Владимир Гриньков - Плач палача

– Вот в восьмую его и отведи. А ко мне пришли дежурную сестру.

Когда Матвеев вывел Баклагова из кабинета, доктор опять придвинул к себе сопроводиловку. Прочитав написанное, он отвернулся к окну и забарабанил пальцами по столу. В приоткрытую дверь заглянула медсестра.

– Вита, заходи, – сказал Родионов. – Видела красавца, которого Матвеев по коридору повел? Переодень его и введи внутривенно барбамил.

– Хорошо, – кивнула Вита. – Что еще?

– С ним пока все.

Вита закрыла дверь и отправилась в восьмую палату. Баклагов стоял посреди комнаты и с интересом озирался по сторонам. Пять коек были заняты больными, шестая, у двери, была свободна.

– Здесь твое место, – сказал Матвеев. – Сейчас тебя переоденут, и можешь ложиться.

– Что значит – переоденут? – спросил Баклагов. – Меня кладут в больницу?

– Кладут, – кивнул Матвеев. – Полежишь у нас немножко.

– Но я не болен! – Лицо Баклагова приняло свирепое выражение.

– Конечно, не болен, – покорно согласился Матвеев. – А кто сказал, что ты болен?

– Зачем же меня кладут в больницу?

– Врач хочет понаблюдать за тобой – только и всего.

Баклагов присел на край своей кровати и, подумав немного, сказал:

– Ну что ж, я побуду здесь до завтра, пожалуй. Здесь кормят?

– А как же. И кормят, и поят. – Голос Матвеева стал вкрадчивым. – Здесь неплохо, вот увидишь.

– Все лучше, чем на вокзале, – согласился Баклагов. – Глядишь, я здесь и до послезавтра останусь, если понравится.

– Вот одежда, – сказала Вита, бросая на кровать штаны и пижаму. – Переодевайся.

Матвеев стоял рядом, опираясь на спинку кровати.

– Как же я при вас буду переодеваться? – удивился Баклагов. – Вы хоть выйдите отсюда.

– Ты что, меня стесняешься? – вскинула брови медсестра. – Переодевайся, не чуди.

– Я не могу при женщине, – сказал Баклагов и покраснел.

– Здесь больница, а не магазин готового платья! – крикнула Вита. – А я не продавщица, а медсестра! И здесь ты будешь делать все, что тебе скажут!

– Погоди, – поморщился Матвеев. – Ну если человек стесняется…

– Человек стесняется? – с усмешкой спросила Вита и, круто развернувшись, вышла в коридор.

– Спасибо вам, – сказал Баклагов.

– Переодевайся, – буркнул Матвеев и вышел из палаты, прикрыв за собой дверь.

– Ты чего это? – спросила стоящая у окна Вита. – Если ты с каждым шизиком будет так цацкаться…

– Но ты же видишь, что он начал переодеваться, – сказал Матвеев. – Всего-то и делов. Трудно подыграть человеку, что ли?

– Люди – это на улице, – жестко сказала Вита. – Да и то их еще проверить надо. А здесь у нас людей нет, есть только психи.

– Ох и злая ты, – покачал головой Матвеев. – И как это больные тебя терпят?

– А куда они денутся? – усмехнулась Вита.

Баклагов, переодевшись, лег на кровать и принялся рассматривать потолок. Паутина трещин что-то напоминала ему, и он силился разобраться, что именно. Сосед по койке повернулся к нему лицом и молча смотрел на лежащего Баклагова. Наконец Баклагов вспомнил.

– Это таблица Менделеева, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь, и показал рукой на потолок.

Его сосед посмотрел на потолок и, пожав плечами, сказал с сомнением:

– Какая же это таблица?

– Да вы всмотритесь, – предложил Баклагов.

– Ты с чем сюда попал? – спросил сосед, опять переведя взгляд на Баклагова.

– Что значит «с чем»? Меня милиционер сюда привез.

