Кирилл Ситников - Керины сказки

Дверца стиралки защёлкнулась.

– Суууууукааааааа… – Приглушенно завопил узник дешевого «Сименса», отправляясь в центрифужный ад на 95 минут. Пока он отбывал наказание, Васильев сварил две пачки пельменей, половину из которых раздел до мяса (тигр тесто не приветствовал) и разложил по икеевским тарелкам. «Дзинь!», отрапортовала стиралка об окончании срока. Тигр откинулся, встряхнулся от носа до кончика хвоста, полчаса ходил по кругу и Васильева показательно игнорировал.

– Иди есть, остыло уже.

Тигр с наигранной неохотой и омерзением сожрал свою порцию и свернулся калачиком на полу.

– Чо ты там разлёгся, на диван иди.

– На *** пошёл, мудило кожаный.

– Я тебя щас на полторы тыщи оборотов поставлю.

– Всё-всё, иду-иду… Оп, а вот и я. М-р-р-р-р-р-р…

– Да не трись ты о морду, мокрый же! Дай за ухом почешу… Кто у нас хороший тигр?

– Я-я-я-я-я-я-я рррррррррррррр.

…Однажды, когда тигр окончательно достал, а счётчик света из-за ежедневных наказаний накрутил какую-то неимоверную сумму за месяц, Васильев решился на безумный поступок – заговорить с императрицею. Он выискал в интернете самый залайканый комплимент и с ним наперевес двинулся навстречу судьбе, как только она в седьмой раз показалась на Никольской (первые шесть её явлений Васильев придумывал отговорки, чтобы не подходить). Первые 2 метра пути шли хорошо, но потом нейронная система Васильева дала сбой. Сначала он забыл комплимент. Потом – вообще слова. Далее в расход пошли буквы, и, поравнявшись с Кормилицей, Васильев чувствовал себя годовалым ребёнком, которого закрыли в тёмной комнате с миллиардом кубиков для обучения алфавиту. Лисицина смотрела прямо на безмолвную тигриную морду. Васильев лихорадочно нащупал в темноте буквы «е», «р», «и», «п», «т» и «в» и медленно собрал из них..

– Привет.

– Отвали. – Лисицина Вторая нетерпеливо смахнула тигра в сторону, и он одним прыжком очутился в туалете ГУМа.

– Да ты просто жалок! Ёптать, пошей себе костюм пескаря, не позорь мой плюш! – Вопил тигр, выпрыгнув из сумки.

– У тебя на лапе пятно какое-то…

– Аааа, это мелкий ****юк загадил меня газиров… Бляяяя, на что ты намекаешь?!… Нет!… Только не в стиралку!! Я всё вылижу! Смотри, оно стало меньше!!!… Сууууукааааааа…

В это же самое время где-то в Алтуфьево разгоралось синее пламя бытового скандала.

… – Он теперь точно уверен, что я сучка какая-то охуевшая! – Рассуждала Лисицина, аккуратно выкладывая на стол выщипанные бровинки. – Не заслоняй мне свет!

Платье перестало кружить под потолком и остановилось за её спиной.

– Бог мой, она рефлексирует из-за болвана в тигре! Лисицина! Перестань думать о всякой швали.

– Да почему он шваль-то? Он… что он, не человек, что ли?!

– Не человек твоего полёта! – Уточнило платье. – Ты – им-пе-рат-ри-ца! Всё, что ты делаешь, о чём думаешь и чем дышишь – это политика!

– И любовь?

– В первую очередь, детонька! Ты не должна её рассматривать как чувство! Думай о ней, как об инструменте.

– Каком нах инструменте?!

– Инструменте расширения нашего… эммммм… Государства. Оно пока маленькое, всего-то жалкие 27 квадратов, но удачная политика отношений…

– Я не хочу об этом говорить!

– Вот например намедни к тебе подошёл молодой человек в льняном костюме…

– Мо-ло-дой?!

