Владимир Бабкин - Император мира

Фигура, ничего реально уже не стоившая, вдруг превращалась в сакральную жертву, которую могут поднять на знаменах все недовольные мной. Ведь далеко не все в элитах поверят в каких-то там босяков-революционеров. Скорее в то, что монарх, в моем лице, совсем уж с катушек съехал и занес топор над их головами уже не в качестве кары, а сугубо из самодурства.

И что теперь мне с этим всем делать?

ФРАНЦИЯ. ФРАНЦУЗСКОЕ ГОСУДАРСТВО. ОРЛЕАН. 13 (26) июня 1917 года.

— И как это понимать, граф?

Полковник Игнатьев пожал плечами.

— Что тут сказать, Александр Петрович? Как там говорил Генрих IV? Париж стоит мессы? Судя по всему, Бордо стоит Парижа. Вы сами понимаете, что значит золотой запас Франции. Париж всего лишь город, хоть и символ, а золото есть золото. И кровь войны, и двигатель экономики, и даже в чем-то основа легитимности. Куда большая чем Париж.

— Если немцы двинут войска вперед, то Париж просто падет к их ногам. Возможно они даже объявят поддержку Коммуне. И, разумеется, три государства на востоке Франции вполне могут стать реальностью.

Мостовский хмуро глядел на резиденцию Петена. Затем все так же хмуро констатировал:

— Итак, поход на столицу откладывается. Бордо объявлен приоритетной целью. В результате, как мне представляется, первыми в Париж войдут германцы, в вот удастся ли Петену перехватить золотой запас — это очень большой вопрос.

Граф невесело усмехнулся.

— Вы знаете другой вариант? Вы же сами прекрасно понимаете, что все эти буржуа, затаив дыхание, будут следить не за Парижем, а за той горой золота, которая, как сейчас выяснилось, все же попала в руки социалистов. И ладно бы попала, так они наверняка постараются сделать так, чтобы это золото никто никогда не нашел бы, и ни при каких обстоятельствах. Это же словно сокровища графа Монте-Кристо. Да, что там Монте-Кристо, все его сокровища сущая безделица по сравнению с тем, что поставлено на кон!

Имперский Комиссар скептически покачал головой:

— Нет, дорогой граф, я не берусь судить о целесообразности того или иного действия правительства «Единой Франции», вы местные дела знаете лучше меня, но позволю себе процитировать другого француза, мсье де ла Мёрта: «Это хуже, чем преступление. Это ошибка». Мне представлялось, что русская миссия имеет большее влияние на Петена и его компанию. И я сожалею, что, по-видимому, это не так.

ФРАНЦИЯ. САВОЙЯ. 13 (26) июня 1917 года.

Генерал Марушевский с интересом смотрел на генерала Диаса.

— Нет, я понимаю все, но не слишком ли вы торопите события? Штандарт Савойского Дома над ратушей смотрится великолепно, но не считаете ли вы политически верным решением все же вывесить там французский флаг?

Командующий итальянскими силами упрямо набычился.

— С чего вдруг? Если сюда вдруг придут французы, вот они пусть и вывешивают свои знамена. Да и нет их у нас. Бывшей республики больше нет, а флаг «Единой Франции» у меня отсутствует под рукой.

— Да, но Штандарт Савойского Дома?

Диас с открытой неприязнью посмотрел на русского генерала.

— Синьор Марушевский, я с уважением отношусь к России и к вам лично, но позвольте итальянские дела решать самим итальянцам. Савойя и Ницца сегодня вернулись домой. И я не думаю, что в этом мы нуждаемся в чьих-то советах. Штандарт здесь в своем праве!

МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 14 (27) июня 1917 года.

— …объявленная сегодня всеобщая забастовка в Швейцарии может окончательно дестабилизировать ситуацию в этом регионе Европы. Русско-итальянские войска продолжают продвижение в рамках полицейской миссии в Окситании, однако, в случае серьезных событий в Швейцарии, фланг окажется открытым, что не может не отразиться на ходе операции в целом.

Палицын водил указкой по карте и давал пояснения. Сегодня на этой карте появились новые флажки, свидетельствующие о том, что РЭК и Итальянская королевская армия заняли новые города Франции. Заняли, не встречая особого сопротивления, поскольку революционные товарищи предпочитали отойти, не вступая в боестолкновения. Впрочем, не все было мирно. Страшные свидетельства начала гражданской войны были налицо.

— Все задокументировали в Гренобле?

Палицын кивнул.

— Точно так, Государь. И заваленные трупами казематы крепости и места массовых захоронений. Часть из них обезглавлена на гильотине, но большинство просто расстреляны. Немало тех, кого убивали штыками или проявляли другие способы лишения жизни. Часто довольно экзотические.

— Опознания провели?

— Насколько это возможно, Государь. В основном это местные буржуа, аристократы, священники, офицеры. Попадаются учителя. В основном жертвы доносов или прямых арестов отрядами Народных Стражей.

— Передайте материалы господину Суворину. Нам нужно развернуть пропагандистскую кампанию, которая обоснует необходимость наших полицейских операций в регионе. Невозможно мириться с тем, чтобы в центре Европы происходило подобное варварство. Ну, вы понимаете.

— Понимаю, Ваше Величество.

— Что еще на фронтах?

— Отмечены случаи продвижения вперед отдельных германских батальонов. Пока это нельзя назвать полноценным наступлением, но явная активизация имеет место быть. Британцы явно обеспокоены и призывают Россию проявить активность на Восточном фронте.

— Да, мой царственный собрат Георг прислал мне послание. Но вряд ли мы можем тут чем-то помочь. Наступать сил у нас нет, да и попробуй мы отдать такой приказ, и никто не спрогнозирует, чем кончится это дело.

— Ваше Величество, я целиком с вами согласен. Наша армия пока устойчива, но большей частью только потому, что в окопах считают войну практически завершенной. Они там ничем особо не рискуют, а всяческие блага после войны им Вашим Величеством обещаны немалые. Вот и сидят. Кроме того, армия еще далека от достаточной степени перевооружения, насыщения современной техникой и тяжелыми орудиями. Нам нечем наступать, кроме как снова заливать кровью солдат поля сражений. А сами солдаты вряд ли пойдут в атаку. Скорее выступят против своих командиров.

— Вот и я об этом. Хорошо, я обсужу этот вопрос с главковерхом Гурко. Что еще?

— По сведениям из Америки, в США спешно формируют первую дивизию будущего Экспедиционного Корпуса в Европе. Включают туда все части, которые только могут быть переброшены. Вряд ли эта дивизия будет иметь реальное военное значение. Скорее это символическая акция, призванная обозначить присутствие, или, как говорят на флоте, продемонстрировать флаг.

Киваю.

— Ну, после заявления Вильсона о том, что Америка дает Германии месяц на вывод войск из Франции, хорошо бы слова подкрепить и реальной силой. Хоть какой-то силой. Пусть и нереальной.