Доктор Нонна - Женский ликбез

Он протянул ей листок с номером телефона, а Клара вдруг вспомнила Алексея Степановича и то, как он выписывал для Фаины рецепты.

Все повторяется в этой жизни… Когда-то она спасла маму… Теперь нужно было сберечь дочь. Но сейчас она явно не могла разобраться в своих ощущениях и не понимала, что с ней происходит. Между тем врач ровным, бархатным голосом говорил:

– Вы представляете, нажмете Ниночке на точку Тянь-чжун между ключицами и сразу купируете приступ. Или постучите согнутыми пальцами по точке Чжун-тин, расположенную между сосками. – Он подошел к Кларе, на руках которой сидела Нина, и показал на ней, где находятся эти точки.

Клара перевела дыхание.

– Вам, Клара, какой-то страх прошлого мешает жить. Захотите – поделитесь. Время у нас есть, целых три месяца. Я тоже буду на этих курсах. Люблю учиться, и есть возможность поэкспериментировать без лекарств. – И он дружески улыбнулся.

В какое-то время Клара вдруг почувствовала, что снова боится мужчин. Первый сексуальный опыт был печален, девичья влюбленность в Толика и его ласки вспоминались редко и каждый раз с горьким чувством обиды брошенной женщины. Но сейчас она понимала, что ее пугают даже, может быть, не сами мужчины, а ее собственные тайные желания. Клару затягивало в омут страсти, но того разрушительного хаоса, который несет в себе чувственный секс, она боялась. Прежние рамки, в которых она привыкла себя ощущать, вдруг куда-то исчезли, и Клара чувствовала себя в своей свободе неуютно. Даже привычка к мужу не помогла: первое же прикосновение Гриши, приехавшего на неделю в отпуск, вызвало панику, лишь спустя две-три минуты она смогла отвечать ему.

Клара стала ходить на занятия китайского массажа. Уже на второй день Генрих Львович сел рядом с ней. Только сейчас она разглядела профессора: это был высокий худощавый мужчина лет сорока пяти – сорока семи, с усиками, которые ему очень шли, с прямым густым ершиком волос, с правильным носом. Портрет завершали очки, через стекла которых были видны лукавые глаза. В ходе занятий они должны были отыскивать точки для массажа. Руки у профессора были очень красивые, несмотря на большие ладони, пальцы были тонкие и длинные. Мама обычно по рукам давала характеристику людям, и Клара улыбнулась, как будто услышав голос Фаины: «Породистые руки». Так сказать могла только мамочка, у которой были очень красивые руки, отец любил их целовать и прижимать к щекам. Когда Генрих Львович дотронулся до нее, по телу молодой женщины побежала истома, но без возбуждения. Ей стало вдруг так хорошо и приятно оттого, что рядом находится Генрих. Мысленно она уже перешла на «ты».

А Генрих Львович был, по-видимому, опытным хищником. И к нему тянуло, тянуло…

– Кларочка, вы о чем задумались?

– Я? Ни о чем. Волнуюсь за Ниночку.

– Вечером вы заняты?

– Моя мама с детьми. Она так лечит свою потерю четырех сыновей. Чем больше она занята, тем лучше себя чувствует.

– Тогда я приглашаю тебя в ресторан «Нева», – перешел он на «ты».

– А я и не знаю, где он, как-то по ресторанам мне некогда было ходить. Может, мне переодеться?

– Да что ты, Кларочка, у тебя изысканный вкус. Я с первой встречи обратил внимание на фасон твоего платья.

– Я сама себе шью. Папа научил, – с гордостью сказала Клара. – И представьте, это очень успокаивает. А ваша жена шьет?..

– Я вдовец, – он перебил Клару. – Жена с дочкой погибли в блокаду. Я был на фронте в военно-полевом госпитале. После войны столько больных детишек, да и нагрузка на кафедре, в общем, так и не нашел пока…

Клара замолчала. Около их стола остановился лектор-китаец и начал объяснять, как энергия «Ци» движется по меридианам.

Вечером Клара сидела в ресторане «Нева» и после выпитого шампанского заливисто смеялась над анекдотами, которые рассказывал Генрих. Они уже в шутку выпили на брудершафт. Ей было так хорошо с этим чужим малознакомым мужчиной, что она забыла обо всем на свете.

– Вот, моя портниха, байка в тему: «Рабинович, вы где себе костюм пошили?» – «В Париже». – «А далеко это от Бердичева?» – «Ну, примерно, две тысячи километров будет». – «Подумать только! Такая глушь, а шьют неплохо».

Клара расхохоталась.

– А мой папа всегда рассказывает такой анекдот: «Рабинович, а вы каких женщин предпочитаете: стройных или полных?» – «Что за вопрос?! Конечно же, полных!» – «Но почему же так однозначно?» – «Мне 80 лет, и я портной!»

Когда они выходили из ресторана, Генрих бережно взял ее под руку и предложил поехать к нему.

– Я ведь не предупредила маму, хотя дети уже спят…

Ей очень хотелось быть рядом с ним. Впервые за все время, с тех пор как она рассталась с Толиком, ей захотелось мужчину. С Гришей она лишь исполняла супружеский долг, ее обиды на мужчин отражались на их близости. Она его не желала, и ее тело молчало. После Татьяниных «лекций» она освоила секс-гимнастику. Гриша явно был доволен и не замечал, что Кларе этот спорт не в радость. Она знала мужа: половой акт заканчивался быстро, поэтому в сон можно было уйти без особых промедлений.

Они поднялись к Генриху. В его доме был идеальный порядок, чувствовалась женская рука.

– А кто здесь хозяйничает? – осторожно спросила Клара.

Генрих засмеялся:

– Домработница Шура. Она приходит утром и в пять часов дня уходит, оставляя после себя чистоту и готовый ужин. Кстати, надо его убрать в холодильник. Пойдем, я покажу тебе мой дом, – он взял Клару, как ребенка, за руку и повел показывать свое жилище.

– Эти книги собирали мои родители. Они тоже погибли… Многое папа привозил из-за границы. Он был ученый, часто ездил на симпозиумы. Картины от бабушки. Мебель вся старинная, тоже от бабушки. Ну, вот так я живу…

– Совсем неплохо, а как все уцелело? Почему не сожгли?

– Ну, сожгли много в блокаду. Леночка, жена, была больна еще до войны. Она все время мерзла. У нее часто была пневмония, а Мариночка маленькая. Как Лена слегла, ее некому было кормить… Соседка нашла их уснувшими… – Он подошел к окну и задвинул тяжелые зеленые шторы. – Пойдем чай пить, Кларочка. Что мы о прошлом говорим!

– Без прошлого сегодня нельзя. Я думаю, еще наши дети будут жить этим прошлым. Я читала в книгах по психиатрии, что фобии могут передаваться по наследству.

Генрих подошел, обнял Клару, прижал к себе, снял очки и начал целовать ее. Он с легкостью взял ее на руки и понес в спальню. Клара доверчиво прижалась к его груди и полностью отдалась охватившей ее страсти.

Клара расцвела, она так похорошела, что на улице мужчины оборачивались ей вслед и провожали восторженным взглядом.

Дни летели, переходя в страстные ночи. «Ох и позавидовала бы мне сейчас Танька!» – счастливо улыбаясь, думала Клара в объятиях Генриха.