Светлана Лубенец - Переписать судьбу

– Моих хватит на чай и пару пирожков!

Без всякого удовольствия жуя творожную завитушку, Наташа спросила:

– Зачем ты с истории слинял, Калинин? Классная тебе весь дневник красной пастой изрисует!

– Тебе тоже! – отозвался Егор.

– А мне наплевать!

– А что так?

– Так… Как-то все неинтересно стало…

– А ты считаешь, что кто-то должен тебе развлекухи устраивать, чтобы интересно было?

– Мне уже кое-кто развлекух наустраивал! Что-то больше развлекаться не хочется…

– Можно просто жить!

– Я и живу!

– А хочешь, в кино пойдем?

– Я уже смотрела «Иноземца». Ничего особенного…

– В другом зале идет «Не забудь!».

– Это ж про любовь!

– И что?

– Ты ж не влюблен, Калинин! Зачем тебе эту тягомотину смотреть!

– А ты что, видела фильм?

– Нет! И не хочу!

– А может, попробовать?!

– Слушай, Егор! – Наташа бросила недоеденную завитушку на тарелочку. – Что тебе от меня надо?!

– Может… ты мне… просто… нравишься… – запинаясь, ответил он.

– Да ну! Совсем недавно ты утверждал обратное!

– Я никогда не говорил, что ты мне не нравишься!

– Ну… что-то… другое говорил, с этим же смыслом…

– Наверное, это случается неожиданно…

– Что?! – Наташа со стуком поставила на стол чашку, из которой хотела допить чай, и с вызовом посмотрела на одноклассника.

– Ну… когда вдруг с человеком захочется быть рядом… Просто рядом – и все! И не имеет значения, как это называется! – И Егор ответил своим прямым взглядом на ее вызов.

– А если тому человеку не захочется быть рядом?

– Человек должен сказать прямо. Вот… ты скажи прямо, и я сразу уйду.

Наташа покрутила чашку за ручку. При этом она противно проскрежетала по рассыпавшемуся по блюдцу сахару. Да, все сейчас так же противно, как этот скрежет. Девушка подняла глаза на одноклассника и тихо сказала:

– Уходи, Калинин…

Егор согласно кивнул, подхватил рюкзак и вышел из кафе, не оглядываясь. На его тарелочке осталась лежать недоеденная творожная завитушка. Наташа всхлипнула, но слезы удержала. Нельзя никому верить. И она никому не верит. И не поверит никогда. И плакать никогда больше не будет. Она придет домой и выбросит всех кукол. Они – такая же обманка. Выглядят будто маленькие люди, а на самом деле – жалкие копии. Бесстрастные, бесчувственные и… почти вечные. Хозяева умирают, а куклы их переживают, оставаясь такими же красивыми, и из-за них потом происходят драмы, подобные ее собственной… Если бы не кукла Габи, она, Наташа, не испытала бы такого разочарования в людях. Да и в себе тоже…

– Возьми, – сказал Калинин и положил на Наташин стол в кабинете литературы небольшой черный ключ с фигурной бороздкой.

Девушка с испугом отдернула руки, будто могла об него обжечься. Она сразу поняла, что ключ от шкатулки Тамары.

– Новицкая все же отдала? – спросила она.

– Нет. Я у нее купил.

– Зачем?!!

– Надо положить конец этой истории.

Наташа взяла в руки ключ. Несмотря на свою миниатюрность, он был довольно тяжелым, а еще холодным и шершавым.

– И что теперь с ним делать? – глупо спросила она.

– Что хочешь! Можешь Геращенко отдать, можешь потребовать, чтобы именно ты открыла шкатулку… Ну и вообще… на содержимое претендовать, наверное, тоже можешь…

– А ты? – спросила Наташа, сама не очень понимая, какой смысл вкладывает в этот вопрос.

– А я пошел… – отозвался Егор и действительно хотел уйти. Но девушка его остановила:

– Погоди… Ты извини, что была с тобой груба… Некрасиво вышло… Может… вместе встретимся с Геращенко?

– Если ты считаешь, что должна мне что-то за этот ключ, то – нет! Я долго думал над всей этой историей. Если бы не сделал подножку Яну, возможно, кукла не погибла бы. Из-за меня все произошло.

– Но если бы не ты, я больше никогда не увидела бы Габи!

– Может, это было бы как раз лучше всего!

– Но тогда бабушка не простила бы мне… кражу…

– Бабушки все прощают, на то они и бабушки…

Наташа помолчала, а потом попросила:

– Пожалуйста, Егор, сходи со мной к Геращенко! Мне с тобой спокойнее…

– Опоздали, голубки, – усмехнувшись, сказал Ян, загораживая собой вход в квартиру. – Мне уже ваш ключ без надобности.

– Открыл сам? – высказал догадку Егор. – Как? То есть мне интересно, как ты это сделал технически.

– Никак! Умельца нашел. Только все зря!

– Почему?

– Стойте здесь, – потребовал Геращенко и скрылся в квартире, захлопнув за собой дверь.

Наташа с Егором успели только посмотреть друг на друга и в недоумении пожать плечами, а замок уже снова щелкнул, и в дверях показался Ян. Он держал в руках черную ажурную шкатулку величиной с коробку для туфель.

– Держи, тяжелая, – сказал он и протянул ее Калинину.

Егор принял и согласился:

– Действительно тяжелая.

– Только ничего ценного в ней не оказалось. Ерунда всякая: бумажки, фотки, иконки, колечки дешевые… и прочее… Сами посмотрите. Короче, надежда на клад развеялась серым дымом… Так что ты, Наташка, меня прости. Ну, обманул тебя, да… Но ты отомщена по полной! Клад оказался фуфлом! Так что пока, ребята! – И парень опять скрылся в квартире, громко захлопнув дверь.

– Шкатулка действительно выкована из чугуна, – сказал Егор, когда они с Наташей уже устроились за столом в кухне Богучаровых.

– Да ладно, разве можно выковать так ажурно? – не поверила девушка.

– Кузнецы-умельцы еще и не такое могут! Я как-то видел на выставке цветы из чугуна! Обалдеть! На лепестках жилочки, внутри тычинки, будто настоящие, – как они это делают, не понимаю.

– Ты на выставки ходишь?

– Мама как-то затащила… Ну… давай, что ли, смотреть, что внутри?

Наташа вздохнула и откинула крышку. Сверху лежал пожелтевший конверт старого образца, без всяких картинок и надписей. Девушка осторожно взяла его в руки и хотела открыть, но потом решила сначала рассмотреть все, что лежало ниже. Геращенко не обманул – шкатулка была наполнена письмами и документами. На дне лежали две старые иконки – Иисуса Христа и Девы Марии. Рядом устроилась дымно-розовая круглая коробочка, на которой была нарисована завитая красотка с алыми губами и написано «Пудра «Рашель». Наташа тут же поднесла коробочку к носу, и ей даже показалось, что она чувствует сладковато-приторный запах пудры. Она осторожно открыла ее, боясь рассыпать душистый порошок, но в коробочке лежали потемневшие от времени три тонких колечка и овальный, довольно массивный медальон на длинной цепочке. Он был тоже темно-серый, матовый, тусклый, но выгравированная на нем цветочная виньетка золотисто поблескивала. Наташа вынула медальон из коробочки, он тяжело лег в руку, большой палец при этом что-то укололо. Девушка ойкнула, и Егор тут же выхватил у нее из рук медальон.