Борис Батыршин - Забытые в небе

– Что там? – жадно спросила Яська.

– Да так, ничего особенного… – он сложил листок и спрятал в карман. – Прости, Палыч, но придётся вам обедать без меня.

Чекист упёр приклад «Маузера» в плечо, поймал в прорезь россыпь шариков-глаз и дважды нажал на спуск.

Бац – вз-з-з!

Бац – вз-з-з!

Визг рикошета. На хитине, там, куда ударили пули калибра 7,63 мм, возникли светлые звёздчатые отметины. Второй ракопаук, отсидевшийся за спиной своего собрата, изготавливается к броску.

Сапёр закинул за спину дробовик и, держа в левой руке баллон, направил узкий раструб на тварей. Резкое шипение, облако пыли заволокло ракопауков.

– Всем задержать дыхание!

Белёсый туман рассеивается почти сразу, словно его частички притягиваются к бурому хитину. А гадина продолжает движение – поднимается на задние пары ходуль, поднимая корпус, украшенный широким шипастым гребнем. Некрупная, не больше собаки, тварь мгновенно прибавляет в росте чуть ли не вдвое, клешне-шипы вскидываются для разящего удара сверху вниз.

Одна из опорных конечностей ломается с сухим треском. Ракопаук падает на бок, острия с размаху впиваются в паркет. Второй, опомнившийся после ударов пуль, сдерживает разбег – между ним и вожделенной добычей неуклюже копошится пострадавшая особь.

Щелчок, сектор переводчика-предохранителя послушно сползает на одну риску.

Р-р-рах! Р-р-рах!

От двух коротких, по три патрона, очередей, панцирь лопается, как арбуз, разбрызгивая во все стороны гнойно-белое содержимое.

Р-р-рах! Р-р-рах! Р-р-рах!

Оставшиеся патроны вылетают по пытающейся подняться твари – новая порция ошмётков разлетается по стенам, с которых свисают отставшие полосы дорогущих тиснёных, с потускневшей позолотой, обоев.

Щелчком сменить магазин, рвануть на себя рубчатую головку затыльника. Длинная со сквозным отверстием, спица курка замирает в крайнем положении – «Маузер» снова готов разразиться пулемётной дробью.

– Берегись, твою мать! Слева!

Мессер навскидку, с одной руки, стреляет из карабина и опрокидывается на спину, кувырком уходя от новой опасности. Пуля срезает один из шипов на гребне появившегося в дверном проёме ракопаука – здоровенного, раза в полтора крупнее погибших собратьев.

– Окно держите, мать вашу! Окно!

Это Мехвод. Он подхватывает тяжёлое, обтянутое расползшейся полосатой тканью, кресло на вычурно-гнутых ножках, вскакивает на кровать. И – с размаху обрушивает свой снаряд на ракопаука.

Треск ломающегося дерева, паническое верещание шипастой дряни, пришлёпнутой к паркету образчиком мебельной роскоши.

– Холера ясна!

Яцек прыжком преодолевает полтора метра, отделяющего его от ракопаука. Суёт ствол обреза между шевелящихся хелицеров, жмёт на спуск. И пятится, брезгливо вытирая лицо от брызнувшей дряни.

– Мессер, коридор!

Чернявый, цыганистого вида, боец, осторожно выглядывает из- за дверного косяка. Карабин у плеча, палец подрагивает на спуске.

– Чисто, начальник! Этот был последний, драть его вперехлёст…

Чекист выглянул в окно. Вид с двадцать седьмого этажа открывался величественный. Купы громадных клёнов загораживали Новоарбатский мост и набережную, и только верхушка высоченного, прямоугольного, с маленькой квадратной башенкой по центру, здания, выглядывала из-за крон. Когда-то это здание было белым, но теперь зелёное одеяло мхов и лишайников укрывало его снизу до верху сплошным рыхлым ковром. Соседняя башня – узкий вертикальный пенал из стекла и бетона – давно обрушился, и его руины прятались за деревьями, оккупировавшими противоположный берег.

– Слышь, боец, а чего ты орал про окно? На кой его держать, если эти твари по деревьям не лазают?

– И по древолианам тоже. – добавил поляк. Он оторвал от покрывала кусок ткани и брезгливо стирал ошмётки внутренностей со своего «фельдграу».

– …и по стенам. Только по земле бегают, курва мать…

– Так я, эта… – Мехвод сдвинул танкошлем и поскрёб затылок. Процесс анализа собственных поступков давался ему нелегко. – Гляжу, значит – окно открыто, ну и крикнул. На всякий случай.

– На всякий… – поляк сплюнул и отшвырнул испакощенную тряпку. – баран, пся крев… Командир, влепи ему наряд, а?

– За што?

Чекист сощурился и кивнул.

– Два. За ненадлежащее знание матчасти. А будешь спорить – ещё добавлю. Матчасть учи, боец! Этот, как его… определитель фауны Леса. Зря я, что ли, копию у Шапиры выпросил?

– Откуда они вообще тут взялись? – спросил подошедший Сапёр. Баллон распылителя висел у него на плече. – В «Определителе» же ясно сказано: «ареал обитания – Бережковская набережная, руины старой ТЭЦ».

– Точно, вспомнил! – обрадовался Мехвод. – Сетуньцы их там ловят для боёв на Арене.

– Арене-шмарене… – Командир «партизан» сплюнул. – Вот оттуда и взялись – чего тут до Бережковской-то? Ты лучше скажи: там ещё что-нибудь есть?

Сапёр встряхнул распылитель.

– Использовал только два раза. Должно было остаться ещё на два-три пуска.

– Да толку-то от этого дерьма! – влез Мессер. – Только в носу першит, а этим гадам хоть бы хны!

И пнул ногой дохлого ракопаука.

– Не, боец… – Чекист присел на корточки и стал осматривать поверженную тварь. – Вон, как разъело – весь панцирь будто кислотой сбрызнули! А нога и вовсе не выдержала, подломилась. Ты, вот что: отковыряй пару кусков хитина – там, где посильнее разъело. Отнесём Шапире – не зря он нам эту шипучку отдал для испытаний. Пущай порадуется…

Он встал, отстегнул кобуру и стал засовывать в неё маузер. Тот никак не лез. Чекист вполголоса выматерился.

– Погоди, пан командир.

– Яцек осторожно отобрал у него «Маузер», отщёлкнул длинный магазин. Вставил на его место другой, короче, на десять патронов.

– Так…

Чекист благодарно кивнул, засунул пистолет в коробку. Попал только с третьего раза – руки у него крупно дрожали.

Яцек, заметив это, покачал головой.

– Мехвод, флягу доставай, осталось там ещё? И давай по кругу, тшеба нервы трохэ успокоить.

Верно… – командир «партизан» защёлкнул, наконец, крышку кобуры, глотнул из фляги и удовлетворённо крякнул.

– Сейчас, только дух переведём, обшарим, что тут осталось – и ходу, пока новые не набежали. Мессер, ты сейф нашёл?

– Тута он! – раздалось из соседней комнаты. – В стену вделан, за картинкой. Ща я его…

Громкий металлический лязг. Пауза, разочарованная матерная тирада.

– Ну, чё там?

– Да ни хера! Пачка баксов, тощая. И блямба какая-то ссохшаяся, будто насрали.

– Чекай трохэ, гляну…

Яцек засунул обрез за пояс и направился к Мессеру.

– То были кредитки, пластиковые карты. – сообщил он спустя несколько минут. – Больше ничего – только пятьсот тридцать долларов мелкими купюрами и золотые запонки с агатами. Плесень всё сожрала, подчистую.