Виктор Старицын - Крах Барбароссы

Верейский доложил в батальон и решил выдвигаться на вал. Наблюдателя и телефониста взял с собой. Телефонист тянул провод с катушки. Спустившись по крутой потерне в каземат, прошли к выходу во двор равелина. Проходя через стрелковый каземат, прихватили с собой двоих автоматчиков. Отворив тяжелую обитую листовым железом дверь, вышли в ход сообщения. Грохот надавил на уши. Оказывается, обстрел крепости продолжался. Находящийся в трехстах метрах от них, вал куртины совершенно не просматривался. В пыли и дыму сверкали сполохи разрывов, вверх взлетали фонтаны грунта. Валы в основании равелина, примыкающие к куртине, тоже не просматривались. Немцы собираются атаковать равелин и отсекают огнем поддержку из крепости, — мгновенно сообразил Верейский. Послал одного автоматчика с донесением к командиру взвода Васькину, командовавшему обороной равелина.

Пройдя вправо — вверх по ходу сообщения поднялись на гребень вала. Верейский осмотрелся. В сотне метров перед ними широкой полосой часто рвались мины ротных минометов. Это комбат Фокин приказал минометчикам поставить заградительный огневой вал перед равелинами. Перевалив через вал, выбрали уцелевший участок окопа с двумя стрелковыми ячейками и расположились в них. От добротного, облицованного кирпичом окопа остался только пунктир, прерываемый глубокими воронками.

Присмотревшись, сквозь пелену пыли и дыма, Верейский увидел, что пехота при поддержке танков идет в атаку, причем расстояние до передовой цепи не превышает 200 метров. Под прикрытием артогня пехота подползла почти вплотную. В отличие от вчерашнего дня, теперь атаке подвергался не центр куртины между равелинами, а сами равелины. Немецкие командиры сделали правильный вывод из вчерашнего поражения: не взяв равелины, прорваться к куртине невозможно. На каждый равелин с двух сторон наступало по батальону пехоты при поддержке полутора десятков танков. С окраины Бреста по равелинам и куртине вела огонь выставленная на прямую наводку артиллерия.

Справа, на фоне вала восточного равелина трепетали частыми вспышками пулеметы, ярко взблескивали бронебойки, сверкали выстрелами две сорокопятки. Телефонист дал связь. Верейский доложил обстановку комбату.

Получив доклад от Фокина, Гаврилов приказал вывести на позиции все минометы. Тяжелым минометам приказал подавить артиллерию на окраине Бреста, а ротным минометам — выбить пехоту. Ротные минометы из всех трех укреплений крепости легко накрывали поле перед равелинами. Фокин приказал перебросить в атакованные равелины из первой и третьей рот по 6 ручных пулеметов, по 3 ПТР и по 2 огнемета.

Пока же равелины отбивались самостоятельно. В каждом равелине до бомбежки и артобстрела находилось по два стрелковых взвода, по 3 ПТО, по 4 ПТР, по 2 огнемета, по 2 станковых и по 6 ручных пулеметов, всего примерно по 110 бойцов. Кроме того, по наступающим немцам могли работать все огневые средства из казематов куртины, прилегающих к равелинам, еще примерно столько же. Примерно треть амбразур уже было завалено. Бойцы снимали бронезаслонки с амбразур и открывали огонь.

Пехота противника, тем временем, перебегая и переползая от воронки к воронке, уже начала просачиваться в ров. На внешнем склоне рва, не подвергавшемся артобстрелу, минное поле уцелело. Верейский со злобной радостью увидел несколько подрывов пехотинцев на минах. Однако, спустившись в ров, немцы оказались в мертвой зоне для пулеметов равелина.

Танки, маневрируя между воронками, подошли вплотную ко рву. В поле горели, густо дымя, пять танков. Три справа от НП и еще два перед восточным равелином. Впрочем, немецкие уже танкисты засекли расположение сорокапяток и больше не входили в их сектора обстрела. Верейский определил, что все танки были типов Т-3 и Т-4, легких не было. Подойдя к рву, хитрожопые немецкие танкисты загнали танки в воронки, так что выше уровня грунта торчали только башни и принялись расстреливать огневые точки. В дуэль с ними вступили бронебойщики. Однако, ПТР лобовую броню немецких танков не пробивали.

Количество пульсирующих огоньков в восточном равелине значительно сократилось. Пехота продолжала накапливаться во рву. Медлить было нельзя. Вот — вот пехота начнет штурм равелина. Перебрасываемые в равелины подкрепления не могли перебраться через ров под сосредоточенным артогнем. Пушки и пулеметы из куртины не видели цели и не могли помочь ничем. Равелины остались без поддержки. Можно было вывести автоматчиков и пулеметчиков на вал, но танки пушками быстро подавили бы их всех. Верейский принял решение. Чтобы не терять время, он потребовал прямую связь с командиром полка. Доложив обстановку, предложил сосредоточить огонь всех минометов на рвах и валах равелинов.

— Принято, — сразу ответил Гаврилов, — у вас три минуты, чтобы убраться с вала.

Минометы из крепости между тем подавили сосредоточенным огнем всю выставленную на прямую наводку полевую артиллерию и поставили огневой вал перед рвом. Верейский с бойцами опрометью бегом, на четвереньках, а где и ползком ринулись вниз. Заскочив в каземат, захлопнули тяжелую дверь. Успели! Почти сразу же за дверью грохнули тяжелые мины. Осталось только посочувствовать немцам, засевшим во рву.

Через 15 минут обстрел закончился. Расчет НП снова поднялся на вал. Живых пехотинцев в поле и во рву не наблюдалось. Нашинковали их минометчики крепко. Танки отползали назад. Не все. Девять штук застыли навечно, густо дымя. Доложил начальству. Теперь можно было передохнуть. Атаку отбили.

Командование на главном КП напрягало мозги. Выяснилось, что равелины своими силами отбиться от противника не могли. Противник подгонял танки и гасил прицельным огнем огневые точки. Куртина плотно накрывалась артогнем и помочь не могла. Единственным действенным средством оказались минометы. Только сосредоточение огня всех минометов крепости на равелинах позволило отразить атаку. Подумав, Гаврилов с Иваницким решили непосредственно подчинить командиру минометного батальона артполка капитану Жарикову роту полковых минометов Дремова и взводы ротных минометов в стрелковых батальонах. Минометные отделения стрелковых рот включить непосредственно в минометные взводы. Это потребовало перекоммутации проводных линий связи. Зато теперь все минометы гарнизона подчинялись единому командованию и могли концентрировать огонь на любом выбранном участке. Всего — около сорока тяжелых и около сорока ротных минометов. Минометчикам рот и батальонов приказали провести пристрелку по рубежам перед всеми укреплениями, начиная с Кобринского.

Немецкие санитары, вначале осторожно, перебежками, пригибаясь, ходили по полю, вытаскивая раненых. Затем осмелели и начали ходить в рост. Комполка еще вчера запретил обстреливать санитаров. Противник в это время тоже прекращал обстрел крепости. Пользуясь этим негласным соглашением, Фокин вывел бойцов ремонтировать амбразуры. Верейский с бойцами вылез откапывать перископ и стереотрубу. Немцам это не понравилось, они ударили по валу из пулеметов. Бойцы залегли. Ротные минометы в ответ ударили по санитарам. Те залегли тоже. Полежав минут десять, все снова зашевелились. Немцы больше не стреляли. Урок пошел впрок. «Перемирие» продолжалось почти два часа. Затем снова налетели бомбардировщики. Бомбили долго, но опять легкими бомбами. Целились по равелинам и куртине между ними.