Владимир Гриньков - Санитар

Дверь за Пашиной спиной захлопнулась, и он теперь стоял в небольшой комнатушке – совсем один, и его рассматривал бесцеремонно черный глаз телекамеры над дверью напротив. Паше это не понравилось, и он отвернулся, спрятав руки в карманы и тем самым беспечность свою выказывая.

Он недолго ждал, вдруг щелкнул замок в двери напротив, и появился человек. Его лицо показалось Паше излишне угрюмым.

– Идемте, – скомандовал угрюмый.

Он именно скомандовал, а не предложил.

За дверью Паша увидел охранника. Тот в обычном костюме был, но из-под расстегнутого пиджака торчала рукоятка пистолета. Охранник скользнул взглядом по Пашиному лицу, но равнодушие изображать не стал и глаз не отвел – работа у него такая была.

Паша с провожатым миновал коридор. Ноги по мягкой дорожке ступали, и казалось, нет здесь звуков, в этом здании, безжизненно все, но вдруг за одной из многочисленных дверей зазвонил телефон. Паша вслушивался, ловя звуки, он как один сплошной нерв сейчас был – все впитывал, запоминал.

Поднялись на второй этаж, провожатый одну из дверей открыл, Пашу вперед пропустил и сказал в спину:

– Здесь оставайтесь.

В комнате еще два человека было, но Паша почему-то сразу определил, что они не гости, как он, и вдруг понял, что эти люди из охраны, здесь никого, оказывается, не оставляли в одиночестве ни на минуту. Охранники в шахматы играли, при Пашином появлении повернули одновременно головы и рассматривали его долгие несколько секунд, после чего отвернулись и опять за шахматы принялись. У них такой вид был сейчас, будто Паши и не существовало, но впечатление было обманчиво, и в один момент, когда Паша обернулся неожиданно, он взглядом с глазами охранника встретился – тот его рассматривал, оказывается, и не успел вовремя взгляд отвести. Паша губу закусил и отвернулся. Неуютно ему сделалось. Стены здесь холодом дышали, и даже взгляды окружающих казались холодно-колючими.

Вошел Пашин провожатый, остановился в дверях, молча показал жестом: "За мной!"

Пошли коридором, за углом завернули и оказались в небольшом тупике, здесь была одна-единственная дверь, но она так разительно отличалась от остальных дверей в этом здании, что Паша сразу понял – именно за ней Подбельский и находится.

Но Подбельского за дверью Паша не увидел. Сидела секретарша, по Паше скользнула взглядом и тут же потеряла к нему интерес. Провожатый следующую дверь открыл, и опять Подбельского не было, трое крепких парней, охрана, скучали в креслах. Паша напрягся отчего-то, проходя мимо них, и вдруг провожатый дверь перед ним открыл, а за ней – огромный, как спортзал, кабинет, ковры на полу, опущенные жалюзи на окнах, и в самом конце кабинета, за большим черным столом, – сам Подбельский. Он навстречу гостю не встал, показал на длинный ряд стульев напротив:

– Присаживайтесь, – и какие-то бумаги в сторону отодвинул, демонстрируя внимание к посетителю.

Паша на предложенный стул опустился, кончики пальцев у него подрагивали от напряжения, и он руки в кулаки сжал, чтобы это заметно не было. Его провожатый из кабинета не ушел, но и не сел, а стоял в метре от Паши, как сторожевой пес.

Да он и был, наверное, псом из той своры охранников и службу здесь нес, похлебку хозяйскую отрабатывая.

– Звать как? – спросил Подбельский.

На его столе светилась лампа, освещая нижнюю часть лица, и опять Паша этот подбородок глянцевый увидел.

– Барсуков Павел.

– Значит, в грузчиках ты у нас числишься.

– Не у вас, – поправил Паша. – По другому ведомству.

– Не у нас, действительно, – поправился с усмешкой Подбельский. – Но все равно грузчиком.

– Да.

– Жена есть?

– Нет.

– Родители?

– Они у меня в Костроме живут.

– А тебя чего так далеко занесло от Костромы? – удивился Подбельский.

– Получилось так.

– "Получилось так" – это нехороший ответ, – скорчил гримасу Подбельский. – Тебя ветром носит, что ли? Жизнь крутит как хочет?

– Почему же? – не согласился Паша, напрягаясь.

– Барахтаешься, значит.

– А?

– Ну, борешься с ветром этим, да? Не даешь жизни крутить тобой как попало?

– Да, – согласился Паша степенно.

– И потому грузчиком работаешь, – сказал Подбельский с серьезным видом.

Ах, как он его срезал! Паша побагровел и кулаки еще крепче сжал. Нельзя, нельзя расслабляться, общаясь с этим человеком! Он хитро разговор строит, просто говорит и вроде как с пониманием и сочувствием относится, а едва ты замякнешь, расслабишься, он тут же тебя носом в грязь, показывает, кто ты есть такой на самом деле.

Обида, почти детская, на Пашином лице проявилась, и Подбельский это заметил, усмехнулся, но не торжествующе, для него это обычное дело было, и Пашу на колени ставить он не собирался, так просто уколол по привычке, чтобы место свое знал.

– Чем заниматься хотел бы? – спросил почти примирительно.

Но Паша теперь как еж был, сказал с угрюмым видом:

– Космонавтом стать хочу.

– Ершистый! – засмеялся Подбельский. – Обиделся, да? Ты вон моего человека вчера покалечил, неделю парень на больничном теперь проведет, а больничный-то из моего кармана – и то я не обижаюсь. А?

Спросил и в глаза заглянул. Он хитрый, Подбельский этот. Про охранника своего неудачливого неспроста сказал, показать хочет, что Пашину вчерашнюю выходку оценил по достоинству и не сердится нисколько, дружбу свою предлагает, но словам этим Паша теперь цену знал и потому сказал осторожно:

– Надеюсь, ничего страшного?

– Ты о чем?

– Об охраннике этом.

– А, понятно. Да нет, ничего вроде.

Подбельский голову к стоявшему истуканом Пашиному провожатому обернул, поинтересовался мимоходом:

– Все нормально у Славика?

– Да.

– Вот видишь, – сказал Подбельский Паше. – Все обошлось. А ты у нас в космонавты просишься. Прямо из грузчиков.

Опять уколол, сволочь. Паша зубы сцепил, и вновь от Подбельского ничего не укрылось, он засмеялся. Осторожным надо здесь быть. Очень осторожным.

– Что ж ты в охрану-то не пошел? – спросил Подбельский.

– В какую охрану?

– Ну, в банк какой-либо или фирму приличную.

Потому не пошел, что ненавидел всех этих краснопиджачных, но нельзя было говорить таких слов, и Паша пожал плечами, бросил равнодушно:

– Не звали, вот и не пошел.

– Специальное приглашение, значит, нужно? – уточнил Подбельский.

Паша не ответил, чтобы на очередную колкость не нарваться. Подбельский на высокую спинку кресла откинулся, смотрел на собеседника внимательно, с прищуром.

– Я работу тебе хочу предложить, – сказал наконец.

Паша замер. Он ждал такого поворота разговора, но все равно слова Подбельского неожиданными для него оказались. Выслеживая зверя, уже до логова добрался – и вдруг выяснилось, что все даже лучше идет, чем предполагалось.