Игорь Шилов - Блуждающий

Вокзал был ещё в стадии строительства и, пожалуй, даже не в завершающей её фазе. Поэтому пришлось нам перестроиться и идти по узкой тропинке, по двое, вдоль какого то деревянного забора туда, где нас ожидают вагоны, прицепленные к самоходной паровой машине, в которых нам предстоит ехать аж до самой Москвы.

Команда прапорщика остановиться, прозвучала вполне ожидаемо, мы уже довольно долго идём вдоль ровных железяк, лежащих на толстых, струганных брёвнах, на которых стоят деревянные сарайчики, установленные на две пары железных колёс. О том, что нам именно сюда мы уже догадались, хотя раньше кататься по железной дороге никому не приходилось. Дождавшись, когда растянувшаяся сотня окончательно остановилась, командир громко крикнул:

— Младшие унтер офицеры, ко мне!

Тут же мы услышали топот бегущих ног, а затем перед теми, кто стоял в первых рядах, среди которых сейчас находился и я, появились три наших унтера и им, жестикулируя руками, чего то стал объяснять наш прапорщик.

Через пять минут прозвучала следующая команда, требующая от капралов разобрать своих людей, и вскоре наша тридцатка стояла на против одного из сараев, и ждала следующего приказа.

— Приступить к погрузке! — снова услышали мы голос прапорщика.

Его тут же продублировал наш унтер и мы, дёрнув на себя широкую, во всю высоту сараюшки дверь, стали по очереди залазить туда. Запрыгнув одним из первых тут же занял место своему десятку, рядом с печкой. Поездка нам предстоит долгая, а на улице уже давно не лето, поэтому это место, по моему, самое лучшее.

Деревянные нары в сараюшке двух ярусные, установлены они вдоль трёх стен. Справа от входа, где разместился мой десяток, стоит небольшая железная печка, от нее на крышу тянется широкая труба, тут же сложены дрова для обогрева. С противоположной стороны, тоже нары, возле них стоит длинный стол с лавками, туда уже пристроился чей то десяток. Места на против входа, стали занимать только сейчас, там, по мимо солдат, устраиваются капрал и унтер. Младшего офицера я конечно же знаю, но общались мы с ним только по служебным делам, а вот со Свистуновым приходилось говорить на разные темы не по разу и как мне показалось, мужик он не плохой. Думаю, не будет лишним пригласить его к нам, место для одного найдётся, тем более скоро все поймут, что у нас они самые тёплые.

— Господин капрал, разрешите с вами обсудить один вопрос — обратился я, к раскладывающему личные вещи Свистунову.

— Ну чего тебе, Тихомиров? — недовольно спросил он меня.

— Извините конечно, но мы на вас место тут заняли. Нам его как, держать или отдавать кому то другому?

Капрал посмотрел удивлённо на меня, потом на не обращающего на нас никакого внимания унтера, затем заинтересованно взглянул на печку и не хотя сказал:

— Ладно, раз заняли, тогда чего же, перейду к вам.

Тронулись мы только часа через полтора, к этому времени парни, из моего десятка, в наглую разобрали метра три деревянного забора и перетащили его к нам в теплушку. Дров, лежащих у стены, надолго не хватит, а топить придётся круглосуточно, сможем ли по дороге разжиться топливом, а если сможем то, когда, об этом, наверное, даже наш прапорщик не знает, так что подстрахуемся лучше, чем мерзнуть ночью.

Правильность моего выбора подтвердилась уже в первый же день. Тепла от маленькой печки едва хватало чтобы обогреть совсем небольшой участок, нам оно ещё перепадало, а вот тем, кто устроился далеко от источника тепла, поспать совсем не удалось, они то и дело бегали к нам в гости, грелись и снова уходили к себе. Своими походами будили и нас конечно, но мы не ругались, понимали, что на их месте мог оказаться каждый из нас.

Ехали медленно, с частыми остановками, даже несмотря на то, что нас старались везде пропускать в не графика. На маленьких станциях запасались дровами и дополнительным питанием. Покупать его было на что, в день выпуска каждый из добровольцев получил по пять рублей, а на эти деньги можно было много чего купить. Кухня у нас конечно тоже имелась, но накормить триста человек одновременно ей было не под силу. Поэтому завтрак в нашей теплушке, находившейся в конце состава, начинался часов в десять и ужин соответственно во столько же, а привыкший, за время службы, есть по расписанию желудок, требовал пищи совсем в другие часы, вот и приходилось отовариваться на базарчиках, которых на многочисленных станциях стоит несчётное количество.

Заняться, во время дороги, особо было нечем, кто то отсыпался днём или ночью, кто то травил байки, так же почти что круглосуточно, кому то посчастливилось и он ждал, когда будем проезжать его родные места, рассматривая через маленькие, застеклённые окошки всё, что происходило за ними. Я занимался всем понемногу. Ночью спал, днём, на стоянках, бегал за продуктами, дровами или просто прогуливался. Когда темнело и в наш сарайчик проникал свет лишь от огня в печке, болтал с мужиками на разные темы. Больше всего мне, да и не только мне, нравилось слушать капрала, как оказалось уже побывавшего на войне. Тем более он не пытался нас чему то научить, во время этих разговоров или давать какие то наставления, как вести себя в том или ином случае, а просто рассказывал свои впечатления от увиденного. Не надо быть сильно умным, чтобы понять, там, куда нас везут, очень страшно и кому то оттуда вернуться назад не доведётся. Скорее всего оттого, что всё это мы понимали и слушали опытного солдата не перебивая. В его словах не было ни бахвальства, ни удали, ни попыток запугать нас или наоборот приукрасить действительность. Он, в основном, говорил о том, чего пережил несколько месяцев назад, вспоминал о времени, проведённом на фронте, как о событии, изменившем всю его жизнь и повлиявшем на его отношение к ней, и к людям, окружавшим его. Догадываясь, что и нас это неизбежно коснётся, каждый из слушателей, наверняка, пытался на себя примерить рассказ капрала, представить, каким он станет после войны, как будет жить после её окончания, надеясь на то, что уж он то обязательно доживёт до её конца. Во всяком случае я именно этим и занимался перед сном, а иногда и во время него.

Я надеялся, что мне удастся посмотреть ещё на один большой город, который мы должны были достигнуть в конце нашего пути, но сбыться моей мечте было не суждено. Поездка наша закончилась на какой то не большой станции перед Москвой, где нас всех дружно вывели из вагонов и пересадили на давно ожидавшие нашего прибытия телеги. Покидать не очень тёплые квартиры на колёсах не хотелось и совсем не потому, что мы к ним привыкли. Желания такого ни у кого не было по другой причине, на улице шёл настоящий, осенний дождь, который в состоянии был добраться до самых костей в считанные минуты. Но по словам нашего уважаемого капрала, природные явления не могут быть помехой для настоящего солдата, каковыми нас уже считают наши командиры. Пришлось выполнять их приказ, раз он поступил, не зависимо от того нравится тебе садиться на мокрые телеги или нет.