Наталия Соколовская - Литературная рабыня: будни и праздники
- Название:Литературная рабыня: будни и праздники
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент ФТМ77489576-0258-102e-b479-a360f6b39df7
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Наталия Соколовская - Литературная рабыня: будни и праздники краткое содержание
За эту книгу Наталия Соколовская получила Премию им. Н. Гоголя (2008). Книга вошла в длинный список премии «Большая книга 2008».
Героиня романа по профессии редактор, а по призванию – поэт. Она закончила знаменитый и полускандальный московский Литературный институт на излете советского строя, а к началу повествования работает в издательстве образца «постсоветского капитализма с получеловеческим лицом».
После окончания Литературного института Даша оказывается в Грузии. Туда привела ее любовь к поэту Борису Пастернаку. Но в этой стране она находит и собственную, уже реальную любовь, которая развивается на фоне трагических событий апреля 1989 года и гражданской войны 1991—1992 годов, в которые вовлечена она сама и в которой принимает участие ее возлюбленный, журналист Ираклий.
Даша возвращается в Ленинград, который за это время стал Петербургом. Ираклий остается в Тбилиси. Скоро у Даши рождается сын. Так начинается ее «обычная» жизнь в распадающейся стране.
В роман вплетены судьбы женщин, чьи книги переписывает Даша. Это эксцентричная полуавантюристка Каталина Хуановна (бывшая Катя) и немая певунья из горной азербайджанской деревушки Айдан, чья трагическая судьба занимает в книге едва ли не такое же важное место, как судьба самой героини, может быть, потому, что это связано с «кавказской тематикой». Рассказ об издательском бизнесе девяностых, об отношениях с начальством и авторами, об особенностях отечественного книгоиздания – это смех сквозь слезы. Любимая русская реакция на трагическое.
В оформлении обложки использована работа Екатерины Посецельской.
Литературная рабыня: будни и праздники - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Наташка пила третью порцию мартини и с беспокойством переводила взгляд с Кати на меня и обратно. По выражению моего лица она, видимо, поняла, что Катина писательская карьера может закончиться, так и не начавшись. Ведь бедная Катя разливалась соловьем, не подозревая, что уже битый час топчется на моей самой любимой мозоли.
Я довольно равнодушно переношу отсутствие дорогих шмоток, машины и приличной квартиры. Единственное, с чем мне трудно смириться, так это с невозможностью путешествовать по миру. Ведь тот, глубоко запавший мне в душу, эпизод с Парижем был единичным. А деньгам, отложенным на поездки, в последний момент всегда находится более актуальное применение. Катя и ведать не ведала, что путешествия – это моя заветная шинелька, та самая, ау, Акакий Акакиевич!
Катя рассказывала о бутиках Галери Лафайет, а я вспоминала мост Мирабо с медленно текущей под ним Сеной и осенние парижские сумерки, которые хочется вдохнуть и никогда не выдыхать. Катя рассказывала об отменной обслуге в палаццо дель Джильо, а я вспоминала шелест голубиных крыльев на площади Сан-Марко, так рифмующийся с плеском воды в Канале Гранде… Впрочем, в Венеции я не была.
До Катиного отъезда мы встретились еще дважды. Для того чтобы начать работать, мне нужна была информация более конкретная и увлекательная, чем та, которая содержалась в ее романе.
Но Катя каждый раз норовила высказаться о роскошной жизни, которую она ведет, в самой общей форме. Мне хотелось воздуха, игры теней, радуги на брызгах шампанского, но ничего такого добиться от Кати я не могла. Может, и к лучшему. Иначе это была бы совсем другая книга. Даже о тех самых бутиках на Галери Лафайет я смогла получить эмоциональной информации больше, неспешно прогулявшись по второму этажу нашей Гостинки.
Конечно, Катя рассказывала и о себе. Причем скоро стало ясно, что, сосредоточив свои литературные потуги на чужой глянцевой жизни, она и свою жизнь стала видеть исключительно в розовом свете. Она лихо и без всякого сожаления промахнулась мимо собственной истории, которая с определенного момента действительно могла бы давать ей пищу для прозы.
