Владимир Гриньков - Санитар

– Через кого-то, да?

– Да. И если вы хотите, я могу завтра…

– Не надо завтра. Говори, через кого ты связь держишь.

– В кафе "Стрела"…

– Это которое возле вокзала?

– Да, слева там, возле остановки. Так вот в кафе этом работает барменом парень.

– Имя как?

– Не знаю.

– Не знаешь? – удивился Паша.

– В лицо я его знаю.

– Выглядит он как?

– Невысокий, вроде меня. Лет под тридцать. Усики – как у белогвардейского офицера в старых фильмах.

– Он знает, где Ектенбаев?

– Я не знаю этого. Прихожу к этому парню, говорю, что нужен Ектенбаев, и вечером мне звонят.

– Кто звонит?

– Ектенбаев.

– Сам?

– Да.

Вот черт. Дело принимает неприятный оборот.

– А чего же он так прячется?

Иванов промолчал.

– Ты в молчанку-то не играй, – посоветовал Паша. – Себе дороже, поверь.

– Я не знаю ничего.

– Так я тебе расскажу, – произнес Паша дружелюбно. – Не все чисто с этим Ектенбаевым. Да?

Иванов молчал.

– И прячется он потому, что хотя и откупился от суда, а грех за собой чувствует. Да?

– Наверное, – сказал Иванов.

Значит, все так и есть.

– Денег много получил?

– Каких денег? – не понял Иванов.

– За статью свою в газете.

– Не получал я ничего.

– А за что же марался тогда?

Иванов закрыл устало глаза. И Паша воткнул нож ему в грудь, навалившись сверху. Навалился – и тут же отпрянул, чтобы кровью не запачкаться. Нелепо как-то Иванов сейчас выглядел. Некрасиво.

Паша вышел на платформу и через четверть часа уехал с первой подошедшей электричкой.

С вокзала сразу домой не поехал, зашел в кафе "Стрела". Бармен за стойкой ловко орудовал бутылкой и высокими стаканами. Усики у него были ниточкой. Как у белогвардейского офицера в старых фильмах.

Покойный Иванов не соврал.

Паша выждал три дня, ровно столько, сколько надо было – по его разумению. Он каждый свой шаг просчитывал и знал, как должен поступать.

Номер телефона бара "Стрела" он узнал в справочной, позвонил из телефона-автомата, попросил бармена позвать.

– Которого? – спросили его.

– Того, что с усиками ниточкой, – ответил Паша и услышал, как на том конце провода его невидимый собеседник крикнул кому-то:

– Тебя, Толик!

Теперь Паша имя этого человека знал и, когда тот трубку взял, сказал деловито-сухо:

– Здравствуй, Толик!

Тот еще только успел ответить: "Здравствуйте", а Паша уже снова заговорил, он вел разговор и точно знал, что за чем говорить должен:

– Так не пойдет, Толик, так мы не договаривались. Я вам бумаги ектенбаевские передал, а результат где? Я ведь не все передал, ты так и скажи Ектенбаеву. Если он шутить со мной вздумал, как бы не пожалел потом.

– Какие бумаги? О чем речь? – Толик растерялся, похоже, и Паша знал уже, что верный тон выбрал, все правильно говорит.

Сказал сухо в трубку:

– Я Иванову бумаги отдал и сказал ему: срок – одни сутки. Трое суток прошло – где деньги? Со мной нельзя так. Я обижусь.

– Иванов не передавал ничего.

Паша и сам знал это. Но суровость в голосе не смягчил, сказал, уже явно раздражаясь:

– Через два часа ответ мне должен быть! Или я оставшиеся у меня бумаги по другому адресу передам! Понял? Я перезвоню.

И трубку бросил. Он зацепил их, кажется, надежно. Несуществующими бумагами они заинтересовались очень, а Иванов неожиданно пропал, и они пребывают в панике. Теперь выясняется вдруг, что Иванов бумаги получил-таки. Вот загадка, попробуй разгадай.

Через два часа Паша перезвонил Толику. Тот говорил голосом тихим и вкрадчивым:

– Я бы с вами хотел встретиться. Для разговора.

– Нет! – сказал Паша жестко.

Если уж ты рыбу подсек, то вести ее надо уверенно, слабины не давать, иначе соскочит.

– Я встречусь только с самим Ектенбаевым. С глазу на глаз. Лично.

Толик хотел что-то вставить, но Паша говорить ему не позволил.

– В девять вечера Ектенбаев должен стоять у входа в твою "Стрелу". Один, иначе я не подойду к нему. Вы пытались уже обмануть меня один раз, я вам даю последнюю попытку. Если сегодня ничего не получится – я с вами больше дела не имею.

Положил трубку и вышел из кабины телефона-автомата. До девяти вечера еще была целая вечность. Побродил по улицам, поехал домой. Паша сейчас был абсолютно спокоен. Сам этому удивился – наверное, привыкает. Это как работа для него. Ничего особенного.

Поболтал с бабой Дашей. Та жаловалась на боль в суставах, Паша посочувствовал, спросил, может, лекарство какое от этой напасти есть.

– Могила все вылечит, – сказала баба Даша почти жизнерадостно.

– Рановато вы о могиле-то, – не согласился Паша.

– В самый раз. Человек подготовиться к этому должен.

"Должен, да не всякий, – подумал Паша. – Ектенбаев вон еще сколько прожить собирается, наверное. А жить-то осталось всего ничего".

Взглянул на часы. Ектенбаеву жить оставалось четыре часа тридцать минут. Плюс-минус пять минут. Но это роли не играет. За пять минут не наживешься.

К вокзалу Паша приехал без двадцати девять. Уже совсем темно стало, привокзальная площадь освещалась призрачным светом фонарей. Лица людей казались неживыми. Паша пересек площадь, на стоянке такси склонился к открытому окну машины. Водитель подремывал устало, намаялся за день, наверное.

– На Борщаговку едем, друг? – спросил Паша.

– Куда именно?

– К ремонтному заводу.

– Нет, – сказал шофер. – Места там глухие. Клиентов даже днем не сыскать. Назад пустым буду ехать. Холостой пробег, – и развел руками.

– А если я плачу?

– Денег не хватит.

– У меня хватит.

– Тогда садись.

Часы показывали без десяти девять.

– Только мы по дороге в одно кафе заскочим, – сказал Паша.

– Ну, начинается, – протянул шофер недовольно. – Мы так с тобой не договаривались.

– А оно здесь, кафе-то, – сказал Паша примирительно. – "Стрела". Знаешь?

– Знаю.

– Подъезжаем, я туда на минуточку заскакиваю – и едем дальше.

– Две минуты жду, – сказал шофер, все больше мрачнея. – И уезжаю.

– Договорились.

Над входом в "Стрелу" помигивали лампочки. Секунда света, секунда тьмы. У двери стоял кто-то, но лица Паша не рассмотрел. Сказал шоферу, напрягаясь:

– За углом останови.

Повернули, остановились. Паша сунул в ладонь шоферу купюру:

– Чтоб не думал, что я убегу.

И сумку тоже в машине оставил. Нож в карман переложил. Остановился, прежде чем из-за угла выйти, взглянул на часы. Без трех минут. Вышел из-за угла вразвалочку. Тот, у входа, все так же стоял неподвижно и головы даже не повернул, когда Паша появился. Паша за его спиной встал, нож в кармане сжимая, но не доставал его пока, произнес негромко:

– Ектенбаев…

То ли спрашивал, то ли утверждал. Человек обернулся, спросил удивленно: