Максим Кравчинский - История русского шансона

Из-за плохого качества записи первое слово в третьем куплете расшифровать невозможно, но смысл предельно ясен и так.

Вот из-за таких творческих «находок» власти и ставили запреты на пути всех эмигрантских изданий без разбора. Какой смысл было разбираться, кто из них поет репертуар советских композиторов, а кто антисоветчину? Такая позиция власти в отношении искусства эмигрантов сохранится вплоть до распада СССР.

Более того, увлечение хулиганскими мотивами Утесова, «кабацкими» стихами Есенина, песнями бывшего эмигранта Вертинского или «белогвардейца» Лещенко в 40-х часто становилось обвинением и причиной репрессий, как случилось, например, со знаменитым золотодобытчиком В. И. Тумановым. Подравшись с сослуживцем на корабле, Вадим Иванович в итоге получил срок по 58-й статье (антисоветская агитация и пропаганда).

«Я был матросом, но мечтал стать капитаном — вспоминал Туманов [55] . — Окончил курсы штурманов, стал четвертым помощником на „Емельяне Пугачеве“, совершавшем плавания в водах Дальнего Востока, Кореи, Китая… Больше радовали предстоящие плавания под началом капитана Веселовского.

Веселовский относился ко мне с симпатией. На судне люди и их отношения как на ладони, и то, что можно скрывать на суше, контролируя себя, не спрячешь на маленьком ограниченном пространстве, когда месяцами друг у друга на виду. Здесь шероховатости общения, на первый взгляд безобидные, накапливаясь, чреваты раскатами грозы. Наш капитан со всеми был ровен и деликатен, и мы были поражены, когда в Мурманске по непонятным для нас причинам ему пришлось передавать „Уралмаш“ другому капитану…

Веселовский попросил меня прийти к нему в каюту.

— Я знаю, ты любишь Есенина, Вертинского, Лещенко… Я тоже их люблю, они всегда со мной. Сорок пластинок Вертинского и Лещенко обошли со мной полсвета. Теперь не знаю, как все сложится, а пластинки не должны пропасть. Возьми их себе.

Вынося из капитанской каюты коробку с пластинками, я был самым счастливым человеком. Откуда мне было знать, что не пройдет и полугода, как следователь водного отдела МГБ во Владивостоке, найдя при обыске эти пластинки и не добившись от меня, откуда они, использует их как свидетельство моих антисоветских настроений».

Справедливости ради замечу, что отказать советским цензорам в логике и бдительности было никак нельзя. Песня, действительно, была мощнейшим идеологическим оружием и «борцы с тоталитарным режимом большевиков», окопавшиеся на Западе, отлично это понимали.

Победная эйфория, как известно, быстро сменилась долголетней «холодной войной».

После Второй мировой на Западе оказалось довольно большое количество наших граждан, не пожелавших возвращаться в «коммунистический рай». Напротив, они захотели всеми силами сражаться со сталинизмом. Одним из первых «бойцов» на этом фронте стал Леонид Пылаев(Павловский, 1914–1992).

«Я вернулся из лагеря на родину, от меня шарахались, как от чумы, записался на прием к Калинину, — рассказывал Пылаев-Павловский. — Вводят в кабинет.

— Отсидел свой срок, — говорю, — искупил вину, на работу не принимают.

Старик Калинин сощурился:

— Поезжайте в свой город и скажите всем: мы не дадим никому обижать советскую власть. Раз Калинин послал куда подальше, то просить нечего. Посадят опять».

Леонид Пылаев.

Июнь 1941-го. Через несколько месяцев, в окружении под Можайском, красноармеец Павловский попал в плен, где его завербовали эмиссары генерала Власова. Кончилась война, заметались по Западной Европе СМЕРШевцы, пошли массовые высылки на восток. Избитые сталинщиной, испытавшие нацистские лагеря россияне шли обратно, в лагеря советские. Павловский, ставший Пылаевым, чудом избежал ареста и осел в Западной Германии.

Образования у него не было никакого, но случайно (за утрированную русско-крестьянскую внешность) попавший на съемки фильма «Дорога», Леонид затмил знаменитую голливудскую звезду Юла Бриннера. Пылаев дал столько идей, предложил столько диалогов и ситуаций, что продюсер фильма распорядился переписать роль Пылаева в одну из главных.

Леонид Пылаев стоял у истоков создания радио «Освобождение» (будущей «Свободы»), где вел авторскую программу:

«Я, дорогие друзья, в Советском Союзе по радио никогда не выступал. У нас там простому трудящемуся по радио говорить не разрешают. Дорогие граждане Советского Союза, дорогие земляки, однополчане! Находясь сейчас за границей, я шлю всем вам пламенный беспартийный привет. Зовут меня Иван Иванович Октябрев, родом я из Горького, так что мои друзья-горьковчане меня знают. Ну, а я сегодня хочу всему советскому народу представиться. Я бы очень хотел, чтобы все советские граждане ко мне сочувствие и внимание имели, потому что ведь я утек не от своего народа и не от своих друзей и боевых товарищей, а только благодаря мудрому издевательству коммунистического режима…»

В конце 40-х годов он издавал в Германии сатирический журнал «Иван», где печатал антикоммунистическое продолжение «Василия Теркина». В Германии в конце 50-х — начале 60-х годов «самородок» записал две пластинки с песнями, резко критикующими советский строй. Вероятно, они не стали широко известны в СССР из-за того, что в то время реакционные настроения властей были очень сильны, и граждане не рисковали, как это стало происходить в 70–80-е годы, провозить столь наглую антисоветчину через таможню, а тем более тиражировать ее.

Хотя некоторые авторские песни Пылаева вполне могли понравиться слушателю. Вот, например, «Песенка эмигранта»:

Но основной лейтмотив музыкального творчества Пылаева ясно виден из титула дебютной пластинки: «Песни сталинских лагерей» с композициями вроде: «Рабы советских лагерей», «Срок за сроком», «Новый год — порядки старые».

В мемуарах А. Окулова«КГБ против русской эмиграции» автор вспоминает о своих встречах с еще одним «диверсантом», сотрудником антисоветской организации «Народно-трудовой союз» по имени Борис Брюно (1910–1995):