Семён Афанасьев - Младший сын

Для обозначения свободных людей, сейчас специально употребляю слово «Қазақтар» в его исконном смысле. Обозначающем, помимо нашего самоназвания и этнонима, в более древнем и каноническом значении «Свободных Людей».

– Да вы всегда любили на огонь масло лить! – раздражается он на ровном месте.

Хмыкаю и из вежливости не поправляю: вместо поговорки земель Узбека, он использует наше «отқа май құю».

Это действительно значит «лить масло на огонь», но есть одна тонкость: у нас так поступает молодая невеста, входя в новый дом, чтоб очаг не угас.

У нас это действие не то что не несёт негатива, а наоборот. Так сказать, материализованное пожелание процветания дому, причём в определённой и весьма конкретной ситуации.

К нам с ним сейчас не имеющей отношения.

Но я понимаю, что он мыслит калькой с местного языка, а сам Туркан в него бабка вбила неплохо… Но надо же знать ещё реалии страны, не только языковые конструкции. Вот и рожает перлы по ходу разговора, хе-хе.

Кстати, именно по этой детали лично мне об их доме становится многое понятно: если бабка вбила в него такие объёмы Туркана, значит, в их семье главенствовала она, а не её муж. Долго объяснять самому себе причины вывода; просто чувствую, что это так. А стало быть, в отношениях с их семьёй, её со счетов сбрасывать не стоит.

На его сеанс пословиц и поговорок, лишь коротко спрашиваю в ответ:

– Руын кiм ?

Он, естественно, не отвечает, поскольку вотчина Хана Узбека на Жузы и Ру не делится. Да и с землями Узбека он связан по материнской линии, не по отцовской. У нас это имеет значение.

Вместо ответа, он явно пытается что-то обдумать в параллель.

Ну-ну… Не с собеседником, у которого Ханская Искра, так развлекаться… Харизма и поведение на переговорах у меня в Семье тоже прокачивались столетиями на уровне искры.

Но соображает он явно напряжённо, потому делаю паузу. Давая ему спокойно обдумать всё то, что он обдумать собирается.

– Ты не отрицаешь, что проткнул ножом четверых человек? – кажется, он собирается пообщаться на темы какой-то своей заранее заготовленной позиции. – С разной степенью повреждений?

– Отрицаю только в части количества: троих, не четверых. Когда я уходил, четвёртый стоял у окна и был цел и невредим. Кстати, он и подготовлен был гораздо лучше, чем предыдущие трое вместе взятые… Но сам он на рожон не полез, а я не стал на него бросаться: именно к нему у меня претензий не было.

– Странно, в больницу обратились четыре человека, – бормочет отец Лолы.

– Не берусь комментировать. Из уважения к этому дому, давайте проговорим и это момент. Вы что, думаете, мне это было приятно или интересно?! Или удовольствие доставило?

– Давай поговорим о причинах, – соглашается он. – А и правда, что послужило причиной? Как по мне, ты вообще не в том положении, чтоб в любой ситуации ножом размахивать.

– Вот этим мы и отличаемся. Вы сейчас озвучиваете типично рабскую точку зрения… не нашу. У меня просто не было другого выбора. Если я позволю так обращаться с собой у вас в стране, все будут думать, что так можно обращаться со всем нашим народом. А времена у нас не самые лучшие, чтоб мы могли себе позволить такую репутацию. Даже по эту сторону Статуса. У нас же не «все равны», как у вас…

Какое-то время банально препираемся, поскольку в нём слишком силён государственный служащий. Привыкший строго оставаться в рамках, следовать правилам, в общем, являться покорным винтиком Системы.

У нас чуть иначе. Но объяснить разницу сходу лично у меня не получается.

Когда бабка и Лола начинают подавать на стол, мы соглашаемся отложить наш диспут. Статус для того и создавали, чтоб разделить то, что смешивать категорически нельзя. А мы с ним слишком разные.

В целом, парень производит нормальное впечатление, хотя он и не от мира сего. Выяснить всё, что надо, у Турсуна не получается: первое время, он грызётся с пацаном, как мальчишка, на время даже забыв о возрасте и положении.

Затем мать и дочь начинают подавать на стол. А женщинам слушать мужские разговоры не годится, тем более на такие темы.

Уже в конце вечера, пацан прощается с женщинами и выходит из дома первым. Турсун обувается в прихожей, чтоб проводить парня (заодно поговорить кое о чём наедине), и слышит вопрос дочери:

– Бабуля, а в стране Бахыта какая семья является самым богатым животноводом? Он говорил, что ты знаешь?

- Қазақ хандығы, – чуть удивлённо отвечает мать Турсуна, собирая грязную посуду со стола. – А что?..

– Куда направляешься? – отец Лолы выходит из дома, совмещая проводы меня (вежливость) с разговором наедине, который мы так и не завершили в доме.

– В Кадетский Корпус, – пожимаю плечами. – Во-первых, судом предписано постоянное место дислокации. Не то чтоб я так рвался слушаться вашего суда, но понял, что судья и так наступил на горло Государству, выдав мне право свободного перемещения. Во-вторых, я уже присматривался к ценам на съёмное жильё. С текущими доходами, мне пахать ещё год или два, чтоб заплатить недельную аренду в номере, который бы выбрал лично я.

– Это что за номер? – сбивается с шага отец Лолы.

– В Плазе, – хмыкаю. – Или равноценное. Всё прочее, не имеет качественного отличия от Корпуса.

– Да ну? – выражает явный скептицизм Турсун. – Буквально весь город, как казарма? И ничего промежуточного между казармой и дворцом?

– Ну-у-у, вашей Плазе до Дворца далеко, – просвещаю его откровенно. – Уж не обижайся, но сколько дворцов есть лично у твоей семьи? Или было у ваших родителей?.. Я, конечно, допускаю, что формат дворцов на ваших густозаселённых землях от нашего может здорово отличаться, но не по барачному же типу вы свои строите…

– Шутишь? – хмуро роняет отец Лолы.

– Не без того. Но я думал, ты спросишь, сколько есть дворцов у меня, – улыбаюсь в ответ.

– Я уже понял, что ты не из простой семьи.

– Не в этом дело, хотя и в этом тоже. Просто мы с тобой действительно мыслим по-разному. Есть уровень физиологической достаточности. В Корпусе, лично у меня не казарма. Я живу в отдельной комнате на одного человека, площадью около ста квадратных футов. Мне вполне хватает. Если бы я был женат, если бы со мной были дети, и так далее – мне бы понадобились другие комнаты. Но всего этого нет. Так что, мне вполне достаточно. Вторая комната мне не нужна, тем более третья. А качественно новый уровень – это именно Плаза. Ну, из того, что в городе видел я.

– Когда я учился в Корпусе, я о своей комнате там даже не мечтал, – по-прежнему хмурится отец Лолы. – Помещение казарменного типа на сотню человек. С храпом, всхлипываниями по ночам, массовыми газоиспусканиями во сне, запахами сотни немытых (порой) человек и прочие прелести совместного общежития.