Ольга Степнова - Тень секретарши Гамлета

– Мне кажется, от тебя чесноком воняет.

– Тьфу ты, – засмеялся Фокин, – а ведь я и правда с утра чеснок ел!

– Зачем?

– По работе.

– У тебя все всегда «по работе», – вздохнула Шуба и пошла на кухню.

На столе уже стояла сковорода с жареной картошкой, блестели пупырчатыми боками любимые Севкой соленые огурцы.

– О-о, – застонал он от удовольствия, хотя нисколько не сомневался, что Шуба после его звонка сразу метнулась на кухню и развела там бурную деятельность по приготовлению его любимого блюда – жареной картошечки на сливочном масле и обязательно с корочкой.

Севка выгрузил из пакета на стол бутылку мартини, сыр, оливки, зелень, колбасу, нарезки копченостей, апельсины, шоколад и огромный ананас размером с футбольный мяч.

– Ого! – удивилась Шуба. – Да ты никак заказ хороший срубил?!

– Срубил, – Севка все же поцеловал ее в свете предстоящего секса, но не в губы, а в стриженый затылок. Короткие волосы защекотали нос, Фокин чихнул и разлил по бокалам мартини.

– Ну, за твое семнадцатилетие! – поднял он бокал.

Они выпили, снова выпили и только потом закусили.

– А я думала, что ты про меня забыл, – быстро захмелев, сказала Шуба и элегически подперла кулаком подбородок. – Я весь день ждала твоего звонка. И весь вечер. Даже телевизор не включала.

– Замотался, – пояснил Севка, наворачивая картошку и закусывая ее огурцом. – Мне знаешь какой заказ подвалил? У банкира топором жену зарубили, а обвинили его.

– А это не он? – Шуба тоже захрустела огурцом и закинула босые, поросшие легким пушком, ноги Севке на колени.

– Я думаю, нет. Вернее, я уверен, что это не он. – Севка коротко рассказал Шубе о своих сегодняшних похождениях.

Шуба слушала внимательно – она всегда интересовалась Севкиной жизнью, в том числе и работой, в то время как он выслушивал ее рассказы о бестолковых учениках вполуха. У Шубы было высшее философское образование, и лишь однажды Фокин спросил ее, отчего она с такими знаниями пошла работать инструктором по вождению.

– А где еще философом быть? – усмехнулась Шуба в ответ. – Только на дороге с дурой-блондинкой за рулем, которая пришла на курсы не для того, чтобы научиться водить, а для того, чтобы пофлиртовать с загорелым мачо-инструктором. А тут я – рыжая и не мачо. Я им Ницше цитирую.

– А они? – захохотал Севка.

– А они тормозят газом, – вздохнула Шуба и добавила: – Нет, бывают, конечно, умные девушки, которые любят Ницше, но… они на курсы вождения почему-то не ходят.

…Закончив свой рассказ тем, что не дал Лаврухину на такси денег, Севка снова разлил по бокалам мартини и взял соленый огурец.

Пить мартини с солеными огурцами его научила Шуба лет десять назад. Это называлось у нее «демократизация», «оптимизация» и еще как-то, Севка забыл…

– Как, говоришь, зовут жену банкира, которую убили? – Шуба сдернула ноги с Севкиных коленок и вскочила. – Жанна Говорухина?

– Говорухина Жанна Владимировна.

– Так я ее знаю! Вернее, теперь уже получается – знала. – Шуба залезла с ногами на подоконник и закурила.

– Да ну? – удивился Севка, но тут же недоверчиво пояснил: – Ты не могла ее знать, вы обитали в разных слоях атмосферы.

– Я ее учила водить, – улыбнулась Шуба, показав белые крепкие зубы с маленькой щербинкой в верхнем ряду.

– Говорухина ходила на курсы вождения? – поперхнулся Севка.

– Нет, я занималась с ней в индивидуальном порядке. Увидела в газете объявление «Требуется инструктор по экстремальному вождению» и позвонила. Жанна предложила за несколько занятий приличные деньги, я согласилась. Да я же тебе рассказывала об этой истории! Это было месяца три назад, весной.

