Виктор Дьяков - Складская история

И вот, наконец, уставший, голодный, без денег Рахим прибыл на склад, не веря, что здесь ему повезет. Но, хвала Аллаху, его взяли на работу, хозяйка пожалела, вошла в его бедственное положение. Правда, как и предупреждал дядя «янгиюльские ребята» встретили его без восторга. Когда Рахим подошел к бригадиру с просьбой показать место ночлега, тот выматерился по-русски, после чего сказал:

– Погоди, сначала я сам с хозяйкой переговорю. Не за наш ли счет она собирается тебе платить?

Бригадир с решительным видом рванул дверь конторы, где пробыл минут десять, и вышел с постной физиономией. В вагончике он недовольно буркнул:

– Спать вон там, в углу будешь. Завтра с утра на работу. Будешь сачковать – домой поедешь. Да, еще, мы с каждой зарплаты по пятьсот рублей сбрасываемся на еду, готовим и едим с общего котла. Ты как со всеми есть будешь, или отдельно?

Рахим согласился есть со всеми.

Клавдия впервые проявила несвойственную ей до того твердость, когда пресекла все попытки бригадира уговорить себя не нанимать новенького. Она сказала, что так решила, помочь племяннику Алимжана, и что на зарплате остальных рабочих это не скажется.

– Зачем он нам, мы и так справляемся, – тем не менее, не унимался бригадир.

– Все, разговор на эту тему кончаем. Определи его на ночлег, ну и вообще, введи в курс дела…

Бригадир никак не ожидавший от Клавдии таких хозяйских ноток был вынужден смириться.

Все попытки янгиюльцев «прижать» новенького не прошли. Рахим сразу начал работать так, как не работал никто из них. Его работоспособность, основанная на немалой физической силе и выносливости, оказалась такова, что жаловаться на него было просто невозможно. Он один делал столько, сколько двое или даже трое янгиюльцев. Конечно, «сторожилам» это не нравилось, но сделать какую-нибудь пакость Рахиму они боялись, ибо того взяла под свое покровительство сама хозяйка.

Впрочем, сначала Клавдия посоветовалась с, в очередной раз заехавшей к ней, Анной Николаевной.

– Я нового рабочего наняла, – сообщила она уже ставшей ей чем-то вроде старшей подруги дачнице.

– И никого не уволили? … Зачем вам еще один?

– Да нет, этот не такой. Он племянник рабочего, что тут в прошлые годы работал, а в этот не смог приехать, – пояснила Клавдия.

– Так он, что молодой? – сразу заинтересовалась Анна Николаевна.

– Ну да, двадцать два года, и он мне сразу свой паспорт отдал. Работает как зверь. Вот только, боюсь, как бы здесь его не заездили. Они ведь все здесь из-под Ташкента, а этот… забыла, рядом с каким-то городом его деревня. Вспомнила, кажется Коканд.

– Это в ферганской долине, только почти на самом входе, – задумчиво произнесла Анна Николаевна. – И, говорите, хорошо работает?

– Просто замечательно, за все берется и такой сильный, – чуть не с восторгом поведала Клавдия.

– А внешне как… он симпатичный? – неожиданно спросила Анна Николаевна.

Вопрос поставил Клавдию в тупик, она даже покраснела и несколько смутилась.

– Не знаю… ничего в общем, молодой ведь. Но работник очень хороший, – решила свернуть со скользкой темы Клавдия.

Но от Анна Николаевны не укрылось ее смущение:

– Да, не тушуйтесь вы. Ох, все эти условности, как они обедняют жизнь, прежде всего нам, женщинам. Вы не задумывались, почему женщине, чтобы получать от жизни все удовольствия надо становиться либо императрицей, как Елизавета, или Екатерина, или великой певицей как Пугачева. Вы еще скажите, что он мальчик, вам в сыновья годится.

– Он… он женат. У него жена беременная, – таким образом, Клавдия поведала, что новый рабочий не «мальчик».

– Тем лучше, тогда вам, так сказать, даже растлевать его не надо, – засмеялась Анна Николаевна. – Чушь все это, смотрите на вещи проще. Он мужчина, а вы женщина, и он от вас зависим. В начале девяностых, когда рушился Союз, узбеки в его возрасте изнасиловали столько русских женщин под лозунгом, русские убирайтесь домой. А сейчас раз они сюда приехали, пусть отдают долги. К тому же вы ведь не собираетесь его насиловать? – Анна Николаевна пыталась говорить серьезно, но в глазах пряталась усмешка.

И Клавдия не стала ни возмущаться, ни оправдываться, она просто перевела разговор:

– Как вы думаете, стоит ли мне взять его… как бы это, под защиту, покровительство. А то я заметила другие рабочие и бригадир на него враждебно смотрят, самую грязную и тяжелую работу наваливают.

– Конечно. Вызовите бригадира и пообещайте кого-нибудь уволить. Если не подействует – увольте, ведь этот новенький его легко заменит…

Увольнять Клавдия никого не стала, но с бригадиром поговорила, пригрозила, и тот, действительно испугался. Она не грозила увольнением, она просто высказала ему ряд претензий в деле руководства бригадой, и в числе прочих промахов выразила недовольство тем, как он относится к новичку. Бригадир это принял к сведению и, по крайней мере, внешне дискриминация по отношению к Рахиму прекратилась. Но Клавдия пошла и дальше. В один из рабочих дней с утра она заявила бригадиру, что забирает новичка в свое распоряжение, навести порядок в подсобке при конторе. Там надо было переместить из подсобки в магазин кое какие товары, чтобы расположить их поближе к прилавку.

Клавдия хотела, чтобы он перетаскал самые тяжелые пятидесятикилограммовые мешки с цементом и сухой строительной смесью. Но Рахим, увидев, что хозяйка облачившись в рабочий халат, стоящие там же банки с краской собирается носить сама, тут же сказал ей:

– Я все сделаю сам. Вы только показывайте куда ставить.

И действительно он быстро и сноровисто перетаскал все, и цемент, и смесь, и краску, и растворитель… Видя как работали другие рабочие ее склада, она как-то исподволь приучилась к мысли, что тот же мешок в пятьдесят килограммов, можно поднять не менее чем двоим рабочим. Причем делалось это ими так натужно, а то и с проклятиями по-узбекски. Потому она была удивлена как однажды, когда она привезла такой мешок к себе домой и его хоть и с трудом, но смог дотащить от машины до сарая ее 16-ти летний сын. Из ее рабочих никто ни разу в одиночку такой мешок поднимать не решался. Анна Николаевна объясняла это в своем духе, де почти все узбеки так плохо питались в советское время, что фактически выродились и если бы не овощи и фрукты, что там урождались в большом количестве, половина населения вообще бы с голоду умерла. А того же мяса в их рационе всегда катастрофически не хватало.

Однако сейчас, видя как работает Рахим, Клавдия воочию убедилась, что выросшее в Узбеуистане постсоветское поколение стало питаться заметно лучше своих предшественников. Во всяком случае, Рахим был не просто сильнее своих старших соплеменников, он их превосходил не менее чем в два раза. Мешки с цементом он таскал чуть не играючи, краску брал сразу по нескольку банок. Передвигался полубегом, при этом умудряясь ловко, не задевая, огибать засмотревшуюся на него и не успевающую освободить прямую дорогу хозяйку.