Елена Арсеньева - Голос крови

«Травка серая, нет, зеленая, небо коричневое, нет, синее…»

В той пьесе, в пьесе «Кавказский меловой круг», была одна такая девушка, Груше Вахнадзе. Она спасла во время войны сына губернатора. Его мать, Нателла, была так озабочена сохранением своих нарядов, что забыла про ребенка. Груше приходилось много страдать, с ребенком было очень трудно, но постепенно она полюбила мальчика как родного. Однако Михаил – да-да, его тоже зовут Михаил! – наследник богатств покойного отца, и вот и мать о нем вспоминает, требует вернуть ей сына, тащит Груше в суд. Закон на стороне губернаторши Нателлы, а Груше ведь просто нищенка. Тогда судья велит нарисовать мелом вокруг мальчика круг и предлагает двум женщинам тянуть к себе ребенка. Кто перетянет, той он и достанется. Губернаторша тянет изо всех сил, а Груше отступается – ей жалко мальчика, ведь ему больно! И судья отдает его Груше, потому что она – истинная мать, которая готова ради сына на все. Даже отказаться от него готова… А они что делают, Мишкина мать и бабушка, которая потребовала провести анализ на установление отцовства?! Они тянут его из этого круга! Тянут в разные стороны! Но ради чего?!

А может быть, и правда есть ради чего?

А может быть, им все это только кажется?

Так же, как показалось Асе…

…Что Груше было от Аси Снегиревой нужно? Зачем такие приемы, такие подходы? Вот горит человек на работе, воистину – и заодно с собой других сжигает. Наверное, он почувствовал, как сильно волнует Асю. Говорят, все эти профессионалы – очень проницательные люди, могут запросто разгадать подозреваемого. И они потом дожимают его, дергая за самые тонкие, самые чувствительные струны. И он дергал, дергал… интересно, до чего додергался бы, если бы не очнулся Бусыгин – и Груша не забыл бы обо всем на свете, в том числе и о глупой, доверчивой, такой чувствительной и по уши влюбившейся в него Асе Снегиревой?

Ася поднимается и уходит в подсобку. Наливает остывшего чаю и наконец-то съедает несколько печенюшек. Вдруг просыпается волчий аппетит. Наверное, от нервов! Ладно, все равно коробку распечатали, можно есть сколько угодно. Да и без разницы, что оно масляное, это печенье, что в нем чертова уйма калорий, жиров и разных прочих углеводов. Сладкое – лучший транквилизатор, а успокоиться Асе сейчас просто необходимо. Хорошо, если бы к тому времени, когда она вернется, Наталья уже ушла… Завтра она точно здесь не появится. И Ася на какое-то время будет избавлена от встреч с ней. Так же, как от встреч с Грушей. Потому что Ася ничего ему не сообщит. Какой ему в ней интерес?

Пытаясь не думать обо всем этом, она ест и ест, и, чтобы занять взбаламученный мозг, мысленно считает калории. Если в ста граммах такого печенья не меньше пятисот калорий, то сколько может быть в одной печенюшке? Она весит сколько? Граммов двадцать? Значит, в ней сто калорий, что ли? Ужас… а Ася съела их уже штук десять… Это что, тысяча калорий за пять минут?! Вот это тебе транквилизатор… просто смертельный!

Настроение, которое и так ниже нуля, рушится вообще в какое-то инферно. Ася уговаривает себя, что печенюшка никак не может весить двадцать граммов, наверняка там всего пятнадцать, а то и десять… но это не помогает. И не такое уж оно вкусное, это датское печенье, какое-то слишком уж сладкое, и в зубах вязнет, и фигуре урон, и денег завтра придется рублей триста выложить за эту коробку, чтобы возместить Вале ущерб… Тысяча калорий плюс, триста рублей минус… неудачная арифметика!

Хватит!

