Игорь Шилов - Блуждающий

Настроения рассматривать, что творится вокруг, когда не хочется смотреть на то, что рядом делается, у меня не было. Всю дорогу я ехал, разговаривая сам с собой и совсем не много с капралом. С собой говорил про дурацкую погоду, про грязь под ногами, забрызгавшую все сапоги, про медленно плетущуюся лошадь и ещё чёрт знает о чём. А с капралом, да о чём с ним можно было говорить кроме, как не о службе. Вот её мы и обсудили, в нескольких фразах.

Время в пути то замедлялось, в те моменты, когда я смотрел на спины товарищей, сидевших впереди и по которым уже лились не ручьи, а целые реки из дождевой воды, то вдруг ускорялось, после какой нибудь весёлой истории, рассказанной кем то из попутчиков. Поэтому определить, за сколько именно мы добрались до нормальной дороги, я не смог, но, когда мы выехали на неё мои внутренние часы, которые никакой дождь обмануть не в состоянии, подсказали, пора обедать. Сняв со спины мешок, где находились все мои вещи и небольшой тормозок, в виде двух сушёных лещей, купленных вчера, на одной из очередных станций, достал оттуда одну из рыбин и ловким движением оторвал ей голову. Затем очистил её от чешуи, стараясь при этом хоть как то защитить ароматный продукт от попадания на него влаги и отрывая небольшие куски стал утолять голод. Приближение обеда почувствовал не я один, а запах, от сушёной рыбы, привлёк внимание, точно, не только меня.

— Слышь, Максим. Кусочек оторви — попросил меня доброволец, сидевший рядом.

Солдат от обычного человека тем и отличается, что всегда готов помочь товарищу и без промедления откликнуться на его просьбу. Так что через три секунды в руках у меня остался только маленький кусочек от хвоста и мне пришлось доставать вторую часть моего запаса. Её я так же быстро поделил между теми, кому ничего не досталось в первый раз и почти тут же забыл о нём, переключившись на мысли о грядущем обеде.

В конце долгого и очень неприятного пути нас ждали три корабля, стоявшие возле деревянного причала, и мокнущие под дождём так же, как и будущие пассажиры. Один из них был совсем маленьким, но у него кроме одной не очень высокой мачты имелась железная труба, как у печки, из которой еле заметно струился дымок. Значит на этом корабле стоит паровая машина и он может плавать независимо от того есть ли ветер не реке или нет. Такие я уже видел, когда занимался разгрузкой в порту. А вот два других трубы не имели, зато у одного из них было две высоких мачты, а у другого аж целых три.

— Стройся! — послышалась команда унтеров, после полной остановки нашего длинного каравана.

Построились, хотя сделали это с большим трудом. Шевелиться в мокрой, на сквозь, одежде, совсем не хотелось.

— Ничего — обходя строй добровольцев, больше похожих на мокрых куриц, нежели на солдат, успокаивал нас прапорщик. — Сейчас погрузитесь, там обсохните.

На построении было объявлено, что наша сотня садится на корабль с двумя мачтами, где, судя по всему, нас и будут кормить обедом. В данное время, в этом я почти не сомневаюсь, всех волнует только этот вопрос. Куда же нас повезут дальше и что мы там будем делать, всем абсолютно всё равно, было бы тепло, накормили бы вовремя, а остальное ерунда, о которой даже думать не стоит.

Все три корабля, стоявшие возле берега во время нашего приезда к ним, идут в одном и том же направлении. Впереди тащится, сильно пыхтя чёрным дымом, самый маленький, тот, который с трубой. К нему привязан, толстым канатом, наш, средний по величине, а уже к нашему самый здоровый, у которого три мачты и где разместились целых две сотни добровольцев. Паруса на кораблях, куда грузились люди, сегодня собраны, окончание дождя принесло полное безветрие, поэтому они совсем ни к чему им, в такую погоду. Вот и тянет этот доходяга, в одиночку, нашу, ели передвигающуюся, флотилию. Плывём медленно и долго ли так будет продолжаться, скорее всего, никто не знает, но спросить у кого нибудь, когда закончится эта поездка, всё равно очень хочется. А к кому, с идиотскими вопросами, может обратится обычный солдат, правильно, только к самому младшему из командиров, вот к нему я сейчас с ними и пристаю.

— Господин капрал, не подскажите долго нам ехать ещё до места — спросил я Свистунова, заприметив его у правого борта.

— В прошлую поездку нас две недели тащили, а как сейчас будет, одному богу известно. Видишь ветра совсем нет, так мы может только к самой зиме сможем добраться до Ростова.

— А, что это за город такой, Ростов? — услышал новое название, поинтересовался я.

— Морской город, так же, как и Петербург. Только море там теплее нашего. А ты чего, про него не слыхал раньше?

— Не а, от вас вот только и узнал, что такой имеется.

— Хороший город. Сейчас там главный штаб нашей армии. И царь наш там сейчас, со всеми своими генералами, находится. Ты что же думаешь, не проводил бы он нас в дальнюю дорогу, если бы сам на войне не был?

— Не знаю — ответил я, вполне искренне.

— Не знаю. Проводил бы конечно, да ещё пожелал бы обратно всем вернуться, живыми и здоровыми. Это же царь!

После этих слов капрала мы замолчали, думая каждый о своём, а потом капрал вдруг снова заговорил.

— Ты как, десяток свой с утра проверил? Все ли здоровы?

— Нет, не проверил. А что, надо было?

— Ну что ты с ними будешь делать? Говорил же, месяца на обучение мало будет? Вы же за него так толком ничему и не научились. Ты же рекрут! Тебе людей доверили, а ты, не знаю — отчитал меня, мой непосредственный командир.

— Так вы же тоже капрал и тоже за людей отвечаете. А чтобы нас утром проверяли, такого я не видел — попытался я отмазаться от наезда.

— А я и не должен никого проверять. У меня вы есть. Вот тебя я и спрашиваю. Доложи по всей форме, здоровы ли люди, чем занимаются и все ли позавтракали?

— Так это я запросто. Все же рядом ходят. Докладываю, позавтракали все, сейчас находятся на палубе, больных нет. Вроде бы.

— Вроде бы! Иди и проверяй, раз толком не знаешь, и подумай, чем они у тебя заниматься днём будут. Ехать то далеко, а за это время у людей разные мысли в башке образоваться могут и не обязательно хорошие. Твоя задача не допустить их туда, а как ты это сделаешь, об этом сам думай.

Вон оно как, оказывается даже рекрутом не просто быть, а я то думал дали мне нашивку и всё, теперь я командир, и этого пока достаточно. А тут оказывается ещё за всеми бегать надо и думать, чем они заниматься будут. Прямо кино и немцы, подумалось мне и тут же вспомнились слова капрала, про нехорошие мысли в башке.

Больных в моём десятке не было, а откуда им было взяться? Люди то у меня не простые, за исключением двух студентов, прикомандированных в десяток, в середине учёбы. Остальные такое в жизни повидали, что им ни холод, ни дождь, не страшны, так что о здоровье подчинённых можно не беспокоиться. А вот на счёт того, чем можно заниматься на корабле, во время скучного плавания, об этом мне даже студенты сказать не смогли. Пришлось самому задуматься.