Семён Афанасьев - Младший сын

Как последний и крайний вариант, держу в уме возможность обращения в местную мечеть. Но это – самый последний случай. У нас это более чем непринято, по крайней мере, пока не испробованы все прочие варианты.

Просидев больше часа на скамейке, прихожу к выводу, что надо пробовать.

Встаю со скамейки и направляюсь обратно в ресторан, в котором мы были относительно недавно.

С одной стороны, мы с пуштунами не воюем уже много сотен лет. Если говорить о существующих государствах.

С другой стороны, на этническом уровне, в тех местах до сих пор полно потомков войска Хана Узбека, и нельзя сказать, что у них с тамошними пашто отношения всегда хорошие. А ведь странно, вроде даже масхаб один…

Ахмад управлял этим и ещё одним рестораном сети в этом городе уже не первый год. Сложновато было поначалу, особенно с адаптацией производственных процессов под местную специфическую инфраструктуру. И попутно, об этом широко не говорилось, но сама сеть уже давно развивалась по правилам, называемым модным местным словом «франшиза».

Ахмад был фактическим владельцем, поскольку, едва встав на ноги, сразу выкупил у Головного Офиса контрольный пай и отчислял им только «роялти» (ну и слово) за возможность пользоваться «брендом» (ещё одно), плюс за регулярный аудит процессов с их стороны.

Выкупить паи, помимо прочего, помог один неплохой местный юрист. Хоть сам и куффар, но на Компанию работал добросовестно и своё дело знал.

Ахмад специально предварительно консультировался с алимами [10] Алим – ученый, богослов. Он имеет право дискутировать. Это во всех мазхабах, кроме салафитов; салафиты, в свою очередь, считают, что любой имеет право участвовать в споре. и знал, что по Вере, на франшизы запрета нет. Но тема авторского права в Исламе не имеет твердого понимания, есть разногласия.

Воспользовавшись различиями местного законодательства и законов страны Головного Офиса KABAB GROUP, Ахмад достаточно легко решил вопрос о контрольном пае, честно выплатив полагающееся (ну-у-у, пусть и раздав бакшиш в том самом головном офисе, но это же вообще в рамках правил. Всё же не Запад).

Цены, в соответствие с миссией Группы, Ахмад ставил, как и везде в мире: по местным меркам, весьма небольшие. Несмотря на местную более дорогую аренду, благодаря большому количеству посетителей (удачно выбраны места для точек) и экзотической (для местных) кухне, три четверти столов была занята всегда, причём все двадцать четыре часа в сутки.

Единственным отступлением от правил был алкоголь, но в этой стране без него было никак. К сожалению, на земле куффаров «чистая» халальная точка шансов не имела. Вернее, шансы, конечно, были… Но зачем увеличивать риски.

С проверяющими аудиторами, вопрос алкогольного меню решался очень просто. Во-первых, подавали его только в одном зале из пяти. Во-вторых, запасы хмельного хранились в соседней пристройке и формально находились в другом здании. А сами приложения к меню на время аудита из оборота изымались, вот так.

Ахмад сидел и анализировал выручку в зависимости от времени суток, плюс размышлял, а не убрать ли алкоголь из меню вообще: дела пошли, теперь об этом можно было сказать и вслух. Сейчас рестораны выжили бы и без харамного продукта.

Размышления Ахмада на тему «Вера или Прибыль» были прерваны старшим администратором зала (по традиции, в ресторане по-прежнему, несмотря на другую страну и время, работали только мужчины).

Тот стукнул в дверь два раза, всунул голову и сказал:

– Какой-то китаец ищет работу. Обратился на языке Пророка, говорит на нём лучше меня. Просит старшего.

– Ты же сам почти не говоришь на этом языке! – удивился Ахмад, отвлекаясь от размышлений.

– Потому к тебе и пришёл, – пожал плечами администратор.

– Как он тебе?

– Я бы пообщался, – уклончиво ответил входивший и закрыл за собой дверь.

У Ахмада со всеми сотрудниками была железная договорённость: ни одного человека на работу без беседы с ним не принимают. Даже если это почасовой ночной уборщик. Причины такого нежелания делегировать полномочия, скорее всего, в это время и на этой земле были уже неактуальны, но менять их Ахмад не собирался.

Через минуту в дверь раздался повторный стук и в помещении появился невысокий молодой китаец. Вежливо поздоровавшись по правилам, и скользнув взглядом по старой книжке Фирдоуси на столе (старая книга – единственное наследство, доставшееся в своё время от отца шестому из девяти детей), китаец перешёл на фарси:

– Вы говорите на этом языке, уважаемый?

– А мне сказали, что ты говоришь на языке Пророка, – чуть опешил от неожиданности Ахмад в ответ, уже на фарси.

Менее всего ожидавший в этой части света встретить такого подкованного китайца.

– Говорю на обоих, на фарси похуже, – кивнул парень.

На самом деле, отвечавший вполне пристойно, хоть и с фонетикой, более характерной для северного « форси́и тоҷикӣ́».

– Но вы явно не бедуин, уважаемый, – продолжил китаец. – И лично вам язык Пророка точно не родной, потому я спросил, как старшего, из вежливости…

– Спасибо за заботу, – буркнул Ахмад уже по-арабски, поддаваясь какому-то детскому порыву и не желая уступать посетителю в демонстрируемой образованности. – Но если действительно знаешь этот язык, давай на нём. Есть мнение, что я его знаю лучше, чем ты фарси.

– Как вам угодно, – снова вежливо кивнул парень, меняя язык вслед за хозяином.

– Чего ты хотел? – Ахмад, не понятно почему, чувствовал себя слегка неловко, поскольку не любил удивляться.

В его предыдущей жизни, удивления обычно ни к чему хорошему не вели. Своё внутреннее недовольство он, по инерции, проецировал и на собеседника. Благо, текущая роль хозяина в разговоре, беседующего с «просящим», это позволяла.

– Хотел спросить работы, – ответил парень на языке Пророка. – Возможно, вашему заведению нужен хороший резчик, знающий Правила и имеющий практический опыт их соблюдения? И готовый работать в любое время.

– Это очень квалифицированная работа, – Ахмед, против воли, откинулся назад, по-новому и с интересом присматриваясь к неожиданному гостю. – У меня этим занимаются двое проверенных людей, которые служат у меня уже не один десяток лет. С чего бы мне слушать тебя на эту тему?

– Вы позволите присесть? – обезоруживающе улыбнулся китаец и, не дожидаясь ответа, расположился на стуле для посетителей напротив Ахмада. – Если у вас работает всего пара людей на этой операции, то один наверняка может не вовремя заболеть. Особенно в этом климате.