Олег Мухин - Pink Floyd: Кирпич к кирпичу

Во время выходного дня памяти погибших в войнах участники «Pink Floyd» находят время, чтобы поговорить об этапах развития группы с откровенностью, опровергающей их репутацию людей, не выносящих прессы. «Мы приобрели такую репутацию, — вспоминает Ник Мейсон, — поскольку нам не было особого смысла давать интервью. Обычно мы думали: «Мы не будем давать интервью, потому что нас всегда критикуют», а журналисты думали: «Они не хотят давать интервью, поэтому будем их критиковать».

Все трое выказывают особое расположение к психоделическим фантазиям альбома «Piper», в том числе и Дэвид Гилмор, который даже не участвовал в его записи. «Послушай песни Сида, какое у него было богатое воображение, — говорит Рик Райт. — Если бы он полностью не вышел из строя, он мог бы стать одним из величайших сочинителей песен. Думаю, это одна из самых печальных историй в рок-н-ролле, то, что произошло с Сидом. Он был ярким и таким замечательным парнем». Последний раз Райт видел Барретта во время записи «Wish You Were Here», когда бритоголовый и толстый Сид материализовался на сессиях и никто поначалу не узнал его. Родственники Барретта впоследствии попросили флойдов не беспокоить его, потому что любой контакт вызывает у него глубокую депрессию. «Он понимает, что произошло, — говорит Райт, — и кем он мог быть».

Мейсон считает, что «одной из причин, почему Сид до сих пор популярен, является синдром Джеймса Дина: невозможность осуществить то, что могло бы стать твоей судьбой». Самое последнее проявление этой популярности — а в ближайшее время, вероятно, выйдет и новый альбом Сида — это пластинка «Beyond The Wildwood» («В диких лесах»), сборник барреттовских песен в исполнении молодых британских групп, который никто из флойдов еще не слышал. «Это отличные новости, — говорит Райт. — Больше денег для Сида».

«Он кажется счастливым человеком, живя со своей мамой, — говорит Мейсон, — но, безусловно, он не способен работать на самом деле, и он не может вернуться к сочинительству. Миллионы людей вовсем мире хотели бы, чтобы Сид выпустил новый альбом. Я думаю, что это выше его сил».

Большинство песен второго, переходного флойдовского альбома «А Saucerful Of Secrets» 1968 года было написано Уотерсом или Райтом. Последний сегодня называет эти свои песни чепухой, уточняя, что «на этих песнях я учился, я не умел сочинять стихи». Он и Гилмор впоследствии позволили Уотерсу взять на себя ответственность за сочинение слов даже к их собственной музыке. Гилмор говорит: «Я никогда не был силен по этой части, поэтому стихами занимался Роджер. Я никогда не спорил с ним по поводу концепций альбомов, не тормозил его».

Мейсон называет инструментальную сюиту «А Saucerful Of Secrets» с одноименного альбома ключевой в их творчестве. «Она помогла выбрать, в каком направлении нам двигаться. Она содержала идеи, намного опережающие то время, и указывала путь, по которому, я думаю, мы пошли. Даже не пользуясь большим количеством сложной техники, не будучи особенно уверенными в собственной правоте, делая какие-то находки, которые каждый из нас старался сделать, а другие группы не пытались… например, мы извлекали самые необычные звуки из фортепиано, копаясь в его внутренностях».

«Я до сих пор считаю ее замечательной, — говорит Гилмор об этой композиции. — Если взять «А Saucerful Of Secrets», «Atom Heart Mother» и затем «Echoes» — все они вполне логично приведут к «Dark Side Of The Moon».

Ни у кого из членов группы нет готового объяснения феноменальному и продолжающемуся успеху их классического произведения 1973 года, по-прежнему радующего своим присутствием в чартах. Мейсон ссылается, помимо прочих туманных причин, на то, что «это своеобразное послание из 60-х годов», которое «до сих пор объединяет людей различного возраста».

«Мы всегда знали, — говорит Гилмор, — что эта пластинка продается в большем количестве, чем что-либо сделанное нами до нее. Поскольку она была лучше, она была более цельной и более сфокусированной, у нее была лучше оформлена обложка. Каждая деталь была тщательно продумана». Тем не менее он и Райт также гордятся и альбомом «Wish You Were Here», несмотря на то что давление предыдущей пластинки сделало процесс его сочинения и записи мучительно трудным для всех участников.

Примерно в это же время «Pink Floyd» стали любимым объектом нападок со стороны новой волны панк-рокеров. «Я помню то время хорошо, — говорит Мейсон, — потому что продюсировал альбом группы «Damned». Довольно поучительно в смысле наблюдения за людьми, заново ищущими корни рок-н-ролла, который превратился в перегруженную техникой безвкусицу — «Emerson, Lake & Palmer», «Pink Floyd», чудовищно огромные динозавры с грохотом передвигались по земле. Панки сказали миру: «Мы снова можем делать пластинки за 20 фунтов», речь шла об энергии и желании играть, а не о том, кто самый великий музыкант на свете. Конечно, не хочется, чтобы на Земле жили только динозавры, но было бы неплохо оставить несколько в живых».

По случайному совпадению или нет, но уотерсовские песни приобрели более хлесткую и общественно актуальную направленность на диске 1977 года «Animals». «Я его не слишком люблю, — говорит Райт. — Это был первый альбом, для которого я ничего не сочинил, первый альбом, на котором группа потеряла свое единство. Начиная именно с этого диска, Роджер стал стремиться все делать сам». Уотерс продолжил воплощать свои политические темы в амбициозной автобиографической психодраме «The Wall» (1979 год).

«Мне нравится альбом «The Wall», — заявляет Гилмор. — Что бы кто ни говорил, но я участвовал в работе над ним. Я сочинил для этой пластинки кучу материала. Я и Боб Эзрин. Я знаю, многие люди считают ее первым сольным альбомом Роджера Уотерса, но это не так. Роджер не смог бы сделать ее без меня, никоим образом. Он трижды делал сольные пластинки, ты можешь сам услышать разницу».

Именно во время работы над «The Wall» Рик Райт — это один из темных эпизодов в истории «Pink Floyd» — подал заявление об уходе. По словам Райта, «Роджер и я просто не могли продолжать работать вместе. Что бы я ни пытался сделать, он говорил, что это не годится. Потом он сказал: «Или ты уходишь после того, как альбом будет закончен, или я выкину весь материал». Сложилась немыслимая ситуация. Это был блеф, но, зная Роджера, я мог предположить, что он выполнит свою угрозу, что поставило бы крест на денежных отчислениях с продажи альбома. Поэтому мне пришлось согласиться. В некотором смысле я даже был рад уйти, поскольку мне все надоело. И затем, как я слышал, ситуация становилась все хуже и хуже во время работы над альбомом «The Final Cut», к которому я не имел никакого отношения.

Я желаю Роджеру успеха во всем, что он делает, но с ним ужасно трудно работать. Жаль, что его мало интересуют идеи других людей, поскольку благодаря им музыка становится гораздо лучше».