– Почему милиционер?

– Не знаю, – сказал Баклагов. – Так получилось.

– Понятно, – кивнул сосед. – Как тебя зовут-то?

Баклагов наморщил лоб, вспоминая, потом сказал виновато:

– Не помню. Вот черт. Как же это я забыл?

– Бывает, – сказал сосед и зевнул. – Значит, пока не вспомнишь, быть тебе Толиком.

– Почему Толиком? – удивился Баклагов.

– А у меня брат Толик – мне так запоминать легче, – пояснил мужчина. – А меня Колей зовут. Так что мы два брата: Толя и Коля.

– Не-е, – засмеялся Баклагов. – Не Толя и Коля, а Толик и Колик.

– Пусть так, – согласился Коля.

– Поспать дайте! – раздался плачущий голос из угла. – Утро ведь, темень еще на дворе.

Коля посмотрел в угол, но ничего не сказал и лег на спину, подложив руки под голову.

– Здесь неплохо, – сказал он Баклагову. – Только кормят неважно.

– А что это за богадельня? – спросил Баклагов.

Коля повернул голову и удивленно посмотрел на него.

– Ну да, тебя же милиционер сюда привез, – сказал он после некоторой паузы. – Это Камышовая дача, приятель.

– Какая? – не понял Баклагов.

– Камышовая, – повторил Коля. – Ты что, не знаешь, что такое камыш?

Матвеев заглянул в палату часа через два. Он обвел взглядом комнату и, увидев Баклагова, поманил его пальцем.

– Иди, – сказал Баклагову Коля. – Процедуры начинаются.

Матвеев завел Баклагова в манипуляционную, где Вита раскладывала шприцы.

– Левый рукав задирай! – скомандовала Вита, обернувшись. – Задери ему рукав, Матвеев.

– Он сам умеет, – сказал санитар.

– Зачем задирать? – не понял Баклагов.

– Ты сначала задери, потом вопросы будешь задавать, – парировала Вита и взяла в руку шприц. – Поживее!

– Задери, – сказал Матвеев. – Ничего страшного не будет.

Баклагов посмотрел на него и медленно закатал рукав. Вита ткнула иглой в руку, но не попала в вену, ткнула еще раз.

– Больно, – сказал Баклагов, морщась.

– Знаю, что больно! – раздраженно сказала Вита, увидев, что игла опять прошла мимо вены.

– Ой, больно! – Баклагов дернулся.

– Ему же больно, – сказал Матвеев. – Ты разве не видишь?

– А чего ты хочешь?! – взорвалась Вита. – Чтобы руку дырявили, и больно не было?

Матвеев вздохнул и отвернулся.

– Это не брат твой? – спросила Вита у Баклагова, кивнув на санитара. – А то он больно уж о тебе печется.

– Не-е, – сказал Баклагов. – Не брат.

– Да ну?! – изумилась Вита. – Не может быть!

– Что ты цепляешься? – с досадой спросил Матвеев.

– Я не цепляюсь, – сказала Вита и приложила к месту укола кусочек ваты. – Ты вот следи теперь за братом. Скоро начнется у него.

– Я с собой хотел покончить, – сказал Коля. Он сидел на своей кровати и, отламывая маленькие кусочки хлеба, отправлял их в рот. – Но не повезло – веревка оборвалась. Жена слышит шум в ванной и давай колотить в дверь. А я нет чтобы еще раз попробовать – открыл ей сдуру дверь. Она как веревку увидела, сразу все и поняла. А на следующий день меня сюда и забрали.

– Чего же ты вешался? – поинтересовался Баклагов.

Коля махнул рукой:

– А-а, долго рассказывать.

– А здесь не боишься? – спросил Баклагов и оглянулся на дверь.

– Кого? – не понял Коля.

– Все-таки даже замка нет на двери, – Баклагов перешел на шепот.

Ему вдруг стало душно, и он схватил себя за горло растопыренными пальцами.