Ярослав Веров - Как он был от нас далёк

Главный конструктор смотрел сквозь стекло односторонней прозрачности, отделявшее зал, где облачали космонавтов, от операторской. Никогда еще он не видел сотрудников центра такими серьезными. И дело не в том, что они готовили своих подопечных к дальней дороге – чай, не впервой, – просто им никогда не приходилось помогать облачаться ТАКИМ космонавтам!

Заныл зуммер связи со стартовой площадкой. Главный машинально разрешил соединение.

«Вадим Сергеевич, это Ковров говорит…»

– Да, Миша!

«Еще раз протестировали программу. Отклонений ноль».

– Это уже который раз?

«Пятнадцатый, Вадим Сергеевич… И все разы – ноль… Черт ее знает, почему она тогда сбоила…»

– Ладно, Миша… Скажу Фоменко, что я разрешил подписать карту предполетных испытаний.

«Спасибо, Вадим Сергеевич!»

– Спасибо скажем, когда долетят… – пробормотал главный конструктор в отключенный интерком.

Облачение за прозрачной стеной завершилось. Прижимные кольца гермошлемов защелкнуты. В скафандры подается воздух из СЖО. Все, теперь уже не поцеловать эти старые, но такие любимые лица. До возвращения, конечно, – суеверно одернул он себя. Медики еще раз проверили показания приборов и дали добро на выход из «чистой комнаты». Главный теперь тоже мог покинуть клетку, неизвестно почему именуемую операторской. Он вышел наружу, успев обрасти по дороге обычной свитой. А снаружи – еще и армией журналюг. Корреспонденты с ходу забросали его вопросами, но главный угрюмо молчал. Черта с два эти шакалы ротационных машин вытянут из него хоть полслова! Ничего он им не скажет, пока ОНИ не вернутся. Ну… или хотя бы пока не высадятся на Марсе…

Черт бы побрал этих марсиан с их придурью… Зачем им понадобились старик со старухой?! И почему, дьявол разбери этих смуглых и золотоглазых, почему из миллиардов земных стариков они выбрали его родителей?! Его маму и папу!.. Ладно, эмоции побоку. Нет здесь никаких мам и пап, есть космонавты специальной миссии Карнаухова Татьяна Тимофеевна и Карнаухов Сергей Владимирович. Они прошли полный курс подготовки. Они посланцы человечества, чрезвычайные и полномочные представители Земли на планете Марс. И его, Вадима Сергеевича Карнаухова, главного конструктора гравитационного межпланетного корабля и руководителя проекта «Голос Аэлиты», задача сделать все, чтобы они смогли выполнить свою миссию.

Вот так.

К счастью, служба безопасности не пропустила на стартовую площадку посторонних. Идти стало значительно легче. Главный вырвался вперед. Сделал он это намеренно. Хотел подойти к люку первым. Ведь они ждали именно его. Все шестеро. Кто из них кто, из-за одинаковых белых скафандров издали не разобрать. Но главный конструктор знал, что те двое, что стоят справа и чуть поодаль – космонавты особой миссии. Остальные – пара пилотов и их дублеры. Только у четы Карнауховых дублеров не было. Они были воистину незаменимы. Два года назад, когда стало известно, что марсиане избрали для личной встречи представителей двух цивилизаций Татьяну Тимофеевну и Сергея Владимировича, сводки состояния их здоровья стали государственной тайной. Разумеется, это порождало лавину слухов. СМИ и блогеры строили чудовищные предположения относительно судьбы двух самых знаменитых стариков планеты, которые тем временем спокойно готовились к полету. Даже слишком спокойно, словно знали, что все будет хорошо.

Папе исполнилось семьдесят шесть, а мама на два года младше. В далeком и страшном октябре две тысячи четырнадцатого поженились лихой казак, ополченец ЛНР, Серега Карнаухов, позывной «Серый», и безбашенная оторва, снайпер Таня Климова, позывной «Гостья»…

За отца он беспокоился особенно. Все-таки ранение, две военные контузии. Ну да, медики подключили весь арсенал, но… вот мама. Мама всегда была для Вадима загадкой. Тут и вправду было что секретить. Ей и так на вид никто больше пятидесяти не давал, а обследование показало здоровый, да что там – идеально здоровый организм тридцатилетней женщины. За нее можно не волноваться. Кто-кто, а мама справится…

Если по линии отца родня Карнауховых велика и изобильна, мама – всю жизнь одна. Отец как-то обмолвился, что у нее все родичи погибли под обстрелом в Луганске и даже документы пропали, но… зачем мама несколько раз ездила в Ленинград, рылась в блокадных архивах? Сама ничего не объясняла, но как-то взяла пятилетнего Вадима с собой. Он плохо помнил ту поездку, но хорошо – как мама вернулась из архива на их съемную комнату, прижала сына к себе и сказала:

– Никого. Все погибли.

А он растерялся и заплакал, хотя и не знал, кто эти «все», но чувствовал, что маме очень больно, а она погладила его по голове и сказала:

– Забудь, сынок. Давай пойдем на аттракционы.

И он забыл, а вспомнил, только когда у них с мамой появилась собственная тайна.

Это произошло в период разработки гравитационного двигателя. Раз за разом и главный, и целые научные коллективы упирались в непроходимые теоретические, а потом и технологические тупики. У Вадима Сергеевича совсем уж опустились руки, когда пришла Она.

Это случалось во сне. Во сне к нему являлась удивительная красавица в нарядном платье и с неизменной низкой черного жемчуга на гордой шее. Она брала конструктора за руку, гладила по голове, и вихрь беспорядочных видений укладывался у ее ног, а мозг Карнаухова начинал мыслить четко, ясно, становились видны решения сложнейших тензорных уравнений или ошибка в виде расходящегося интеграла. И непременно наступало озарение, выход из тупика. И, проснувшись, надо было только не забыть, записать, зафиксировать хотя бы на диктофон.

Коллеги удивлялись, поздравляли, а Карнаухов не знал, гордиться ему или стыдиться. Однажды рассказал матери про удивительный сон.

– Что ты, сынок, – только и улыбнулась мама. – Радуйся. К тебе приходит муза.

– Но выходит, что не я – ученый и конструктор.

– Сынок, – строго сказала мама. – Дело музы дарить вдохновение, а не разбираться в формулах. Просто очистить глупую твою башку от всего лишнего. Да Асель и не понимает ничего в ваших формулах и конструкциях.

– Кто? – не понял Вадим.

– У всякой уважающей себя музы должно быть имя. Так вот, твою музу зовут Асель.

– Я думал, у музы Науки другое имя… – Главный конструктор растерялся, как малое дите.

– А она не муза Науки. Она – просто муза. Муза Человека.

– Мама… Ты что-то недоговариваешь… Мистика какая-то. Ты знаешь ее, да? Она и к тебе приходит?

Мама улыбнулась и прижала палец к губам. И он почел за благо больше не расспрашивать.

Так что мама справится, можно не сомневаться…

Он вдруг понял, что нужно как-то выделить ее – самую фантастическую женщину во Вселенной – среди этих безликих фигур… Огляделся в поисках чего-нибудь особенного, но вокруг была лишь степная трава. Главный конструктор беспомощно повертелся на месте и вдруг зацепил краем глаза алые пятна, словно капли крови качались на зеленовато-серебристых волнах. Маки. Он поспешно наклонился, сорвал…