Аркадий Лисенков - Музыка созидающая и разрушающая

Что же в рок-музыке привлекает нашу молодежь? Доктор биологических наук Н. Реймерс пишет, что болезненная возбудимость, которую подвергнутые шумовым перегрузкам субъективно воспринимают как удовольствие,— результат шумового опьянения (Сов. Россия. 1982. 15 мая). На одной из конференций сторонники рок-музыки резко протестовали против определения ее как наркотика. Тогда я прочитал выдержку из статьи французских исследователей Мерри Оттен и Альбана Банса. Привожу ее с некоторыми купюрами:

«Вновь музыка... Каждый удар... отдается внутри, музыка сама становится ощутимой материей. Каждый инструмент затрагивает какую-то струну в наших чувствах: от неистовства барабанов взрываются внутренности, а безжалостный рев трубы леденит мозг. Этому натиску не хватает сил сопротивляться. Тело становится тяжелым, вялым и, кажется, существует только для того, чтобы отзываться на этот адский ритм. И разум, не поддержанный телом, начинает мутиться: удивление, страх, тревога и чувство бессилия смешиваются воедино. Полное смятение. Исподволь возникает неодолимое желание кричать, орать, броситься очертя голову навстречу...» (Вокруг света. 1970. № 6. С. 33).

Крики с мест: «Рок! Металл!» Эффект и средства действительно похожи. Но речь идет об Индонезии, о Западной Яве, о действиях сунданских чародеев (есть такое племя), о звучании гамелана, традиционного оркестра колдунов, с помощью которого они обретают такую власть, что могут превращать людей в обезьян, тигров, кабанов, выдр, и те теряют все человеческие привычки, движения, не говоря уже о разуме и речи. И юноша с ловкостью обезьяны буквально взлетает на сорокаметровую пальму, другие ныряют в пруд, третьи хрюкают и роют носами землю... Они под наркозом, в полной власти колдуна, действует «подкорка». А разве в принципе не то же происходит на многих рок-концертах? Нет, не случайно предупреждал Л. Н. Толстой: «Музыка — государственное дело. И это так и должно быть. Разве можно допустить, чтобы всякий, кто хочет, гипнотизировал один другого или многих и потом делал бы с ними, что хочет». К сожалению, это предупреждение великого мыслителя не дошло до цели — до руководителей Государственного комитета по телевидению и радиовещанию, работу которого и всех подведомственных ему телестудий и радиостанций оплачивают советские налогоплательщики. Комитет отдал музыкальное вещание в руки людей, лишенных уважения к русской культуре и к культурам многочисленных народов нашей страны, к музыкальному наследию народов мира.

В последние годы классическая и народная музыка редко звучат в передачах Центрального телевидения, да и то не в самое подходящее время. А мы еще помним ту счастливую пору, когда можно было насладиться музыкой Баха, Моцарта, Бетховена, Глинки, Римского-Корсакова, Чайковского, голосами Карузо, Робсона, Лемешева, Козловского, приобщиться к высокой хоровой культуре народов Прибалтики, к волшебству грузинского многоголосия... Было такое время! Мутный поток наркокультуры селевым потоком обрушился на наши души — все вытеснил всесокрушающий рок! И не сам по себе, а благодаря неусыпным стараниям музыкальных редакторов. Его объявили молодежной культурой, используя опыт американских рекламных агентств, насаждают умело, изобретательно. Поднимающие злободневные вопросы внутренней и внешней политики программы «Взгляд», «До и после полуночи», «120 минут» собирают миллионы телезрителей. Совсем как в американском телевидении их то и дело прерывает реклама рока. Разница только в том, что рекламу американских товаров оплачивают их производители, рекламу низкопробных клипов — мы, налогоплательщики, из собственных тощих карманов...

А. Г. Вишневский пишет, что хотя и в относительно редкие переломные моменты истории, но может получить размах и достичь успеха деятельность, идущая вразрез с господствующей культурой, и культура, «тысячелетиями передававшаяся из поколения в поколение, в значительной степени утрачивает былое значение, «стирается» из памяти общества», что в конечном счете приводит к смене многих культурных структур, к трансформации самой культурной традиции. Не эта ли пропасть разверзлась перед русской культурой? По чьей злой воле? Что же с нами произошло, что произошло с культурой родного народа?

Вплоть до 30-х годов все люди труда были подлинными творцами и носителями художественной культуры. Творчество понималось прежде всего как сотворчество. Не просто исполнительство, но сотворчество. По верному замечанию академика Д. С. Лихачева, человек не просто пел, а пел про себя, о себе и для себя же. Происходило слияние певца и лирического героя, трагедия последнего становилась трагедией песельника. Это требовало полной самоотдачи, высокого творческого горения. То, что не было созвучным духу песельников, они не пели. Все определяли душевные порывы, место, время, ситуация. Сейчас репертуар, время, место определяют хормейстеры, художественные руководители исполнительских коллективов. Сотворчество подменено исполнительством.

Парень (девушка), приходя на вечерку, на свадьбу, в хоровод, становился песельником, танцором, плясуном, лицедеем (в игре, хороводном действе), музыкантом-исполнителем (гармонистом, балалаечником и т. д.), слушателем-статистом, воспитуемым и воспитателем. При этом оставался творцом и личностью, со всеми своими индивидуальными особенностями. Народные формы общения на эстетическом уровне обеспечивали наиболее полную реализацию творческих возможностей личности каждого.

В наши дни все виды искусства (театр, музыка, кино, телевидение и др.), художественная самодеятельность превратились в формы культурного обслуживания и не оставляют места для творческого самовыражения личности. Слушатели, зрители постепенно превратились в пассивных потребителей культуры. Непосредственную сопричастность к творчеству имеет лишь незначительная часть населения. Это неоспоримое свидетельство тяжелого общественного недуга.

Потребительское отношение к культуре привело к утрате здорового эстетического иммунитета, что и обеспечило широкое распространение чуждой национальных корней псевдокультуры. Роль ударной силы отведена року. Его, выдавая за молодежную субкультуру, усиленно насаждает Центральное телевидение.

Подрастающее поколение потеряло веру в своих отцов и дедов, а потому отрицает их нравственные и эстетические принципы и идеалы. В глазах молодежи старшее поколение несет всю полноту ответственности за трагедии миллионов и социальные катаклизмы. Это так. Но истины ради следует сказать, что обескровленное репрессиями начала и конца 30-х годов, потерявшее десятки миллионов в Великой Отечественной войне, оно сумело обеспечить оборону страны, восстановить народное хозяйство, одеть и накормить людей, вырастить детей. Не слишком ли великий груз лег на плечи одного поколения? И можно ли его винить, что не хватило сил на борьбу с бюрократией и на развитие культуры?