красоты звуков — шелеста листвы, журчания ручья, трелей жаворонка, шуршания гальки и плеска воды, а также гармонии божественной музыки Баха, Моцарта, Чайковского...— и этот орган разрушается в одночасье. И практически не восстановим. У рокоманов чаще наблюдаются сердечно-сосудистые заболевания, нарушения обмена веществ.

Итак, похоже, фантастическая «Популярная мелотехника» известного итальянского писателя Томмазо Ландольфи оказалась пророческой? В новелле рассказывается, что звуки могут представлять опасность как для слушателя, так и для исполнителя, способны весить тонны, вызывать рвоту, испускать зловония и даже... разрезать человека пополам! Что же получается? Если современная массовая культура немыслима без технического оснащения, то можно ли говорить, что искусство подобно технике будет все более усложнять свои средства, отбрасывая при этом средства классиков как якобы устаревающие? Аналогия для многих из нас соблазнительная, потому что мы ведь, чего греха таить, полагаем, что именно рок-музыка, вообще авангард, говорит нам о современном то, что Бах, при всей его гениальности, сказать не мог, в силу «ограниченности» своего времени. Может быть, это так, если речь о динамизме современной жизни, стрессах, космических скоростях и т. п. атрибутах конца XX века. Однако тут, по-моему, попахивает, так сказать, временным расизмом: считается, что мы знаем о мире больше, чем наши предки. Тогда как к истории искусства неприменима категория «прогресса», которая связана с развитием науки, вообще цивилизации. По мысли музыковеда О. Т. Леонтьевой, родившийся в XVII веке И.-С. Бах нисколько не «прогрессивнее» древних образцов музыкального творчества народов мира, а Бетховен нисколько не выше Баха. Иные композиторы нашего времени шли по пути «скоростного» развития и усложнений музыкального языка, стараясь «не отстать» от достижений научно-технической революции. Они уподобили процесс развития средств музыкальной выразительности течению технического прогресса вообще и оказались... перед фактом дегуманизации музыки, ее обесчеловечения, бездуховности. Присмотритесь к историческому культурному наследию. Искусство по определению должно давать духовные ориентиры. Вспомним еще раз Павла Флоренского. Еще в 1918 году он высказал глубокую и, как оказалось, архисовременную мысль о кризисе культуры: условие личностиесть единство умного и чувственного, духовного и телесного. Такое условие хотят найти в культуре— поскольку она мыслится не выветриванием святынь, но первичным и самодовлеющим миром ценностей. «Что же такое, в самом деле, культура? Это — все, решительно все, производимое человечеством. Тут мирная Гаагская конференция, но тут и удушающие газы; тут Красный Крест, но тут и обдавание друг друга струями горящей жидкости... Тут Евангелие от Иоанна, но тут же люциферическое евангелие Пайка». Этот ряд «соответствий» куда как легко продолжить в наше время. В одной плоскости культуры находятся великая живопись эпохи русского возрождения и настенные календари с изображениями пляжных девиц, землетрясение в Армении и хоккейный матч, тревога по поводу заражения детей СПИДом и эйфория по поводу очередного конкурса красоты... Вернусь к размышлениям П. А. Флоренского о том, как в плоскости культуры отличить церковь от кабака или американскую машину для выламывания замков от заповеди «не укради» — тоже достояния культуры. Как в той же плоскости отличить Великий покаянный канон Андрея Критского от произведений Маркиза де Сада? Все это равно есть в культуре, и в пределах самой культуры нет критериев выбора, критериев различения одного от другого... Для определения истинных ценностей мыслитель предлагает выйти за пределы культуры, чтобы встать на точку зрения, откуда можно бы сравнить что есть что.