Сергей Марьяшин - Мы будем жить, миссис Томпсон! [СИ]

У дверей палаты частного медицинского центра стояли трое. Миссис Томпсон, сухопарая блондинка лет сорока, мяла в руках черную шляпку с вуалью и растерянно смотрела на директора центра, седовласого профессора Голдберга, как всегда не замечая его ассистента, молодого врача Брайана. Она была в черном платье, очень простом на вид, но стоившем дороже, чем недавно пересаженная Голдбергу печень.

На кожаном диване рядом с дверью в палату сидел ее сын Чарли, рыжий веснушчатый мальчик лет шести, одетый в траурные пиджачок и шортики. Чарли играл в виртуальную игру, шевеля в воздухе пальцами и вперившись расширенными зрачками в отделанную деревом стену напротив дивана. Мальчик елозил на скрипучей диванной коже и нервно подергивал плечами, ― то ли из-за перипетий игры, то ли из-за непривычного и неудобного костюма.

― Он сказал что-нибудь перед смертью? ― спросила миссис Томпсон.

Голдберг не ответил, в смятении посмотрев на доктора Брайана. Ассистент отвел глаза. Заметив, что миссис Томпсон смотрит на его дрожащие руки, профессор спрятал их в карманы своего идеально выглаженного белоснежного халата.

― Он некоторым образом… не умер, ― выдавил он.

― Я получила сообщение на свой интернет-браслет, ― сказала блондинка и потрясла тонким золотым браслетом перед горбатым носом профессора. ― Уведомление о наступлении биологической смерти. Мне пришлось бросить все и лететь сюда. Нам пришлось, ― кивнула она на мальчика. ― Мы были в замке на озере Комо, я организовывала празднование юбилея Роберта… или поминки, если он не доживет. Что значит ― «не умер»?

Профессор Голдберг сердито сверкнул глазами на Брайана. Ассистент виновато буркнул:

― Это я послал сообщение. Я подумал, миссис Томпсон должна знать.

― Что знать? ― спросила блондинка встревоженно.

Профессор шагнул к ней, взял ее руки в свои и проникновенно сказал:

― Елена, нам стоит пройти в мой кабинет. Там я вам все расскажу.

― Мы не зайдем в палату? Я хочу увидеть мужа.

― Его здесь нет. Мы перевели его… в другое отделение. Пожалуйста, пойдемте ко мне.

Блондинка нехотя согласилась. Через десять минут они сидели в просторном кабинете Голдберга, в глубоких кожаных креслах вокруг лакированного столика с ажурной инкрустацией по краям. Маленький Чарли устроился на диване под старинной картиной, изображавших людей в париках и камзолах в каком-то парке, и продолжил шевелить пальцами, отрешенно глядя в пространство.

Спустя еще две минуты на столике появились вафельный торт и чашки из китайского фарфора. Когда секретарша налила всем кофе и вышла, профессор откашлялся и сказал:

― У нас… ситуация.

Отпив из своей чашечки, миссис Томпсон исподлобья посмотрела на него.

― Я уже поняла. Что случилось?

― Восемнадцать месяцев назад ваш муж впал в кому…

― Помню. Вы прилетели в Италию, чтобы сообщить мне об этом лично.

― Я сообщил не все, ― сказал Голдберг и виновато заерзал в кресле. ― Понимаете, мне хотелось убедиться… сделать новые исследования и еще понаблюдать, чтобы лучше понять, что происходит. Беспокоить вас было бы преждевременно… ― он на секунду умолк и вдруг озабоченно сказал: ― Как вы думаете, не стоит ли Чарли поиграть на улице? Секретарша может проводить его. Я не уверен, что ему нужно знать подробности.

― Он останется, ― твердо сказал блондинка. ― Речь о его отце.

Чарли на диване продолжал сомнабулически водить в воздухе пальцами, не обращая внимания на взрослых и их разговор. События виртуального мира полностью поглотили его.

― Хорошо, как пожелаете, ― вздохнул профессор. ― Итак, Роберт впал в кому. Мы приняли все положенные меры: питание, искусственное дыхание и прочее… но у нас нет опыта работы с людьми такого возраста. Почти ни у кого в мире нет. Роберт, можно сказать, пионер ― один из первых двухсотлетних людей.

Блондинка слушала, не проронив ни слова.

― Его кожа начала выделять слизь… ― профессор обернулся к сидящему рядом доктору Брайану и тот достал из своей папки и протянул ему бумаги с результатами анализов и фотографиями, ― довольно жуткого вида, должен сказать. Мы удаляли ее, но его организм упорствовал и, в конце концов, он весь оказался покрыт ею, как… как…

― Коконом, ― подсказал Брайан.

― Именно. А потом этот кокон ороговел.

― Орого… что? ― переспросила миссис Томпсон.

― Затвердел, ― пояснил доктор Брайан.

― Именно, затвердел, ― закивал профессор. ― Стал твердым, как панцирь омара.

Красивые серо-стальные глаза миссис Томпсон округлились от удивления.

― Мы не рискнули вскрыть кокон, потому что сделали рентгеновские снимки и обнаружили, что внутри, под твердой оболочкой, как бы сказать… продолжается жизнь, пускай и с замедленным метаболизмом.

Профессор покачал головой, словно не веря в то, что сам только что сказал.

― Тогда мы решили наблюдать, не отключая поддерживающую аппаратуру. Месяц назад кокон самопроизвольно раскрылся.

Профессор резко развел руки, изобразив раскрытие кокона ― получилось похоже на взрыв.

― И?

― Мы увидели это, ― выпалил профессор Голдберг и протянул ей фотографию из папки Брайана.

Она некоторое время молча изучала снимок. Ее унизанные перстнями пальцы задрожали.

― Что это такое? ― наконец, спросила она.

― Ваш муж, ― невежливо брякнул доктор Брайан.

Профессор смерил его разгневанным взглядом и торопливо заговорил, пытаясь успокоить важную гостью:

― Это существо, несомненно, живое… И, несомненно, самое необычное из всех, что мне довелось увидеть за всю мою жизнь, ― а повидал я многое, уж можете мне поверить.

Маленький Чарли на диване громко вскрикнул и всплеснул руками.

― Проиграл! ― воскликнул он.

Он обиженно посмотрел на сидевших вокруг кофейного столика взрослых, словно винил их в своей неудаче. Спрыгнув с дивана, мальчик подбежал к столику, схватил кусок нарезанного секретаршей вафельного торта и вдруг заметил лежащую на столе фотографию. Забыв про торт, он присвистнул и сказал:

― Похож на гремлина.

― Ты говоришь об отце! ― строго сказала миссис Томпсон.

― Скорее, на крокодила, ― внес непрошеное уточнение доктор Брайан.

― На гремлина! ― топнул ногой Чарли.

― Внешне да, но анатомией ― на крокодила, ― упрямо сказал Брайан. ― Это земноводное. Хищное.

― Доктор Брайан, пожалуйста! ― потребовал профессор Голдберг. ― Я буду вам признателен, если вы перестанете пугать Елену и Чарли!

― Я не пугаю, я стараюсь объяснить… ― начал доктор, но блондинка перебила его:

― Это какой-то глупый розыгрыш. Оно не может быть моим мужем. Это ― не человек.

Профессор вздохнул и взъерошил свою седую шевелюру.