Владимир Семибратов - Попаданец наоборот. С Гражданской войны на Великую Отечественную

Осторожно, стараясь ничем себя не выдать, Истомин скользнул в заранее облюбованную воронку. И тут началось. В небе с пронзительным свистом завыли мины. Одна, вторая, третья, пятнадцатый взрыв. Дальше он сбился считать. Всё вокруг гремело, а сверху почти непрерывным потоком сыпался водопад земли и камней. «Не, я точно не рядового подстрелил, – думал Истомин, вжимаясь в дно воронки. – Полковника и не меньше, раз они так из миномётов лютуют».

В этом предположении он оказался прав. Ночью ходившие в немецкий тыл разведчики доставили языка, который на допросе, кроме всего прочего показал, что сегодня вечером русский снайпер убил приехавшего из Берлина какого-то важного чина из СС в звании штандартенфюрера во время его нахождения на НП.

«Итак, вчера трое снайпер, рядовой и полковник из СС, а сегодня по нулям, неудачный день одним словом, – констатировал Истомин, возвращаясь после безуспешной охоты к себе во взвод. – Ну ничего, бывает. Как говорится, не всё коту масленица, хотя жалко, конечно, полсуток в засаде просидел и ничего. Но с другой стороны ещё одно попадание под такой миномётный обстрел как вчера и прямая дорога в госпиталь с контузией. Голова до сих пор гудит, как колокол, и одно ухо заложено. Санинструктору, что ли, показаться на всякий случай, пусть посмотрит, мало ли что».

– Ну и сколько сегодня эсесовцев настрелял – встретил Истомина вопросом сержант Яблоков. – А нисколько, – отмахнулся Истомин. – Ни одного, ноль. Видать, вчера весь лимит выбил. Немцы-то весь день молчат.

– Да, молчат, – вздохнул Яблоков, – и, сдаётся мне, не к добру это.

– Тут, Вася, – он понизил голос, – слух прошёл, что вроде как в колечке мы оказались и вроде ночью на восток двинем. Так что иди, поешь, там тебе котелок с кашей оставили, горячий ещё, и будь готов. До утра из взвода ни ногой. Понял

– Понял, товарищ сержант, – упавшим голосом произнёс Истомин. – За кашу спасибо.

– Не за что, этого добра пока хватает. В общем всё, иди есть, а я к командованию – обстановку разведаю.

Перловая каша с чёрным хлебом, несмотря на полусуточный голод, особенно настроения не подняла, разве что ухо во время еды отпустило, а так… «А так, сколько же мы ещё пятиться и в окружения попадать будем – в который раз задавал себе вопрос Истомин. – До Москвы-то не так уж и далеко. Не пора ли кончать раку уподобляться, господа товарищи Ведь в Германскую или Империалистическую, как её теперь называют, немцы и до Минска не дошли, а тут». Но, что самое неприятное и непонятное было для Истомина, так это то, что солдаты, его боевые товарищи, что здесь рядом с ним плечом к плечу оборону держали, воевали – ничуть не хуже тех, с которыми он бок о бок в прошлой войне воевал. А результат… Всё пятимся и пятимся. От отступления к отступлению, от окружения к окружению. Что же, выходит, командование РККА виновато, руководство страны, ВКПб, Сталин, вряд ли. Если уж большевики белых разбить смогли и новую Советскую Россию построить. То, значит, воевать и руководить страной они умеют. Но тогда как это всё объяснить и понять И вдруг Истомин понял для себя, как это всё объяснить и понять. Да очень просто, никак. Да, да, именно никак он не сможет ни объяснить, ни понять происходящее. И не потому что глупый такой, а исключительно потому, что налицо явный недостаток информации о событиях, произошедших в России за последние двадцать два года, которые он в ней не жил и вообще нигде не жил, а так, по случаю через два десятка лет во времени перепрыгнул. И вот теперь тут так просто решил за раз в проблеме разобраться, на книгу по истории и разговоры с однополчанами опираясь. «Нет, не выйдет это у меня, не выйдет, – печально подумал Истомин, – потому как жизненный опыт ни книгами, ни беседами не заменишь, а раз так, то пора всякие объяснения с самим собой прекратить ввиду их полной бессмысленности и бестолковости. Одним словом, кашу поел, командира нет, можно и на боковую, тем более что этой ночью спать, по всей вероятности, не придётся, коли отступление намечают». И с этой мыслью, подложив под голову скатку шинели, Истомин почти мгновенно заснул возле землянки сапёров.

Отступление длилось почти месяц, и только к концу августа окруженцы наконец смогли пробиться через линию фронта.

«А может быть, и зря мы так к своим ломились, – думал Истомин, лёжа на нарах в бараке фильтрационного лагеря, куда для проверки поместили всех, кто смог вырваться из немецкого котла. – Нет, не то чтобы здесь было особенно плохо. Ну да, не курорт, конечно, но хоть поспать можно нормально и крыша какая-никакая над головой имеется, кормят к тому же регулярно. Но тем не менее держать здесь, в фильтрационном лагере такую массу народа боеспособных обстрелянных бойцов. А не лучше ли было нам в тылу у немцев остаться и партизанить начать Дали бы мы им жару. Но почему-то на сей счёт у командования было своё особое мнение, к своим и всё тут. Вот и сидим теперь без толку за колючкой и причём проверяющие как назло особенно не торопятся. Что же, их тоже можно понять всех проверят по-быстрому, а что дальше делать Ещё и самих на фронт отправят, а оно им, тыловикам, надо Вот резины и тянут».

– Лаптев, на допрос, – разнеслось по бараку.

– Наконец-то.

Истомин слез с нар и направился к выходу. Как это ни странно, но вызов на допрос его даже обрадовал, но не потому что он страстно желал пообщаться со следователем, вовсе нет. Дело тут было в другом. За всё время нахождения в фильтрационном лагере его допросили всего один раз, да и то как-то уж больно вяло, что ли, ну если сравнить с рассказами других, таких же, как он. Тех по полной крутили, на мелочах пытались поймать, искали в показаниях нестыковки. А его – так нет, поговорили по душам мягенько, сфотографировали зачем то и как бы забыли. Странно, если не сказать больше, – страшновато как-то в неопределённости жить. То ли верят, то ли нет.

– Кого из этих людей вы знаете, гражданин Лаптев – следователь выложил на стол четыре фотографии.

– Вот этого – Фёдор Иванович Рублёв, кассир госбанка, мы вместе с ним восемь килограммов золота через линию фронта доставили. – Истомин указал на крайнюю справа фотокарточку.

– Совершенно верно, и он тоже вас опознал, так что… – стальные нотки в голосе следователя исчезли, – поздравляю вас, товарищ Лаптев, с успешным прохождением проверки. Вы свободны.

– Есть, – Истомин встал по стойке смирно и отдал честь. – Разрешите идти

– Идите.

Вторая часть фильтрационного лагеря, куда тут же перевели Истомина как прошедшего проверку, мало чем отличалась от той, в которой он находился последнее время. Всё те же бараки и колючая проволока, но статус у проверенных был уже другой. Нет, не арестанты они теперь, а бойцы – бойцы Красной армии, и не иначе. Вот почему находиться здесь было намного приятнее как с психологической, так и с бытовой точки зрения. Лучше кормили, выдали новую, хотя и малость бу, форму. Ну почти запасной полк.