– Не помню, – признался Севка.

– Конечно, не помнишь, – усмехнулась Шуба, выпустив через нос тонкую струйку дыма. – Ты же меня никогда не слушаешь!

– Слушаю! – Севка подскочил к ней и схватил за коленки. Даже на них были веснушки – маленькие, солнечные и очень родные. Фокин чмокнул Шубу в эти веснушки. – Я слушаю, но все забываю. Скажи, а на хрена Говорухиной понадобилось учиться экстремально водить?

– Странный ты, Фокин, – прищурилась Шуба. – Не могла же я ее об этом спросить. Сам говоришь, мы обитали в разных слоях атмосферы!

– Ну да, – поскучнел Севка, забирая у Шубы сигарету.

Они всегда так курили – одну на двоих.

– Я, конечно, ее ни о чем не спросила, но она сама мне сказала! – улыбнулась Шуба.

– Зараза ты, Шуба! Ну, говори быстрей…

– Жанна захотела участвовать в уличных гонках. Другими словами, стать стритрейсером.

– Ну ни фига себе! По-моему, это занятие для чокнутой молодежи, а не для жен банкиров.

– Ошибаешься. Это занятие для всех. Кстати, очень увлекательное. Я пару раз участвовала в таких гонках, мне понравилось. В городе есть несколько группировок, которые гоняют по ночам на машинах. Что-то типа клубов, или нет, скорее, просто тусовок. Иногда гонки проходят на классические четыреста два метра, но тогда соревнуются на загородной трассе и дорогу перекрывают. Но чаще в черте города это просто гонялки с элементами городского ориентирования.

– Насколько я понимаю, в гонках побеждает тот, кто виртуознее и быстрее проходит маршрут по городским улицам?

– Да, сложность городских гонок состоит в том, что машины несутся не по специально оборудованной трассе, на которой перекрыто движение, а по обычной улице, где ездят машины и стоят гаишники. Нужно умудриться никого не угробить и не попасться гайцам, хотя у большинства таких гонщиков есть «волшебные» пропуска, при виде которых гайцы отдают честь и позволяют творить на дороге все, что угодно.

– Гадкое занятие, – поморщился Севка. – Ненавижу пустой, глупый риск. В Чечню бы их на недельку, этих стритрейсеров, под снайперские пули и на заминированные дороги, чтобы поняли цену своей и чужой жизни.

– Зануда ты, – Шуба забрала у него сигарету, докурила и затушила бычок в пепельнице. – Людям нужен адреналин, иначе они начнут кидаться друг на друга. А ничто так не дает насладиться опасностью, как неоправданный риск. Оправданный такого наслаждения не дает. Оправданный риск вызывает страх, а это совсем другое.

– Философша, – усмехнулся Фокин, протягивая Шубе бокал мартини с соленым огурцом.

– Хочешь спросить, какая она была, Говорухина Жанна?

– Не хочу, но надо. Какая она была?

– Невысокая и некрасивая. Такая, как я.

– Ты это… Зачем так говоришь? Ты очень даже ничего!

– Но был в ней характер, стержень и какой-то потрясающий шарм, – не обратила Шуба внимание на Севкины потуги сделать ей комплимент. – Конечно, с ее возможностями нетрудно было хорошо одеваться и иметь все самое лучшее, но все же шарм – это то качество в женщине, которое одними деньгами не обеспечишь. Для этого нужны воспитание, образование, самоирония… Впрочем… никто не знает, что для этого надо. В общем, Говорухина показалась мне интересной, приятной женщиной без зазнайства и самодурства, но привыкшей всегда добиваться своего. Через неделю она прекрасно водила: на большой скорости выполняла «полицейский разворот» и «змейку». Я дала ей всего шесть уроков, по три в неделю, хотя планировала убить на эти занятия месяц. Она заплатила всю сумму и горячо поблагодарила меня.