Дитер Болен - За кулисами

Послушай, а это вообще окупается?» — я был настроен скептически.

«Нет, конечно, нет», — услышал я в ответ, — «но мы проводим здесь чертовски важные бизнес–встречи. И теперь нам не нужно ездить в город, чтобы пообедать».

В принципе, произошло то, что я часто ощущаю при общениимужчинами: петушиная лихорадка. Мне собираются показать, кто петух на этом птичьем дворе. В большинстве своем акулы бизнеса не обладают статусом знаменитости как я. Поэтому им приходится окружать себя символами другого статуса, чтобы достичь моего уровня.

Я воспротивился и рассказал братьям Гаффа о своих успехах, рассказал, что я — величайший человек в сфере музыки. Что я продюсировал весь мир и даже Господа Бога. Что обо мне говорят, будто я изпяти фунтов свинины с луком могу сделать звезду.

«Черт возьми, Дитер», — в восторге кричал Toмac Гаффа, — «если это так, то мы непременно должнывместе создать студию звукозаписи». Он не просто заинтересовался. Он буквально пришел в восторг.

Мы трепались и трепались, и выдумывали умопомрачительные конструкции фирмы и акционерного общества «Гаффа — Болен».

«Скажи, Дитер», — вдруг спросил Гаффа после двух часов разговора, — «а как ты вообще представляешь себе свою дальнейшую жизнь?»

«Ну», — размышлял я вслух, — «делать деньги. Дальше писать хиты. Летом на несколько недель ездить на Майорку. В принципе, жить так же, как и сейчас».

Тогда Toмac посмотрел на меня задумчиво: «Почему же ты так жаждешь попасть на биржу, Дитер? Я хочу сказать: ты действительно желаешь себе этого? Погляди на меня! У меня в наблюдательном совете сидят сплошь идиоты, и я страдаю, принимая любое решение. Из–за любой ерунды я должен обращаться к своему финансовому председателю. И если я хочу что–нибудь купить, мне нужно идти с повинной в банк».

Признаться, я немного обалдел от того, какой оборот принял разговор. Но мне пошло на пользу то, что я услышал.

Гаффа был уверен в том, что он говорил. Более того, он все сильнее входил в раж.

«Знаешь, что действительно здорово, Дитер?» — твердил он мне, — «Быть своим собственным властелином! Ты стал тем, чем я всегда хотел быть. Подумай, хочешь ли ты отказаться от всего этого. Хочешь ли ты продать свою свободу. Ты можешь делать, что захочешь. Это же то, о чем грезит каждый!»

Проклятье! — думал я в перерывах между его монологами. Снова никакой секретарши! Все в эту секунду указывало на то, что союза между нами не получится.

«Да», — добавил Toмac, — «и тогда тебе придется девяноста процентов времени заниматься административными делами. Как хочешь! Давай создадим фирму звукозаписи. Ты получишь от меня все, чего хочешь. Деньги, оборудование, не вопрос», — он говорил о приблизительно сотне тысяч евро, — «прибыль мы поделим пятьдесят на пятьдесят. Но я бы на твоем месте — погляди мне в глаза, я говорю от чистого сердца, ты симпатичен мне, ты мне нравишься — на твоем месте я бы не ходил на биржу. Занимайся своим делом, как прежде, на этом ты здорово зарабатываешь, и у тебя нет таких хлопот, как у меня».

Я считал и считаю, что я, Toмac Гаффа, здорово подхожу для этой работы. В тот миг, когда он предстал передо мной, я, правда, не понял структуру его фирмы. Но он меня убедил. Он не оставлял отвратительного привкуса после беседы, как Джек Уайт. Я спокойно завершил разговор. Бог биржи Toмac Гаффа утвердил меня в моем глубочайшем убеждении, а именно, в том, что один и один всегда будет только два. Правда, интуиция, сидящая глубоко внутри меня, подсказывала, что ничего бы не вышло из совместной фирмы Болен — Гаффа. Но все–таки я гордился своим предложением.

«Зелленейт, картонный нос, открой–ка шампанское!» — крикнул я, счастливый и довольный, своему коллеге Энди из BMG, — «Гаффа даст нам бабла на собственную фирму звукозаписи».

И даже когда я обо всем догадался, я все равно еще несколько недель ждал звонка от Toмacа Гаффа. Но я не мог злиться на него из–за этого по–настоящему.

Через восемь месяцев стоимость его предприятия за ночь совершила головокружительное падение с 27 до 2 миллиардов евро. Вместо 5880 евро акция ЕМ. ТВ теперь стоила только 2. Причина: расчеты Гаффа оказались неверными. А так как он опубликовал неверные цифры, ему с братом придется отвечать перед судом.

Следующее знакомство с миллиардерами–акционерами я почерпнул с Роном Соммером из «Телеком». Эта фирма наравне с ЕМ. ТВ в 1999 была одной из тех, кто выиграл от этого биржевого бума. Каждый хотел купить акции фирмы, рекламным лозунгом которой было «если ты умен, ты покупаешь «Телеком». Акции были в таком почете, что распределялись буквально как талоны на питание.

Ронни был для меня в духовном смысле лучшим другом, хотя я и не знал его лично. Я чувствовал себя связанным с ним внутренними узами. Он, как и я, был выходцем из сферы музыки и тоже был преуспевающим человеком. Поэтому я питал к «Телеком» очень глубокие чувства.

Правда, во внешней стороне наших отношений был заметный изъян. Если кликнуть на интернет–страничку «Телеком», тебя приветствовали там розоватый фон и непререкаемая тишина. Ни следа звукового оформления. Безмолвие сервера впечатляло. И я решил, моему другу Ронни срочно нужен советчик по части музыки, который подхлестнул бы его пыльную зачерствелую страничку и позаботился бы о лоске и новизне. У меня было совершенно конкретное видение. «Телеком» должен был увеличить свое представительство в интернет. Все страницы обзавелись бы замечательной профессиональной акустической основой. Я представлял себе тогда еще не существующие мелодии для мобильных, мелодии при ожидании вызова абонента — просто хит, и свежие топ–новости из сферы поп–музыки по горячей линии.

Я позвонил в секретариат Роя Соммера и мне сразу же назначили время встречи. «Да, господин Болен», — подтвердила его секретарша, — «Такого–то числа, в отеле таком–то в Мюнхене».

Я ожидал жаркой деловой схватки. Крупная рыба вроде Роя Соммера, конечно, не ходит поодиночке. Как правило, в свите полно молодых менеджеров с залитыми лаком волосами. Партнеры смотрят вместе на долби–сераунд впечатляющие фирменные видео, просматривают колонки цифр в толстенных фирменных презентационных каталогах и откровенно высказывают свое мнение. Я, наверное, сказал бы, сколько супер–хитов я успел написать.

В общем, как обычно. Каждый поднимает ногу и метит свою территорию. Затем следуют кусочки семги и ломтики «метт» — итальянской копченой колбасы, обложенные огурчиками. Потом каждый напьется гадкого черного кофе и полутеплой колы.

«Привет», — я подошел к стойке, предвкушая удовольствие от встречи, изготовившись к борьбе. Хотя качество места, выбранного для встречи, меня несколько удивило. Оно выглядело, не как большой открытый мир, а скорее, как филиал постоялого двора около аэропорта в Мюнхене. Но, возможно, это и есть то самое тайное совещание между деловыми людьми. «Меня ждут, мне назначено у Рона Соммера из 'телеком'!»