Светлана Лубенец - Переписать судьбу

– Видимо, кнопка отвалилась, – констатировал он, оглядев украшение, – один штырек остался… Колется, гад… Эта штука, значит, открывается… Погоди-ка…

Калинин нажал на острый штырек черенком ложки, и крышка медальона откинулась.

– Фотка какая-то, – сказал он и протянул однокласснице медальон.

Из углубления в нижней крышке медальона на Наташу взглянули две девушки с короткими стрижками-каре. У одной волосы были совершенно прямыми, и лицом она очень напоминала Наташину бабушку в молодости, волосы второй красиво вились на концах. Эта вторая была удивительным образом похожа на погибшую Габи.

– Егор! Это же Тамара с Соней! Молодые и красивые! – воскликнула Наташа. – Как здорово! У бабули такой фотографии нет! Вот она обрадуется!

– Ну, хоть кому-то радостно будет! – констатировал Егор.

Наташа отложила медальон и взялась за конверт, который лежал сверху содержимого шкатулки. Из него она вытащила желто-коричневый от времени лист бумаги в еле видную полоску. Пока разворачивала, с его краев хлопьями сыпалась ставшая хрупкой бумага. Выцветшими, бледно-фиолетовыми чернилами на листе было написано следующее:

«Тому, кому будет суждено прочесть…

Мы, Смирнитские, София и я, Тамара, завтра уезжаем из родного Ленинграда в эвакуацию вместе с нашими детьми. Вернемся или нет – никто не знает. Что нас ждет впереди, тоже неизвестно. Мы оставляем за плечами мирную, счастливую жизнь. Сейчас особенно ясно, что она была счастливой. Мы дружили, любили своих мужей и детей, устраивали свои дома. Наши мужья, братья Смирницкие, погибли в первые же дни войны. Нам остается только гордиться ими.

Мы оставляем родные стены, любимые вещи. Очень больно. В эту шкатулку я кладу письма с фронта от Вали и Гриши. Если мы не вернемся в Ленинград, прошу того, кто ее найдет, передать их в музей – мы уверены, что победа будет за нашей страной и эти письма станут важны как свидетельство народного подвига.

Если шкатулку найдут родственники, им на память о нас – медальон с фотографией. Мы с Соней снялись после окончания школы. Два простых гладких колечка наши будущие мужья еще мальчиками выточили для нас в школьной мастерской из стали. Мы, четверо, всегда знали, что поженимся. Их тоже оставляю на память о нас потомкам, если они, конечно, будут… Третье колечко, серебряное с крохотным гранатиком, – пусть возьмет себе девушка… Хотелось бы, чтобы у меня когда-нибудь появилась внучка или правнучка, похожая на меня… Но будущее туманно… Да и есть ли оно у нас?

Вот и все! Сейчас закрою шкатулку, спрячу ее на чердаке нашей дачки в Березове и вернусь в Ленинград. Прощай, дача, прощайте все и всё! Как странно писать письмо в будущее неизвестно кому!

Будьте счастливее нас! Да минует вас наша судьба! Пусть эта война станет последней!

Тамара Смирницкая.

23 декабря 1942 года».

Закончив читать, Наташа подняла глаза на Егора и сказала:

– Я никогда не задумывалась над тем, что такое война… Вернее, в моем мозгу при ее упоминании рождались образы стреляющих танков, взрывов от бомб, летящих с самолетов, разрушенных домов… Но я никогда не задумывалась над тем, что в этих домах жили люди. Просто жили… как мы с тобой… А сейчас представила, будто в наш дом вдруг попадает бомба, и стены этой квартиры, где мы сейчас сидим, складываются, как карточный домик… Вместе с занавесками, которые мы с мамой вместе выбирали, с полочкой для книг в моей комнате, которую папа сам сделал для меня… Как они вынесли это, Егор?! Это же невозможно было, когда рушат твой дом!!

– Да… Это трудно представить…

– Думаю, в этом и есть ценность вашей находки! – прозвучал голос Галины Константиновны. – В том, чтобы вы примерили на себя человеческую трагедию и сделали все, что в ваших силах, чтобы подобное не повторялось!

– Разве что-то от нас зависит, бабуля?

– От одного человека, конечно, ничего, но многие – это сила.

– Как вы неслышно вошли! – удивленно проговорил Егор. – И давно вы тут?

– Не очень. Но кое-что важное успела от вас услышать. Сразу поняла, о чем идет речь. Значит, вы все-таки нашли куклу? Что в ней было спрятано? Это письмо?

– Нет, бабушка, не письмо! – И Наташа рассказала о том, каким образом к ним попала шкатулка Тамары Смирнитской.

Галина Константиновна рассмотрела фотографию в медальоне и сказала:

– Мне мама всегда говорила, что я очень похожа на свою бабушку. Фотография доказывает, что она была права. Я тебе, Натуся, уже говорила, что моя бабушка умерла в эвакуации и у нас не осталось ее фотографий. Дом, где они жили в Ленинграде до войны, был полностью разрушен, разумеется, вместе с тем, что они оставили в квартире, вместе с фотоальбомами и прочим архивом. Так что эта фотография для меня – большая ценность. А что Ян? Показывал своим родным содержимое этой шкатулки?

– Не знаю. – Наташа пожала плечами. – Наверное, не показывал, раз нам все отдал. Он надеялся найти в ней драгоценности, а когда не нашел – ему все стало неинтересно. Похоже, он здорово рассердился на свою прапрабабку Тамару и ее шкатулку!

Галина Константиновна улыбнулась и сказала:

– Это пройдет. Я сама свяжусь с его родными. Думаю, тем для разговора у нас будет предостаточно! Может быть, в их семье найдется девушка, которой предназначено колечко с гранатом. У Яна есть сестренка?

– Есть. Ей действительно всего 5 лет, как он мне говорил на выставке кукол.

– Ну вот! Для нее есть подарок от прапрабабушки Тамары. Если колечко почистить, оно засверкает, как новое! Девочка обрадуется! А вам, дорогие мои, спасибо!

– Да за что, бабуля?! Я тебе столько денег должна… – огорченно проговорила Наташа.

– Как говорится, свои люди – сочтемся! А сейчас, с вашего позволения, я заберу шкатулку домой. Мне хочется остаться наедине с прошлым. Письма с фронта хочу почитать.

– А потом отдашь в музей?

– Конечно, отдам. Тамара так хотела. А вам – вот… традиционные пирожки. – Галина Константиновна положила на стол сверток. – Я посчитала, что вас еще никого не должно быть дома – хотела сделать сюрприз. Думаю, здорово получится: вернетесь с работы и учебы – а тут пирожки к чаю. Вы ж любите! Что-то ты, внучка моя, дома раненько?

Наташа почувствовала, как у нее розовеют щеки.

– Мы, бабуль… – начала она, – …в общем, обещаю, что последний раз ушла с уроков. Это все из-за шкатулки…

– Ну, гляди! Что пообещала, надо обязательно исполнить!

– Я обязательно исполню, бабушка!

– А я проконтролирую! – добавил Егор, и все рассмеялись.

Наташа и Егор медленно шли по улице, с удовольствием вдыхая теплый воздух последних дней мая.

– Ты где будешь летом? – спросил Калинин.

– Родители хотят в июле поехать на море, – отозвалась Наташа. – Еще не решили куда. В июне и августе буду здесь. А ты?