– Не будь эйджисткой! Можно же было не выкобениваться и хотя бы изучить интеллигентно предложенную визитку…

– Он пошутил про коня! Блять! Человек, который шутит про Екатерину и коня – это в принципе мудак! В льняном он костюме или водолазном!

– …Так вот на этой визитке были слова «топ», «газ» и «никель». – Гнуло платье свою царскую линию.

– Слушай! – Лисицина с силой выдернула щипчиками очередную жертву. – Ты-то кто такая! На тебе самой камни из бутылочного стекла, не тебе выёбываться!

– Знаешь, я поняла! Я слишком велико для тебя!

– Во всех смыслах!

– Нахалка! – Взвизгнуло платье и удалилось в шкаф, громко хлопнув дверцами.

– Ты Доширак будешь? – Крикнула вслед идеально ощипанная Лисицина.

– Без майонеза – НЕТ! – Последовал ответ из шкафа.

…Васильев всё же не сдался. В одну ночь, развесив матерящегося тигра на сушилке, он смешал гранулированный кофе с кипятком прямо в чайнике и сел писать стихи. К утру с помощью хоровода муз и сайта «Рифмоплёт» он выковал чистое золото. Написав на тигровых лапах шпаргалку (пообещав хищнику после отстирать её вручную), окрылённый Васильев прилетел на Никольскую и принялся ждать свою Царицу, прячась за фонарём. И ровно в 13:00 та снизошла к туристическому люду… рука об руку с Иосифом Виссарионычем Мунтяну. Молдавский Вождь был похож на Сталина так же, как жаба на иголку, но усы, переходящие в лампасы, творят чудеса. Пара «Сталин-Екатерина II» отлично работала на пьяных британцев, но совершенно не устраивала Васильева. Он решил выждать в надежде, что Виссарионыч со временем отцепится. Но в 14:00 на Никольскую нескончаемой анакондой заползла китайская золотая жила, и Отец Народов и шести детей в Кишинёве ещё крепче вцепился в Екатерининскую длань. Тогда тигр Васильев решил дождаться конца охоты и проследить за своей любовью, когда та занырнёт в какое-нибудь уединённое переодевалочное место. Животное терпение принесло свои плоды – после последнего дефиле герои исторических учебников наконец расцепились и пошли в разные стороны. Васильев неслышно крался за ссутулившейся после работы царицей, но уходящее солнце напоследок выстрелило лучом, который, срикошетив от купола Храма Богоявления Господня, ослепил его к дьяволу. Потеряв из виду любимую спину, Васильев заметался по переулкам и добежал до Ильинки, где его и отметелили Пингвин и Вареник с прячущимися внутри злобными людьми. Никто не любит конкурентов, шляющихся по твоей территории…

– Ндаааа… Я унижен пингвином и вареником. – Зафилософил тигр. – Ещё и на лапах 6 четверостиший нескладного говна… Как там на дне, Васильев?

Васильев не ответил – он мирно лежал и слушал песню Утёсова в исполнении жизнерадостного деда, доносящуюся даже до Ильинки.

– У чёёёёрного моряяяяяяяя…

Васильев достал телефон.

– Кому это ты собрался звонить, недобиток?

– В химчистку. Сдам тебя туда завтра.

– Ты Гитлер в костюме Менгеле!!!

…Где-то далеко наверху, над огнями дешевых никольских гирлянд, рассыпались первые звёзды. Народ постепенно покидал улицу, освободившись из загонов ресторанных веранд и растекаясь по переулкам. Васильев запихнул сумку с тигром под скамейку и сел, подперев голову руками. Душа Васильева страдала от любовного фиаско, а тело – от хорошо поставленных ударов Вареника. Васильев страдал весь.

На скамью тяжело опустился рюкзак с прикованным медведем. Переодетая в чернь Императрица села рядом и с наслаждением вытянула джинсовые ноги.