…– Отец у меня работал директором мебельного комбината, а мама в сфере общепита. Каждый год мы ездили в Крым. Я была самой красивой девочкой в школе, а потом в училище. Однажды на танцах, в Доме офицеров, меня пригласил красивый такой молодой лейтенант. Москвич, между прочим. Замуж звал. Вот еще, домохозяйкой становиться! А если его потом, после Саратова, во Владивосток зашлют, служить родине-то? А я образование получить хотела. В большом городе жить…
На самом деле Катин отчим был столяром. Он любил свою родную, вечно сопливую дочь Таньку, ябеду и плаксу. А Катю почти не замечал. Катина мать заведовала столовой того же мебельного комбината, где работал муж. Каждый день она приносила с работы кастрюльки с остывшим пюре, котлетами или костлявой рыбой. От одного вида этой еды Катю тошнило.
Одноклассницы Катю недолюбливали, считая ее воображалой и не находя ничего особенного ни в ее прозрачно-голубых глазах, ни в действительно красивой фигуре.
Восьмой класс Катя закончила кое-как, всю весну протискавшись по подъездам со смазливым десятиклассником Игорьком, мечтой всех старшеклассниц. Потом мать со скандалом определила ее в педагогическое училище. Таким образом Катя должна была восполнить пробелы недополученного родителями образования.
Училище Катя неожиданно закончила почти на все пятерки и решила поступить в Ленинградский институт имени Герцена, на испанское отделение. Столь экзотический по саратовским меркам выбор обусловила Катина любовь к испанской эстраде. И особенно к сладкоголосому и томному красавцу Хулио Иглесиасу, песни которого с утра до ночи крутили на танцплощадках города.
В Саратове она без особого сожаления оставила вечно ссорящихся родителей, сестру, нескольких подружек и неутомимого, как кролик, но совершенно бесперспективного ухажера Борьку.
Герценовский Катя выбрала еще и потому, что говорили, будто там готовят «жен с высшим образованием» и, вообще, учиться несложно. А то, что ее красота не останется незамеченной в большом столичном городе, Катя не сомневалась.
…– В институте было классно. Со мной на курсе учились дети разных знаменитостей: артистов, режиссеров, писателей. В меня влюбился сын большого партийного работника. За ним приезжал шофер на «Волге», мы катались по городу, ходили в рестораны, а потом он отвозил меня в общежитие.
Как-то мы гуляли с подружкой по Невскому, к нам подошел мужчина, похожий на иностранца, и пригласил в модельное агентство. Меня уговаривали не бросать институт, но жизнь модели, знаете, требует полной отдачи сил…
Агентство оплачивало нам съемную квартиру, обучение и еще стипендию платило. Нас готовили для дипэскорта. Знаете, что это такое?
В первый раз в институт Катя провалилась. Тогда она пошла к Львиному мостику и у старухи-алкоголички сняла комнату в пятикомнатной коммунальной квартире одного из бывших доходных домов возле метро «Сенная». Побегав неделю в поисках работы, Катя устроилась сначала нянечкой, а потом и воспитательницей в детский сад: выручил диплом педучилища. А на другой год она все же поступила в институт. Правда, на вечернее. И выхлопотала себе комнату в общежитии.
Оглянувшись, Катя с досадой обнаружила, что на десять девочек в их институте приходится полтора мальчика, да и те не вполне настоящие: меланхоличные и женственные. Так что если тут и готовили «жен с высшим образованием», то явно не для них.
Два года Катя училась и работала, скудно питалась, выкраивая деньги для модных шмоток, и терзалась нормальной мыслью, что достойна большего. А потом наступил мутный и бешеный конец восьмидесятых, и Катя слетела с катушек.
Началось все с того, что на водосточной трубе возле своего общежития Катя прочитала объявление, в котором говорилось о наборе девушек в модельное агентство, и еще что-то, про «возможность работать за рубежом». Про «зарубеж» Кате особенно понравилось. Она запомнила адрес. Катя была действительно хороша собой и могла рассчитывать на удачу.
Агентство оказалось двухкомнатной квартирой на первом этаже обшарпанного дома в глубине мрачного двора неподалеку от Московского вокзала. Предупредить Катю о том, что район Лиговки пользуется в городе совершенно определенной репутацией, было некому.
В коридоре ожидали приема еще несколько девушек. По разговорам Катя поняла, что они тоже не местные. Потом ее пригласили внутрь комнаты со свисающими обоями и мебелью, которую собирали, кажется, по соседним помойкам.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: