Виктор Дьяков - Складская история

Они стали «встречаться» на самом складе. В подсобке Клавдия оборудовала нечто вроде спаленки: топчан, матрац простыни… Рассказывая Анне Николаевне о своей «победе» она высказала опасение, что рабочие наверняка догадываются об их отношениях и могут разболтать, дойдет до широкой огласки, узнают родственники, дети. На что Анна Николаевна поспешила ее успокоить:

– Клава, меньше всего опасайся своих узбеков. Кто-кто, а эти будут держать язык за зубами. Ты ведь их уже пугнула, и каков результат? … Ну вот. Поверь, я знаю их ментальность, если ты поставишь себя с ними настоящей хозяйкой, то ты для них госпожа, и вольна делать все что хочешь. Тем более, что им некуда больше идти. Ты не узбеков бойся, а своего шофера. Он ведь местный? … Ну вот…

С шофером Клавдия поговорила тем же вечером, когда он подвозил ее до дома. Она начала с намеков, но шофер, бывший одноклассник мужа, тем не менее, никогда с ним не друживший, скорее даже наоборот… Он сразу все понял и с полуулыбкой выслушал все ее «окольные» рассуждения. Нажав на тормоза уже возле дома, он повернулся к ней и, опершись на баранку, ответил не в пример ей прямо:

– Клава, мне от тебя нужна только зарплата, и ты ее платишь в срок. Я всем доволен. Где еще я у нас в поселке заработаю тридцать тысяч на своей машине. Вон мужики за меньшие деньги в Москву мотаются, за полтораста верст, а я тут каждый день дома с семьей. Да я спасибо говорить и в ноги тебе кланяться должен. Потому, что ты и с кем ты… это твое дело и меня не касается. Я ничего не знаю, и знать не хочу.

Когда Клавдия уже сошла с подножки, он, перегнувшись через сиденье и поманив ее, полушепотом добавил:

– Знай, я тебя ничуть не осуждаю. Ты такая классная баба и всю жизнь с этим своим уродом Колькой промучилась. Хоть напоследок поживи. А за меня не беспокойся, я – могила…

То, что Рахим стал любовником хозяйки, сразу же подняло его «статус» среди янгиюльцев. Они уже не смели над ним посмеиваться, даже бригадир стал с ним вежлив. Более того, когда что-то надо было согласовать с хозяйкой, он сначала советовался с Рахимом, а то и просил, что называется, «замолвить слово». Рахим не отказывался помочь, и когда они закрывались в подсобке, после любви он озвучивал просьбы своих «коллег». Так он упросил ее разрешить иметь на территории склада жаровню, чтобы готовить шашлыки. Клавдия даже сделала встречное предложение:

– Скажи им, что если они перестанут таскать со штабелей доски и продавать их налево, я увеличу зарплату на тысячу рублей каждому. Но если будут продолжать, начну увольнять…

К концу лета поток заказчиков заметно снизился, и у них появилось значительно больше времени и возможностей, чтобы уединяться в подсобке. Со стороны, это, наверное, смотрелось странно. На узком топчане, в душной нагретой солнцем через крышу подсобке лежат совершенно не одетые и ничем не прикрытые белотелая пышная женщина средних лет и смуглый, поджарый с хорошо «прорисованными» мускулами молодой парень. Они только что насладились друг другом и ведут этакий деловой разговор. Так они отдыхали, перед очередной «порцией любви». В то же время через дощатые стенки подсобки слышалось, как рабочие грузят очередную машину – Рахим уже свыкся со своим новым положением и не стремился бежать работать тогда, когда его приглашала к себе хозяйка. Он теперь в основном «работал» у нее в подсобке.

Хоть Рахим теперь реже работал на погрузке, тем не менее, в конце месяца, расписываясь в ведомости за зарплату, он увидел, что ему начислили столько же сколько и прочим грузчикам, десять тысяч. Более того, Клавдия уже безо всякой ведомости дала ему еще четыре. Рахим смутился, но деньги взял.

В сентябре Анна Николаевна ввиду приближения окончания дачного сезона уже реже заезжала на склад, находясь теперь в основном в своей московской квартире. После двухнедельной «разлуки» в самом конце месяца, в дождливый пасмурный день она приехала проведать свою «воспитанницу». Увидев Клавдию, как всегда восседавшую в своей конторке, она с удовлетворением констатировала:

– Прекрасно выглядишь Клава, молодец! Вот что любовь с женщиной делает за какие-то полтора месяца. Тебя, милая, не узнать, словно персик спелый, того и гляди, сок брызнет.

– Тише, Анна Николаевна, здесь клиенты по территории ходят, образцы нашей продукции смотрят, – зарделась смущенная такими комплиментами Клавдия.

– Да, ладно, куда они денутся твои клиенты, а о чем говорим, не поймут, – усмехнулась Анна Николаевна, но голос понизила и оглянулась на дверь. – Встречаетесь по-прежнему здесь? – она кивнула на дверь в подсобку.

– Да, – еще более покраснела Клавдия.

– Молодец, рада за тебя. Так и надо жить. Как в песне поется: «Брать свое и не украдкой». А результат налицо. Ты сейчас смотришься лет на десять моложе своего возраста. Полтора месяца назад ты была похожа на Гундареву в последние годы жизни, а сейчас даже не времен «Труфальдино» и «Двух стрел», а как в твоей любимой «Сладкой женщине». А вообще как самочувствие?

– Ну, вы уж скажите, – с улыбкой махнула рукой еще более польщенная Клавдия. – А самочувствие… Так-то вроде все отлично, только вот полнеть стала, чувствую одежда мала становится, как бы это потом боком не вышло.

– Да все нормально, от этого бабы обычно в груди и бедрах наливаются, как раз там, где нужно. И ты тоже… можно сказать баба в самом соку, хоть замуж выдавай, – рассмеялась Анна Николаевна.

– Ох, не знаю, зачем мне сейчас замуж, – вновь отмахнулась Клавдия, не решившись произнести того, что и так было яснее ясного – меня вполне устраивает то, что есть, живу как в сказке и ничего менять не хочу. Тем не менее, не удержалась и не смогла не признаться. – В прошлом году я дни считала до конца этого строительного сезона, скорее бы кончился, а сейчас не хочу, чтобы кончался. Но уже совсем скоро конец, закрываем склад до весны.

– А на будущий год планы есть? – поинтересовалась Анна Николаевна.

– Хочу Рахима уговорить, чтобы опять приехал, да и чтобы рабочие все те же были. А вы верно говорили про них. Они и в самом деле, будто ничего и не видят. Спасибо вам. Поверите, я за всю свою жизнь, кажется, так счастлива не была. Все так хорошо, разве что бюстгальтер на размер больше покупать придется, да юбки расшивать, – теперь уже рассмеялась Клавдия.

Последний день они провели вместе, когда по крыше подсобки стучал холодный ноябрьский дождь. Склад уже не работал. Весь материал был продан, даже не кондиция пошла по дешевке. Янгиюльцы получили расчет и уехали днем ранее, а Рахим задержался. Потрескивали дрова в раскаленной до красна буржуйке, на улице было сыро, промозгло и холодно, здесь же тепло и сухо. Сейчас им совсем никто не мешал. Разговаривали лежа в постели, совершенно без одежды – это стало их любимой привычкой: