Иван Васильев - Ди-джей

Получив сдачу, счастливая покупательница не пересчитывая небрежно сунула её в карман. И гордо, не оглядываясь, вышла из магазина. Знала, уже сегодня известие о её покупке разнесется по округе, и это приятно щекотало ей душу.

Продавщица глазами проводила Ангелину, задумчиво улыбаясь ей вслед.

— Вы выбрали что-нибудь? — она обратилась к Григорию.

— Нет. Знаете, пожалуй, я пойду.

В большом цехе Н-ской фабрики, не останавливаясь, ухало, громыхало и стрекотало четыре сотни ткацких станков, приводимых в движение ремнями от трансмиссионных валов, беспрерывно вертевшихся у самого потолка.

Ткачихи в косынках, напудренные шлихтовальной пылью, отчего они были похожи на мельников, не останавливаясь, подобно обслуживаемым машинам, быстро переходили от станка к станку, двигались по строго намеченному маршруту. Работницы меняли челноки, на ходу запускали станки или, навалившись грудью на батан, проворными, рассчитанными на доли секунды движениями послушных пальцев заводили оборвавшиеся на основе нитки.

Раздалась сирена, извещавшая о завершении рабочей смены. Электрики остановили групповые моторы, натянутые ремни замедлили ход, медленно заурчали, захлопали и безжизненно повисли над станками. Шум прекратился и воцарилась непривычная тишина.

Группа девушек подбежала к бригадиру. И громко заверещала…

— Татьяна! Таня! Танечка! Танюша!

— Что случилось? — произнесла полная, с одутловатым лицом женщина лет тридцати. По старой привычке ткачих она туго повязывала голову платком. Окончив работу, ответственная машинально дописывала карандашом какие-то цифры в блокнот.

— Брось ты, этот чертов отчет! Тут, такое! Такое! А она отчеты пишет!

— Девчата, что случилось? Рабочий день закончился! Смену провели нормально! Норму выполнили. Что-то не так?

— Таня, срочно нужна твоя помощь.

— Что произошло? — старшая быстро оглядела затихший цех. Посмотрела на растрепанных девчат. — Вроде всё нормально?

— Нормально? — девчушки заголосили в разнобой…

.. — Там, на стадионе, наших девчат, забижают!

… — А ты, как парторг, молчишь?

… — И ничего не делаешь?!..

… — И это, по-твоему, нормально?

— Так, все успокоились! Кто вас обижает?!

— Кто — кто? — вперед всех выдвинулась Катерина Пашкова. Ударница коммунистического труда была, пожалуй, самой напористой в ткацком цехе. Язык у неё, как конвейер, не знал покоя. — Все обижают! Второй цех и третий и ещё… наладчики, мастера с кладовщиками. И заготовщики. И даже сторожиха баба Вера — и та за них!

— Катя, подожди, не спеши! Ничего не ясно! Как обижают? Кто обижает?

— Танечка, они… нам, нашей бригаде подарки не дают выиграть!

— Кто не даёт? Как не дают? Да объясни же ты толком. Ничего не понятно.

— Вот так, не дают и всё: Поэт Святослав Лукашкин задерживается. Носит его где-то нелегкая. Все его ждут-ждут, а его всё нет и нет!

— Про поэта поняла, ещё не приехал — все ждут и что?

— И, то… Пока отсутствует Лукашкин, профком объявил конкурс на лучшее исполнение популярных песен под фонограмму. Все присутствующие разбились на две группы. Мы с девчатами объединились. Сразу решили — наша группа — только наш цех. Чужих мы к себе — не берём! Ты же знаешь — мы всегда друг за дружку горой! Нам чужих, не надо! Тем более — меньше народу — больше достанется подарков.

— Так, про подарки тоже всё ясно, — бригадир внимательно слушала, продолжала разбираться. — Все подарки должны быть в нашей передовой бригаде. Так было — так есть — и так будет! Рассказывай дальше.

— И вот! Нас мало — мы поём куплет очередной песни, слова вспоминаем! А они, мухлюют. Собрали всех, кто есть на стадионе и все поют против нас. Против нашего цеха! Таня, ты представляешь — всей толпой — против нас! Их там человек двести! А сейчас к ним присоединилось и мед. училище. И ещё подошли какие-то спортсмены! Люди с поселка стали подтягиваться. Мы поём — они перепивают! Мы поем — изо всех сил, слова вспоминаем — они перепивают. Все им подсказывают, подпевают — вон, их сколько! А Лукашкина, всё нет — а Котов, всё видит, старый хрыч и молчит! Не даёт нам возможности выиграть. И это не справедливо!

— Подожди, Катя! Вот теперь, я ничего не понимаю! Какое медучилище? Какие спортсмены? Почему все поют против нас? Против нашего цеха?

— А чего тут понимать! Мы бригада или нет? Мы должны победить или нет? Собирай всех девчат! Идём на стадион. По дороге все объясню.

Главная трибуна футбольного стадиона трансформировалась в гигантские подмостки театра. Зрители на огромной сцене стали исполнителями! Все пели. Всем было интересно. Все желали получать призы! (Правда, что это за призы — никто не знал. Руководитель профсоюза Н-ской ткацкой фабрики в лице Котова Евгения Павловича всю информацию о призах держал в строжайшем секрете!).

А тем временем всё громче и громче разносилось над футбольным полем… [51] https://www.youtube.com/watch?v=2KS4sKBpMxY

Зрителей — исполнителей популярных песен на стадионе становилось всё больше. Музыка становилась всё громче.

Полуторатысячная чаща стадиона медленно заполнялась.

Поэта Святослава Лукошкина всё не было.

Вечер в поселке обещался быть насыщенным на события.

Директор стадиона "Труд" Аристарх Геннадьевич Латышев появился в здании радиоузла во второй половине дня. Человек он был определенный, прямой, иногда даже резковатый, особенно в своих действиях по отношению к подчиненным.

Первым делом Аристарх Геннадьевич зашел в радиорубку к радисту Ивану Синцову. Молча сел на скрипящий стул, закурил, задумчиво пустив кольцо дыма в потолок, после чего глухо произнес…

— Товарищ Синцов, пожалуйста, объясните мне, что, у вас, тут, происходит?

— Так, это… — его не поняли. Очкастый, бледный и до отказа напичканный "всяческими радиодеталями" парень недоумённо пожал плечами. — Как и запланировано, выступает поэт Святослав Лукашкин. Читает свои лучшие и любимые стихи. А народ… эта, слушает его. И наверно рукоплещет…

— Иван! — директор начал закипать. Он махнул рукой в сторону спортивной поляны, где раздавалось всё громче и громче в едином порыве…

Разбег недовольства у директора начался с низких тонов…

— Кто из них Лукашкин? И почему ты называешь хоровой вой на трибунах — чтением любимых стихов?