Ася страшным усилием воли прекращает этот процесс, который теоретически должен успокаивать, а на самом деле только еще пуще ее взбаламутил, допивает одним глотком чай, споласкивает чашку и возвращается в приемную. И видит еще из коридора, как Наталья быстро отходит от стола с компьютером и скрывается в процедурной.

Так…

Ася спешит к столу, садится, открывает корзину… Корзина пуста.

Да, Наталья не теряла времени даром!

Ну ничего, все равно остались скриншоты… хотя какое это все имеет значение, ну какое? Все равно Ася решила молчать.

– А, уже проверила корзину, да? – слышен ехидный голос Натальи, и та высовывается из процедурной. – Ты еще свою папочку проверь… «Для хранения в архиве крови», ну и название выдумала!

И Наталья с торжествующим видом шествует мимо Аси в подсобку.

Ася проверяет. Да вот же она, папка, ну что Наталья зря…

Нет, не зря. Папка есть, а ее содержимое исчезло. Опустела папка! Нет ни сохраненного графика приема, ни скриншотов.

Ася видит телефон Федотова, лежащий тут же. В том, как он лежит, выставленный напоказ, есть что-то издевательское…

Она берет телефон и открывает галерею. Галерея тоже пуста, как и компьютерная корзина. Ни одного снимка. И, само собой, нет и в помине видеоролика, который делала Ася, когда Наталья удаляла из компьютера документы. И, разумеется, Наталья выкинула контакт «зайка 3». Теперь «заек» осталось всего пятеро. И за второй сразу следует четвертая.

Ну и журнал звонков очищен от ее номера, вот цирк! В принципе, это называется – сунуть голову в песок, потому что Наталья может уничтожить свой номер в контактах, может вообще уничтожить этот телефон, но у операторов мобильной связи все равно имеются списки всех вызовов. И если полиция всерьез займется Федотовым, она рано или поздно отыщет истерические ночные звонки неизвестного абонента. А выяснить его для полиции – ну просто делать нечего! Да, Наталья об этом не подумала…

– Как это ты сказала? – В коридоре появляется Наталья, уже переодевшаяся, чтобы уходить домой. – Нельзя недооценивать противника? Вот именно. Я даже твою секретную папочку отыскала – просто набрала в «Поиске» фамилию Федотов – и нашла! Ясно?

– Ясно, – кивает Ася. – Да, я тебя недооценила. Ну что ж, теперь ты все следы замела, вон и телефон подчистила, только…

Она хочет сказать: «Только зря суетилась, я все равно не собиралась никому ничего говорить!», но не успевает: Наталья подходит ближе и, застегивая куртку, говорит с азартным блеском в глазах:

– Но ты все же проверь! Вдруг я еще не все уничтожила, а? Вдруг у тебя еще есть шанс взять меня за жабры? Набери его фамилию в поиске! Ну давай, давай!

Ася чувствует какой-то подвох и только плечами пожимает, отстраняясь от компьютера.

– Ну ладно! Я сама! – восклицает Наталья, наклоняется через барьер, поворачивает к себе клавиатуру и со страшной скоростью бьет по клавишам. И восклицает через минуту: – Ой! Смотри! И правда пропустила! Не все выкинула! Какой кошмар!

Но в голосе ее звучит издевка…

Ася недоверчиво смотрит на экран. Да ведь это график приема с фамилией Федотова! Он восстановлен на прежнем месте! Наталья все сделала, как было утром!

– Ты думаешь, одна ты умная? – с ненавистью смотрит на нее Наталья. – Небось и на флешку сбросила файлики и видео со мной? Сохранила, да? На всякий случай, да? В полиции сейчас промолчала, а потом нас с Алинкой всю жизнь шантажировала бы этим? Нет уж, пусть все будет как было! Да, приходил сюда Федотов, да, сдавал кровь! Ну и что? А насчет всего остального – недоказуемо! Понятно?! Ты ничего не докажешь!