Владимир Гриньков - Помеченный смертью

У Полины изо рта текла кровь.

– Утрись! – сказал ей Кириенко. – Смотреть тошно!

И, чтобы показать, насколько ему тошно, плюнул Полине в лицо. Она быстро и испуганно провела рукавом платья по лицу, но кровь не стерла, а только размазала.

– Вот падла! – сказал с досадой Кириенко. – Тосик! Что делать с ней будем?

– Известно что. Пусть раздевается.

– Ты что, очумел? – засмеялся нервным смехом Кириенко. – У нее рожа в крови, мне будет противно.

– Тогда – в расход.

– Шумно, Тосик. Жорж еще услышит ненароком.

– А ты ее через подушку. Забыл, что ли?

Кириенко выдернул подушку из-под головы мертвой женщины и швырнул ее в лицо Полине. Утопил в подушке ствол пистолета, выстрелил. Взметнулись в воздух перья, запахло паленым.

– Видишь, – сказал Тосик, – Совсем негромко.

И тут же осекся, присел, сдернул со стола свой пистолет.

– Что?! – шепотом спросил Кириенко.

– Идет!

Теперь и Кириенко услышал, как кто-то, пока еще невидимый, открыл входную дверь. Показал рукой Тосуняну – вперед, к двери – и тот скользнул бесшумной тенью. Сам Кириенко остался в комнате, где лежали трупы, встал, укрывшись за косяком.

Тосунян так боялся, что сразу для себя определил – стрелять незамедлительно, едва только Ползунов войдет. Поднял руку с пистолетом на уровень лица и замер в ожидании. Он ожидал увидеть Ползунова, такого, каким он помнил его по прежним годам, а вместо того на пороге возник некто в камуфляже, в шлеме, и это так было непонятно и страшно, что Тосунян выстрелил скорее от испуга, чем разумно, и убил страшного гостя наповал, а второго выстрела он сделать не успел, потому что был сражен короткой и почти беззвучной очередью одного из ворвавшихся в дом людей в шлемах. Кириенко, привлеченный шумом, выглянул из своего укрытия и незамедлительно получил две пули в грудь, упал, успев крикнуть умоляюще:

– Не убивайте!

Хатыгов стремительно обежал дом. Ползунова нигде не было. Хатыгов склонился над раненым:

– Фамилия?

– Кириенко.

– Где Ползунов?

– Не знаю.

Хатыгов энергично повел стволом автомата.

– Правда не знаю! – поспешно выдохнул Кириенко. – Он ушел, обещал вернуться к шести!

– Точно?

– Его баба так сказала.

– Какая баба?

Кириенко показал взглядом. Хатыгов ногой отбросил подушку с головы Полины. У нее под глазом, справа от переносицы, темнело аккуратное пулевое отверстие.

– За что ты ее так? – спросил Хатыгов.

– Это не я.

– О? – неподдельно изумился Хатыгов. – Так она сама, да? И старуха та, на кровати, – тоже?

И, не закончив фразы, ударил Кириенко кованым каблуком в лицо. Кириенко закричал от нестерпимой боли. Его лицо заплыло кровью.

– Что она тебе сказала о Ползунове?

Вопрос прозвучал резко, и Кириенко отвечать стал быстро, шлепая разбитыми губами:

– Он ушел к корешам своим…

– Адрес!

– Не знаю! И она не знает! – поспешил ответить Кириенко. – Не сказала ничего!

В комнату заглянул один из хатыговских бойцов:

– Идет!

Хатыгов пальцем показал на дверь и произнес странный звук:

– Пс-с-с!

Двое ближайших к двери бойцов выскользнули из комнаты, стало тихо, и только было слышно, как с шумом дышит лежащий на полу Кириенко. Хатыгов покосился на него, но ничего не сказал, полностью превратившись в слух. Вдруг раздались крики и грохот, схватка оказалась очень короткой, и вскоре в комнату внесли человека с заломленными за спину руками. Голова его свешивалась безвольно. Хатыгов приблизился, взял пленника за волосы, приподнял голову и встретился со взглядом, полным ненависти, но этого взгляда не испугался, коротко спросил:

– Фамилия?

– Петров, – ответил пленник после секундного замешательства.

– Врешь! – сказал Хатыгов и неожиданно рассмеялся. – Я рожу твою изучил по фотоснимкам так, что и в полной темноте узнаю.

Махнул рукой:

– В машину его!

Сам обернулся к Кириенко:

– Узнал?

– Да, – почти беззвучно ответил тот.

– Ползунов?

– Да.

– Ты по его душу приходил?

Молчание. Хатыгов подошел к лежащему на полу человеку и остановился. Его кованые ботинки находились в нескольких сантиметрах от лица Кириенко.

– Ну? – сказал нетерпеливо Хатыгов. – Я жду. За что его мочить собрался?

– Денег требовал.

– Ползунов?

– Да.

– Что это он к старым своим рэкетирским замашкам вернулся? А? Или за тобой долги были?

Молчание.

– Скорее! – торопил Хатыгов. – У меня времени на беседы с тобой нет совсем. Пока до Москвы доберусь, уже и ночь наступит. Что же мне – в полночь ужинать придется?

Переступил с ноги на ногу. Стальные подковы звякнули по полу.

– Жорж претензии ко мне имел, – сказал Кириенко.

У него обильно шла изо рта кровь, и ему трудно было говорить. Хатыгов положил палец на спусковой крючок. Ствол его автомата смотрел лежащему в лицо.

– Не имеете права убивать! – крикнул Кириенко. – Только по суду!

– Ты про суд-то забудь. У нас все по упрощенной процедуре, – сказал Хатыгов и выстрелил.

Он вышел из дома, обогнул сарай и оказался в соседнем дворе. Ползунова уже погрузили в фургон. Никто не снимал бронежилеты и шлемы, так было заведено – пока захваченного не доставят на место, считается, что операция не завершена. Из дома выглянул Александр Борисович. Хатыгов щелкнул пальцами, подзывая его к себе.

– Шурик! Там четыре трупа, – показал себе за спину.

Александр Борисович потемнел лицом и сказал, не сдерживаясь:

– Тоже мне профессионалы, черт бы вас побрал!

Его можно было понять – Хатыгов прилетел и улетел, а местным теперь с четырьмя жмуриками возиться.

– Брось, не обижайся, – сказал примирительно Хатыгов. – Не все они на нас. Там разборки какие-то были, двух женщин бандиты прикончили, а тут мы. Ну и постреляли малость. Я тебе рапорт из Москвы по факсу передам.

– «По факсу»! – передразнил Александр Борисович и зло сплюнул.

Хатыгов снял шлем, швырнул его в фургон, запер двери и, как был в бронежилете, сел в кабину, рядом с водителем.

– Едем! – сказал.

Александр Борисович стоял посреди двора с потерянным видом.

– Ты своих вызывай, Шурик! – напомнил ему Хатыгов. – Тебе еще трупы вывозить.

– Пошел ты к черту! – взорвался Александр Борисович. – Вот за что я вас, москвичей, всю жизнь ненавидел – так это за спесь. Приедут, наследят и укатят. А мы потом после них дерьмо разгребаем!

Хатыгов вздохнул:

– Ты не прав, Шурик. Хотя что я тебе буду объяснять?

Не любил Хатыгов объяснять. Привычки такой не было.

Выехав на проспект, Виталий Борисович бросил взгляд в зеркало заднего вида. Машина охраны не отставала, шла, как приклеенная.

– Не надоело тебе этот хвост за собой таскать? – спросил Виталий Борисович у Бородина.