Сергей Марьяшин - Роботы божьи

Репес замолчал и пристально посмотрел на подавленного Егора, будто оценивая, понял ли тот что-нибудь из сказанного. Результат удовлетворил его и он продолжил:

― Главные его опыты, неизвестные широкой публике, заключались в другом. Самое пугающее открытие он сделал, когда работал с большими группами добровольцев, находящимися в разных местах и даже странах. Ворцель и его ассистенты заставляли их решать одинаковые задачи в одно и то же время, фиксируя реакции мозга каждого подопытного с помощью построенных им детекторов мыслей. И он увидел, как одинаковая мысль формируется в умах множества подопытных одновременно, словно посланная неведомым передатчиком. Он обнаружил, что мысли дискретны и приходят импульсами. Они будто подчинялись единому тактовому генератору, расположенному явно не в мозгу, потому что зародыши одной и той же мысли появлялись в головах испытуемых одновременно, а скорость ее осознания у всех была разная. Она зависела от настроения, от того, что они ели, сколько спали и бог знает чего еще.

― Надо же... ― обескураженно пробормотал Егор. ― А я всегда думал, что Ворцель нашел источник сознания. Так говорили журналисты.

― Журналисты также говорили, будто он якобы доказал, что сознания нет, ― сказал Репес с пренебежением. ― Не глупо ли им верить? Источник сознания вне нашего мира. Нам никогда его не обнаружить. Это даже более невозможно, чем преодоление сверхсветового барьера. О втором мы хотя бы в состоянии рассуждать, но о первом даже думать нельзя.

― Почему?

― Что бы мы ни вообразили про сознание, это будет самообман. Сознанием сознание не постичь, а больше в нашем распоряжении ничего нет. Глаз не может увидеть себя, а нож не может нанести себе порез.

Пока Егор раздумывал над метафорами, Репес продолжал:

― Своими опытами Ворцель показал, что мысли и мотивации приходят к нам извне. Тогда еще не было гулловских андроидов, иначе сравнение было бы просто сокрушительным. Теперь, когда они есть, я смотрю на них в ужасе, потому что не вижу разницы. Мы построены на биологической основе, они на технологической, но принцип тот же! Мы подключены к сети через мозг, они ― через чип-радиомодем. Дистанционно управляемые марионетки!

― А как же самосознание? ― запротестовал Егор. ― У них его нет.

Репес усмехнулся, повернулся к Наташе и спросил:

― Наташенька, скажи, ты осознаешь себя?

― Я должна отвечать "да" на этот вопрос, ― смущенно ответила она.

― Вот! ― воскликнул Егор. ― Она запрограммирована, а нам это присуще от рождения.

Репес грустно улыбнулся.

― Что я не так сказал? У нас есть личность, а друггл ― просто программа.

Увидев огорченное лицо Наташи, Егор поспешно добавил:

― Очень милая программа.

― Мы такие же, как они. Наша драгоценная личность ― это набор приходящих извне команд. Программа, хранящаяся где-то снаружи, как у нее, ― сказал Репес, кивнув на Наташу.

― Но....

Репес поднял палец, требуя от Егора помолчать.

― Ворцель обнаружил пресловутую "я-мысль". Основу самосознания, человеческую гордость и источник нашего самоуверенного превосходства над всем живущим на планете. Он нашел, что это всего лишь одна из множества мыслей, имеющая специфическое назначение. "Я-мысль" создает в организме впечатление наличия свободной в волеизъявлении и поступках сущности. Ворцель своей аппаратурой выделил ее, усиливая или ослабляя по желанию, и получил разнообразные эффекты: от божественного откровения до синдрома деперсонализации, то есть полной утраты себя. Я однажды пережил это в гулловской лаборатории. Самое жуткое ощущение испытываешь, когда чувство "я" полностью исчезает. Это невозможно передать словами. Быть в ясном сознании, видеть и слышать окружающий мир ― и при этом без тени сомнения знать, что тебя не существует. Бр-р... Врагу не пожелаешь. Слава богу, это состояние обратимо, иначе я бы сошел с ума от ужаса.

― Эти настройки производились через чип?

― Когда Ворцель создавал свои приборы, никаких чипов еще не существовало. Нами управляют посредством мозга. Мозг и есть приемник, куда приходят команды. Благодаря специальному психическому механизму кажется, что решения принимаем мы сами. Личность ― это программа, единственная задача которой ― претендовать на авторство наших действий, создавая видимость свободы воли. В действительности личность ничего не контролирует и ничем не управляет. Она лишь создает иллюзию контроля, истолковывая случившееся задним числом так, чтобы казалось, будто мы сами намереваемся и действуем.

Репес пристально посмотрел на Егора.

― Свобода воли ― это свобода выбора. Мы, как и другглы, прискорбным образом ее лишены. Нет, лишены ― неправильное слово. Оно подразумевает, будто мы когда-то ее имели. Мы никогда ее не имели. И с этим ничего нельзя поделать, этого не исправить. Такими мы созданы, это неотъемлемая особенность нашей конструкции.

― Неправда! ― не согласился Егор. ― Я обладаю свободой воли. Я сам выбираю, как мне поступать.

― Неужели? Тогда вспомни, сколько раз в жизни ты восклицал: "Ах, я болван, зачем только я это сделал?" Можно подумать, решение поступить так, а не иначе, зависело от тебя! Ты просто выполнил пришедшую извне команду, а личность автоматически присвоила ее, заставив тебя чувствовать вину за якобы твое решение. Решения принимаются подсознательно, а наш разум лишь оформляет их задним числом, пытаясь объяснить себе, почему он так "решил".

― Правильно, это действие моего подсознания...

― Да с чего ты взял, что оно твое?! Ты что, знаешь, где оно находится и что собой представляет?

― Все равно, я сам решаю, ― упрямо возразил Егор.

― Тогда скажи, о чем ты подумаешь через минуту?

Егор задумался и ничего не ответил.

― А через пять минут? ― упорствовал Репес. ― Что ты будешь делать через час? Мог ли ты предвидеть год назад, где окажешься сегодня и чем будешь заниматься? Сомневаюсь, что ты намеревался оказаться в Дубне.

― Если мне чего-то хочется, я могу составить план достижения желаемого и следовать ему, ― сказал Егор после долгого молчания. ― С учетом обстоятельств, понятно. Если они изменятся, я скорректирую план. Но все равно буду двигаться по направлению к желаемому.

― А откуда взялись твои желания? ― вкрадчиво спросил Репес. ― Почему ты любишь одно и не любишь другое? Разве ты сам выбрал свои предпочтения и вкусы? Если ты спокойно подумаешь над этим, то поймешь, о чем я толкую.

Егор угрюмо молчал. До него дошло, о чем говорит лже-священник. Если он не властен над своими желаниями, значит, он не властен над собой. Репес прав: желания ― это рычаги для управления человеком извне. Их разговор все меньше радовал Егора, но прекратить его было невозможно, как невозможно остановить сорвавшуюся и безудержно растущую снежную лавину в горах. Происходящее вырвалось из-под контроля. А если верить Репесу, оно никогда под контролем и не было. Вся жизнь Егора с подачи священника оказалась замысловатой иллюзией. Но хуже всего, что иллюзией, похоже, оказался он сам.