Сергей Марьяшин - Мы будем жить, миссис Томпсон! [СИ]

― Не розыгрыш, к сожалению. Существо на фотографии ― это то, во что превратился Роберт после процесса, который мы считаем инкубационным периодом.

― Это болезнь? ― взволнованно спросила блондинка. ― Он мог подхватить ее в Африке, когда ездил на свой завод…

― Нет, не болезнь, ― сказал профессор. ― У нас есть объяснение, но боюсь, оно вам не понравится.

― Вы сказали «хищное», ― напомнил Чарли, облокотившись об поручень маминого кресла и требовательно глядя на доктора Брайана. ― Он что, кого-то съел?

Миссис Томпсон испуганно посмотрела на профессора Голдберга. Тот изобразил страдальческую гримасу на лице и поспешил заверить:

― Нет, конечно! Никого он не съел.

― Пытался, ― возразил Брайан.

― Это было недоразумение. Мы его уладим… надеюсь.

― Что уладите? ― спросила блондинка.

― Оно откусило руку медсестре, когда та пришла его кормить, ― сказал Брайан. ― И проглотило ее.

― Целиком?! ― восхитился Чарли.

― Только кисть. И несколько пальцев другой руки.

Голдберг поморщился и недовольно сказал:

― Нам будет дорого стоить замять эту историю…

Блондинка фыркнула.

― Мне будет дорого стоить! Не забывайте, ваш центр существует за счет трастового фонда моего мужа.

― Я никогда этого не забываю, миссис Томпсон, ― с достоинством сказал Голдберг.

― Он доверял вам… а вы превратили его в чудовище!

Она схватила фотографию за уголок и брезгливо потрясла ею перед носом профессора. Голдберг выхватил у нее снимок и спрятал в папку Брайана. Потом он прижал руки к груди, словно в молитве, и выразительно посмотрел на миссис Томпсон. В его увеличенных квадратными очками глазах была мольба.

― Елена, прошу вас! Я не делал с ним ничего такого, чего не сделал бы с собой.

― Я хочу видеть его! Я имею право, я его жена.

― И я! И я хочу! ― заныл Чарли, подпрыгивая на месте от нетерпения.

― Это неразумно и опасно. Вы же слышали, что он… оно сделало.

― Если вы не отведете меня к Роберту, я поставлю вопрос о сокращении финансирования вашего заведения, ― твердо сказала блондинка.

― Фонд принадлежит вашему мужу, а не вам, миссис Томпсон, ― снова вмешался доктор Брайан. ― Только он может принять такое решение. А он не может, как видите.

Блондинка вспыхнула.

― Я ― его единственный наследник! Я и мой сын. Когда я вступлю в наследство, право принимать решения будет за мной. И тогда вы пожалеете о том, что осмелились мне только что говорить!

― Вот зачем мы пришли, ― с неожиданной для ребенка рассудительностью сообщил врачам Чарли. ― Она хочет знать, когда сможет вступить в наследство. Доли в компаниях, трастовые фонды, космопорты здесь и на Луне, заводы в Либерии, остров на Карибах… ― он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, а потом продолжил перечислять собственность отца: ― дома в Нью-Йорке и Аспене… и этот глупый замок на Комо. Я не хочу в него возвращаться, там скучно!

― Чарли, Елена, пожалуйста!.. ― попросил профессор Голдберг. ― Мы все взвинчены, но давайте попробуем успокоиться. Вас устроит, если я покажу вам его дистанционно? Мы перевели его в дальнее крыло, где почти не бывает людей и где можно достичь необходимого уединения, в том числе в плане звукоизоляции. В помещении стоит видеокамера с выводом изображения на мой компьютер. Уверяю вас, вы все прекрасно рассмотрите. Нет никакой необходимости идти туда лично. К тому же вам не понравится запах.

Елена кивнула. Сын напомнил ей о том, зачем она здесь, и эта мысль успокоила ее, вернув уверенность.

Профессор выбрался из кресла, подошел к своему рабочему столу, включил компьютер и повернул экран так, чтобы Елена и Чарли могли видеть его. Потом он поколдовал над клавиатурой и на экране возникла картинка. Елена тоже встала и подошла к монитору, чтобы лучше видеть то, что собирался показать ей профессор Голдберг. Маленький Чарли последовал за ней.

Доктор Брайан остался сидеть у кофейного столика. Он торопливо отпивал остывший кофе, закусывая его вафельным тортом, к которому не успел притронуться во время напряженной беседы.

Взглядам женщины и мальчика предстала наполненная водой грязная ванна, в которой лежало чудовище, воплощенный лавкрафтианский кошмар. При виде сверху оно напоминало не крокодила, как уверял доктор Брайан, а огромного хвостатого паука с прижатыми к телу жилистыми когтистыми лапами. Лап было шесть. Тело монстра покрывала клочковатая шерсть болотного цвета, а мосластые лапы ― облезлая коричневая чешуя. Его бугристая треугольная голова была отвернута в сторону от камеры. Судя по его неподвижности, чудовище спало.

Этот ужас, подобному которого никогда не существовало в природе, венчал роговой нарост на затылке, отдаленно похожий на человеческое лицо. Разглядев его, Елена побледнела и отшатнулась от экрана. Это было лицо ее мужа, Роберта Томпсона. Точнее, отвратительная, злая карикатура на него, выглядевшая так, словно ее грубо вытесали из дерева или камня.

Увидев реакцию миссис Томпсон, Голдберг обнял ее за плечи и отвел обратно к креслу. Он хотел вызвать секретаршу, чтобы принесли нашатырь, но Елена махнула рукой и попросила дай ей спокойно посидеть и прийти в себя.

Профессор кивнул. Спустя минуту, убедившись, что ей стало легче, он тихо сказал:

― Понимаю, что вы чувствуете. Но вы не должны так реагировать. Это не его лицо, а имитация ― мимикрия. Как мы считаем, для привлечения добычи.

― Добычи? ― испуганно прошептала Елена.

Голдберг замялся.

― Ну, мы провели эксперимент… Показали ему вашу увеличенную фотографию. И он на нее напал.

― Боже правый…

В ее глазах заблестели слезы.

― Он вас не помнит, миссис Томпсон, ― подал голос доктор Брайан, жуя торт.

― Не принимайте это на свой счет, ― сочувственно посоветовал профессор. ― Это существо, чьей предтечей был ваш муж, не знает вас, Елена. Оно нападает на все, что напоминает ему белковую жизнь.

― А чем вы его кормите, кроме медсестер? ― спросил Чарли, оторвавшись от чудовища на экране, которое он все это время увлеченно рассматривал.

Вопрос смутил Голдберга. Он вопросительно посмотрел на Елену и, когда она слабо кивнула ему, ответил:

― Оно не ест обычную пищу… которая нравилась Роберту. Я организовал закупку кур и кроликов с фермы, ― в другом штате, чтобы не привлекать внимания. Однажды мы купили ему козу. Но вообще-то оно любит собак.

― Какая мерзость! ― сказала Елена, скривившись в гримасе отвращения.

― Он сам вам это сказал? ― не унимался Чарли. ― Про собак?

― Нет, существо не разумно. Мы поняли это по его реакциям. Когда оно съедает собаку, оно не воет так жутко… как обычно.

Застонав, Елена схватилась за голову руками и безумным взглядом уставилась в пустоту перед собой. Через несколько мучительно долгих минут, когда профессор Голдберг почти решился послать за нашатырем, она вышла из оцепенения и спросила: