Владимир Гриньков - Санитар

Это новостью было. Рита ничего не рассказывала о подобных вещах. Подбельского здорово напугали, похоже.

Появился Виталий Викторович. Шел по коридору, вроде в свои мысли погруженный, но ничего от него не укрывалось здесь, он остановился в полуметре, спросил сухо:

– Что происходит?

– Сумка, – ответил один из охранников односложно.

Они, похоже, друг друга с полуслова понимали, потому что без дальнейших пояснений начальник охраны сказал:

– Покажите, что внутри!

Паша с нехорошей усмешкой сумку распахнул и едва не в лицо охраннику ткнул ею. Тот на Пашу взглянул быстро, и опять в его взгляде не было ни раздражения, ни агрессии – ничего. Просто человек свое дело делал. Серьезно у них здесь все. Очень серьезно.

Охранник рукой по дну сумки быстро скользнул и отступил на шаг, давая понять, что досмотр окончен.

– Вы хоть бы объяснили, что ищете, – сказал Паша, сузив глаза. – А то мне и неведомо, что можно сюда проносить, что нельзя.

– Когда принесете то, что нельзя, мы вас поправим, – сказал Виталий, no-прежнему сохраняя сухость в голосе.

Махнул рукой, и охранники скрылись в комнате.

– Идите за мной, – распорядился Виталий.

В своем кабинете за стол садиться не стал, а Пашу усадил в кресло, и теперь получалось, что Виталий Викторович над Пашей возвышается, и от этого неуютно как-то было.

– Я спросить хотел…

Паша напрягся отчего-то непроизвольно.

– Вы ведь развелись с женой…

Сердце сжалось.

– Почему?

Вопрос как выстрел. Паша глаза поднял. Начальник охраны смотрел на него внимательно. Излишне внимательно.

– Характерами не сошлись, – произнес Паша.

На него будто давило сейчас что-то.

– Слишком общо.

– А что, с подробностями надо? – обозлился Паша.

– Да.

– Она икает во время полового акта, – сказал Паша и посмотрел на начальника охраны дерзко. – А мне это не нравилось.

– Чушь, – сказал тот спокойно.

Им все одно было – что в сумку чужую залезть, что в душу.

– Вы расскажите все-таки, – предложил Виталий Викторович.

– Откуда такой интерес ко мне? – спросил Паша, уже тоскуя.

– Не лично к вам, – уточнил начальник охраны. – Мы всех проверяем, кого принимаем на работу.

– Значит, так, – Паша пальцы стал загибать. – За границей родственников не имею. Во время войны на оккупированной территории не был…

– С женой связь поддерживаете?

– А? – вскинулся от неожиданности Паша.

– С женой бывшей связь поддерживаете?

– Нет.

– А подруга у вас есть?

– Нет.

– Совсем никого?

Паша глаза прикрыл, бешенство свое загоняя вглубь.

– Совсем никого? – повторил Виталий Викторович.

– Совсем, – подтвердил Паша сквозь зубы.

– Жаль.

Это неожиданно было.

– Почему? – опешил Паша.

Виталий Викторович опустился наконец и ногу на ногу закинул.

– Мне нужно, чтобы мои люди всегда в порядке были, – сказал. – Накормленные и отдохнувшие. Тебе ведь в охране работать.

– Я пока что по вашей милости книжки читаю, – буркнул Паша.

– С книжками покончено. Завтра у тебя смена.

Паша голову вскинул.

– Подбельский распорядился тебя в охрану включить.

Паша сразу даже не поверил.

– Завтра? – уточнил Паша.

– Да, завтра. К семи утра сюда придешь.

Паша кивнул торопливо. Он думал, что на нем крест поставлен. Но Подбельский все иначе решил.

– А оружие?

– Какое оружие? – не понял начальник охраны.

– Оружие мне выдадут?

Виталий Викторович засмеялся.

– Нет. Голыми руками противника укладывать будешь. Сумеешь? – спросил, а глаза смеялись.

– Сумею, – сказал Паша. – В чем вопрос.

Он сегодня эксперимент ставил – можно ли в здание оружие пронести. А оказалось – не нужно этого ничего. Подбельский, осторожность потеряв, сам убийцу своего приближает.

Паша к офису приехал в одну минуту восьмого. Четыре одинаковые легковушки стояли в ряд, и никого не было подле них, лишь прохаживался неподалеку охранник. Паша его хотел спросить, где все, как вдруг дверца одной из машин открылась, и Виталий Викторович ступил на асфальт. Вид у него был недовольный, Паша смутился отчего-то и навстречу пошел, ему еще шагов пять до начальника охраны оставалось, когда тот сказал:

– Почему опоздал?

Паша, не зная, что ответить, промолчал.

– В семь! – Начальник охраны палец к небу поднял. – Я сказал – в семь! А ты опоздал.

И опять Паша промолчал.

– Садись в последнюю машину. Тебе там объяснят, что делать будешь.

Паша дверцу с зеркальными стеклами распахнул и увидел сидевших в машине охранников. Их четверо было – два впереди и два сзади, и один из охранников сказал по-свойски:

– Запрыгивай! – и подвинулся, место освобождая.

Паша захлопнул за собой дверцу, и машины тронулись сразу же – это его они дожидались, оказывается.

– Строго здесь у вас, – буркнул Паша.

– Ты о чем?

– О дисциплине.

– Это да.

Сидевший впереди человек вдруг сказал, не оборачиваясь:

– Выскочкой будешь.

И по тому, как все в машине затихли разом, Паша понял, что сказанное к нему относится.

– Кем? – уточнил он.

– Выскочкой, – все так же не оборачиваясь, сказал человек. – Куда бы мы ни приехали – ты в машине остаешься. Твоя задача – по сторонам смотреть, обстановку оценивать.

– А снаружи нельзя ее оценивать – обстановку-то? – не понял Паша.

– Снаружи нельзя. Здесь, в машине, ты невидим. Стекла зеркальные. Тебя не видят – и не ожидают поэтому. А если кто-то подозрительный приблизится, ты выскакиваешь неожиданно – потому и зовется это "выскочкой"…

– Ага! – осенило Пашу. – Значит, он бежит на Подбельского с "наганом", и тут выхожу из машины я – весь в белом. Но без "нагана".

Человек обернулся наконец, и Паша увидел его глаза. Светлые и безжизненные.

– Ты говорлив очень. Здесь это не ценится.

Неприятная тишина повисла в салоне. Паша отвел взгляд и стал на дорогу смотреть. Их колонна уже выехала из города и теперь мчалась по шоссе, держась строго на разделительной полосе. Встречные машины жались к обочине, отчаянно сигналя неизвестным нахалам. Одну за другой проскочили две деревни и вдруг свернули с шоссе, Паша успел лишь заметить указатель: "Пансионат "Сосновая горка". Здесь машин не было вовсе. Через несколько минут остановились у железных ворот. Те открылись сами собой, три машины проехали вперед, а Пашина осталась на месте. Двое из сидевших с Пашей охранников вышли из автомобиля и направились неспешно к воротам. Их пропустили на территорию беспрепятственно, а через минуту вдруг ворота распахнулись, и вырвалась на дорогу колонна из трех машин. Четвертая, Пашина, тут же им в хвост пристроилась и помчалась послушно, оставляя двоих седоков.

Паша на сидевшего впереди человека взглянул с беспокойством, а тот сидел истуканом и не тревожился нисколько, – значит, так надо было, чтобы те двое здесь остались.