Владимир Жуков - Бортовой инженер Вселенной

– Ну-ка брякнетесь в вино, как тёзка? – начохраны пробурчал с опаской.

– Не волнуйтесь вы, – опять Сашуля за своё определённо взялся, – не калека, а чекист я всё же, с детства самого со спортом дружный. За меня переживать не надо.

Покориться пожеланьям гостя оставалось тут чеченам только.

Что ж. Зашли в открытый склад гурьбою и к цистерне подошли заветной. У её подножья кучей стали. И по лестнице железной, узкой осторожно вверх полез Сашуля.

Вот вверху он. Вот уже упёрся животом не толстым в край цистерны, глянул внутрь, слегка к вину склонившись, а его у кромки близко нету. Пролетарии обратно слили, ведь не только у охраны семьи.

– Слили, сволочи! – вскричал Сашуля. Эхо голос понесло по складу. А потом, когда утихло эхо, пояснил, вздохнув, внизу стоящим: – До поверхности тут с метр примерно.

У цистерны же пока чечены громко гневались, Сашуля вынул фляжку плоскую из брюк военных. Позолоченную пробку живо отвернул, в карман запрятав снова, чтобы вдруг не потерять случайно. Крышка – ёмкости любой основа. Без неё, что чемодан без ручки есть баклажка, наливать в такую всё равно что в решето, без пользы.

То проделав всё Сашуля ловко перегнулся через борт да фляжку опустил затем в вино, какое забурлило, пузыри пуская, вытесняя из сосуда воздух. Только надо ж! Луч луны, вбежавший в склад сквозь окна, внутрь цистерны прыгнул, безалаберно резвясь, и бликов горсть, шутя, швырнул в глаза чекисту, будто перцу иль чего похуже. Тот, опешив, потерял в пространстве равновесие – и бульк в пучину с нержавеющею фляжкой вместе.

Всплеск услышав, всполошились сразу на земле. Что было силы Ваха моментально заорал:

– Полундра! – умножая невесёлый опыт.

Магомет свечою вверх, а следом устремились остальные, только Шухов в сторону рванул другую: до пожарного щита метнулся и к компании наверх скорее. Передал друзьям багор пожарный да притих, внимая звукам сверху. Магомет был выше всех. Он видел, как отчаянно со смертью бьётся утопающий чекист, как брызги от него во все летят сторонки. Бесполезно только всё, напрасно. Не багор когда б пожарный длинный, безусловно б, утонул Сашуля. Но, схвативши хваткой мёртвой древко, подгоняемый великим страхом, по нему, как по шесту в спортзале, до спасительной добрался кромки, до дрожащих крепких рук чеченца. Катастрофа миновала снова.

Особист уже внизу был вскоре. Он разделся. Искупался в душе для рабочих в заводском и выпил для сугрева полстакана спирту. Лишь потом вздохнул свободно только. Ну да что это? Гляжу, Сашуля – боже мой – вдруг побледнел ужасно!

– Пистолет! Мой пистолет! – затрясся. – Мой братишка! Мой близнец сиамский, вместе с фляжкой утонул, несчастный! Только пробочка одна в кармане.

И совсем не из простых задача ни с того и ни с сего возникла. Пистолет поднять со дна цистерны, на попа что, посложней, пожалуй, человека чем иного даже из пучины на гора доставить. Глубина-то ведь – длина цистерны, что ж/д, и что совсем не мало.

«Как же быть и что же дальше делать?» – в головах заколотило пьяных, молотками застучало гулко в веществе мозгов, обычно сером, исключительно без толку, правда.

Бортовой же инженер, привыкший нестандартные решать задачи, возникающие вдруг в полётах, в переплётах и похлестче бывший, отыскал, как и всегда, решенье:

– Этот случай не простой хотя и, но решаемый вполне. Поднимем мы братуху твоего, Сашуля!

Все уставились на кочегара, ну а тот:

– Нужны мне будут, братцы, – говорит, – всего магнит с верёвкой.

Инженера мысль простая эта и понятная дошла мгновенно до компании. Нашли верёвку да магнит с полкирпича размером. И оружие вернулось вскоре непосредственно чекисту в руки.

Так как мокрая насквозь одежда стать сухою не могла столь быстро, ехать чтобы в ней возможно было, то Сашуле принесли сухую. Облачился он в костюм рабочий, по размеру подошёл который, и ПМ в сухой карман засунул.

И затарившись, а также выпив на прощание по сотке спирта, покатили офицеры молча в город Чу, что почивать сбирался.

Ольга – Сашина жена, смиренно в спальне спавшая одна, услышав слабый скрип входной двери, не встала: к поздним эдаким визитам мужа за супружество давно привыкла и из сна не выходить умела.

Так спала б она себе спокойно да вставать не собиралась, если б запах, в душе до конца не смытый, в нос не вдарил нашатырным спиртом. Зачихав, жена глаза открыла. Заворочалась. И, боже правый, в свете лучном увидала в спальне незнакомую фигуру чью-то, пробирающуюся к ней тихо.

Завизжала. Заорала дико. Только вопль её на взлёте самом оборвался, потому как Саша свет включил.

– Чего орёшь, женуля? – урезонил. – Не признала, что ли?

И жена залепетала:

– Саша! Как узнать, когда в чужой одежде? В темноте? Когда противный запах удушающий сжимает горло? Нарядился для чего, как клоун?

– Спецзадание, Ольгунь, такое, – отвечал жене чекист, – наверно, где служу, ещё, поди-ка, помнишь?

– Как не помнить?

– Ты к любым сюрпризам быть готовою должна, Ольгуша. Вот в вине пришлось купаться нынче, драгоценная моя, и даже было чуть не утонуть при этом.

– Расскажи.

– Секрет большой, однако согрешу, одной тебе на свете выдам тайночку большую эту. Представляешь, довелось ловить вот настоящего шпиона, Оля. Оказался прохиндюга мурым. Я – за ним, он от меня, каналья. И ведь надо же козёл: в цистерну нырь с вином и в ней на дне прижухнул. Кое-как достал врага багорцем. Провонялся весь насквозь, как сволочь.

– А чего он так, шпион? Сдурел, что ль?

– Не сдурел. Наоборот. Он просто с ядом ампулу посеял где-то, и живым не доставаться чтобы, утопиться вдруг решил, мерзавец. Да напал не на того, соколик.

– Наградят тебя за то, Сашуля?

– Наградят. Не сомневаюсь даже. Раньше звёздочку дадут большую.

– Лезь под душ, шпионолов.

– А это совершенно бесполезно, Оля. Со стиральным порошком мочалил битый час, поди, наверно, кожу. Остаётся алкоголя запах.

– Постелю тогда давай на кухне, – Оля молвила. И скоро порознь благоверные заснули сладко.

А у Шухова другой сценарий поздней встречи был с женою ночью. Та узнала от подруг о том, что возвратился самолёт супруга с ремзавода ранним утром самым. Не спала она, ждала, волнуясь. А когда явился тот «хорошим», то, особо не журив, сказала:

– Я не спрашиваю, где надрался, игнорируя семью. Одно лишь, дорогой, тебе хочу заметить, дружба эта с полковым чекистом до добра не доведёт: таким же алкашом и забулдыгой станешь, поведёшься с ним когда поболе.

Не ответил на жены ворчанье ничего бортинженер и молча, виновато рядом лёг и тихо – не заснули, правда, долго после…

А наутро особист встал рано и на службу как огурчик трезвый да побритый к девяти поехал. Первым долгом в «пентагон» начальству сообщил: «Установил конкретно, полтергейсты кто, веду работу!».