Себастьян Даншен - Элвис Пресли: Реванш Юга

Под воздействием всей этой аптеки и разочарования в профессиональной деятельности, подрывающего его моральные силы, его природная нервозность быстро уступила место приступам неконтролируемого бешенства. Все труднее становилось пресекать слухи в прессе о телевизорах, расстрелянных из пистолета «Магнум-357», когда показывали артистов, которых он на дух не переносил, в частности Мела Торма и Роберта Гулета, о начинающей актрисе, которую он оттаскал за волосы, потому что она сделала ему замечание по поводу его зажженной сигары, о бильярдном столе, сокрушенном в приступе ярости, о старой постройке позади Грейсленда, которую он без всякой причины снес бульдозером, или о решетке ограды, которую он сознательно несколько раз протаранил своим лимузином. Карате и игра в американский футбол в парке, отличавшаяся редкой грубостью, в какой-то мере позволяли ему дать выход этой слепой ярости.

Хотя в прошлом Элвису случалось драться, в частности с мужьями, ревновавшими к восторгу, с каким их жены относились к нему, насилие никогда не было частью его жизненной философии. В начале весны 1957 года он послал телеграмму с извинениями молодому военному, с которым у него произошла стычка: «Кто я такой, чтобы говорить, что мне не нравится тот или другой? Все мы равны перед Богом, и я ни к кому не питаю зла. <���…> Мне часто удавалось избегать неприятностей, решая дело словами, и не потому, что я трус, а потому, что считаю насилие самым крайним средством».

Депрессия, в которую он погружался, обострила латентные импульсы, унаследованные от матери, которая была способна грозить его отцу сковородкой, когда напьется. Природные нервозность и сверхчувствительность Элвиса проявлялись в припадках, за которые он неизменно извинялся перед теми, кого мог обидеть, но его неуравновешенность все усиливалась. Жил он в основном ночью, в противоположность всем остальным, так что даже не видел дневного света. В перерывах между съемками Грейсленд дарил ему иллюзорную безопасность закрытого мирка, который он тщательно старался оградить от остального мира, покрывая окна фольгой и светонепроницаемой краской.

Любой предлог был хорош, чтобы нарушить монотонность существования. От нечего делать Элвис даже на короткое время отринул врожденное отвращение к наркотикам и согласился попробовать ЛСД, бывший в середине шестидесятых на пике моды. Опыт был проделан в обществе нескольких приспешников под надзором Санни Уэста, готового вмешаться в случае необходимости, но действие психоделика только обострило тоску Пресли, который стал искать выход в другом и впал в мистицизм.

Резкий контраст между самым обычным детством и невероятным успехом уже давно его озадачивал. Непостижимость этого явления, выходившего за рамки его понимания, подстегивала духовный поиск, в который он углубился с середины шестидесятых. Он постоянно тревожился, что колесо фортуны может снова резко повернуться, и с каждым проходящим годом все больше боялся постареть. В начале 1964 года он категорически отказался праздновать свой 29-й день рождения в надежде забыть о том, что через год ему стукнет тридцать. Именно накануне этого рокового рубежа он и пошел по пути самосозерцания.

Катализатором этого процесса стал Ларри Геллер. Парикмахер по профессии, он познакомился с Элвисом в его доме в Беверли-Хиллз в конце апреля 1964-го, вскоре после завершения съемок «Рабочего по найму», — в тот день постоянный «цирюльник» Короля был чем-то занят. Геллер, весьма сведущий в эзотерике всякого рода, пустился в пространные рассуждения о тайнах Вселенной и о вкладе в их изучение различных религий. «Все, что ты рассказываешь, согласуется с вопросами, которые я постоянно себе задаю, — ответил ему Элвис. — Я всегда спрашивал себя, в чем смысл моей жизни <���…> почему я был избран, чтобы стать Элвисом Пресли». Тема была широкой, Геллер получил постоянную прописку в Грейсленде и поселился там на все лето вместе с женой.

Геллер посоветовал Элвису прочесть множество книг, в частности «Безличную жизнь» — туманный трактат, написанный под воздействием божественного откровения иллюминатом начала XX века по имени Томас Беннер. «Читатель, я обращаюсь к тебе. К тебе, ищущему сквозь пространство и время, книги, учения, философию и религию Истину, Счастье, Свободу и Бога. <���…> Всем вам, алчущим Хлеба Жизни, явился Я. Готовы ли вы последовать за мной? <���…> Кто я? Я ЕСТЬ ты, та часть тебя, которая ЕСТЬ и которая ЗНАЕТ». Демагогическая и многословная философия Беннера сразу нашла отклик в душе Элвиса, ранимого, нервного и с самого рождения подверженного сильному влиянию велеречивого мистицизма южных евангелистов.

Под руководством Геллера он погрузился в изучение множества метафизических трудов, которые были слишком сложны для его понимания, однако хотя бы временно умерили его хроническое чувство неудовлетворенности. Впервые за долгое время чтение и разговоры с Геллером давали ему ощущение того, что он держит в руках свою судьбу, прежде от него ускользавшую. Неловкие изыскания в нумерологии и космологии давали ему готовые ответы о его двойственной связи с умершим братом-близнецом, призрак которого преследовал его с самого детства.

Геллер говорил ему о благости братского мира, избавившегося от антагонизмов между расами и верованиями. В экуменическом порыве Элвис заказал для всех членов своей компании часы с двойным циферблатом, на которых помещались рядом еврейская звезда и христианский крест. Он даже велел выгравировать «звезду Давида» на надгробии своей матери, чем шокировал Вернона — все близкие знакомые знали о его тайном антисемитизме. Как и многие звезды, сбившиеся с пути, Элвис на краткий миг нашел опору в сверхъестественном, парапсихологии и прочих оккультных науках, дававших объяснение непостижимому.

Как истинный гуру, Геллер играл на двусмысленностях между сексом и духовностью, что выбивало его ученика из колеи, вызывая чувство вины по поводу своей бурной чувственной жизни. По словам духовного наставника, именно такой ценой Элвис наконец найдет свой путь — так и случилось однажды по дороге в Голливуд накануне новых съемок. В один прекрасный день 1965 года Пресли и компания катили по Аризонской пустыне, и вдруг певцу явилось в небе как минимум удивительное видение. «Боже мой, — воскликнул Элвис, — это Иосиф Сталин, коммунистический антихрист!» Через несколько минут лицо диктатора исчезло и сменилось ликом Иисуса Христа. Элвис бросился к Ларри Геллеру, который заключил его в объятия: «Я видел Христа и антихриста. Теперь я знаю, что я не один. Мои молитвы были услышаны! Господь жив, он живет во мне». Спутники Элвиса, сидевшие на заднем сиденье автомобиля, растерянно разглядывали облака.