Сергей Марьяшин - Роботы божьи

Стенки камеры не пропускали сигнал чипов, поэтому шапочку-антенну с Лисицына сняли. Теперь его чип был подключен к медицинскому компьютеру тюремного комплекса, куда стекалась информация о состоянии здоровья всех томящихся в подземной тюрьме узников. Сколько их тут было, помимо Лисицына, детектив не знал, но подозревал, что немало.

Чтобы провести допрос, требовалось заказать доставку контейнера с заключенным. Робот-подъемник извлекал нужный картридж из сотен таких же, затем поднимал его на этаж к детективу и стыковал с помещением, выделенным Смолину в качестве рабочего кабинета. В переднем торце контейнера открывалось забранное пуленепробиваемым стеклом оконце, через которое и проводился допрос.

Чтобы заключенный не уклонился от разговора, сбежав в другой конец клетки, его фиксировали на выезжающем из пола складном стульчике. Он должен был сесть туда добровольно. Упрямых стимулировали разрядами тока, подаваемыми через стальной пол. Арестанты содержались в контейнере босиком, поэтому они не упирались, послушно делая все, что от них требовали.

Смолин вызвал контейнер Лисицына уже в девятый раз за последние пять дней. Он угрюмо мерял взглядом сидящего на низком стульчике Егора сквозь исцарапанное и чем-то заляпанное изнутри окошко. Руки и ноги одетого в полосатую робу арестованного стягивали выскакивающие из стула стальные браслеты. От долгого сидения на неудобном стуле заключенный страдал физически, что должно было стимулировать его сотрудничество со следствием.

В глубине души Смолин жалел несчастного киберписателя, но отпустить его без полезной информации не мог, поэтому тот уже несколько часов мучительно ерзал на пыточном стуле, как и предусматривал изобретательный конструктор камеры. Под окошком со стороны Смолина из стены торчал пульт с кнопками, отвечающими за подачу в сиденье стула высоковольтного разряда, затопление камеры холодной водой, распыление слезоточивого газа и другие жестокие фокусы. Чтобы не поддаться искушению, детектив cпрятал руки в карманы брюк.

Подозреваемый Лисицын удручающе, разочаровывающе ничего не знал. Раз за разом он повторял, как создал речь для Ивана Дубины, предъявил ее директору "Уральских роботов" Леониду Глостину и получил аванс, на который сразу же купил гулловского андроида. Похоже, андроид волновала его больше всего остального. Упоминая о ней, Лисицын всякий раз нервничал и спрашивал, когда ему разрешат связаться с другглом. Смолину показалось, что арестованный не осознает тяжести своего положения.

― Давайте попробуем еще раз, ― сказал детектив. ― Вы единственный уцелевший подозревамый...

Егор вяло запротестовал. Он тоже не спал больше суток и почти не имел сил спорить. Его глаза то и дело непроизвольно закрывались, а голова клонилась набок.

― ...или свидетель, если вам угодно. Все, кто мог пролить свет на это дело, убиты. Варварски и жестоко. Эти убийцы не остановятся ни перед чем. Если вы не поможете мне, я не смогу защитить вас от них. Что вам известно о покушении на председателя Китайской республики Джо Дуньтаня?

― Ничего, ― устало повторил Егор. ― Я писатель. В мои обязанности по договору входило создание текста речи боксера. Я не знаю, почему робот напал на председателя. Я не прикасался к нему, его программировал Рыба. Можно мне поговорить с адвокатом? В смысле, с другглом адвоката?

― Нет, ― сказал Смолин. ― У нас нет времени на формальности.

― А что, китайцы уже начали войну?

― Пока нет. Они отозвали ультиматум и проводят совещания в Политбюро.

Смолина удивляло, как непринужденно вел себя арестованный. Казалось, он совершенно не боялся детектива. Лисицын перескакивал с темы на тему, задавал не относящиеся к делу вопросы и легкомысленно шутил. От бессонницы он иногда заговаривался, но в целом производил впечатление умного и уверенного в себе собеседника. Со стороны могло даже показаться, что это не допрос, а беседа старых приятелей. Самообладание изменило арестанту лишь раз. Когда детектив сообщил ему про смерть священника, Лисицын заплакал.

Еще больше Смолина удивляла его собственная реакция. Замечания и неуместные, учитывая обстоятельства, реплики арестованного нисколько не раздражали его. Этот Лисицын странным образом напоминал его друггла Анну. У них не могло быть ничего общего, ― все-таки она девушка, к тому же искусственная, ― но детектива не покидало ощущение непонятной близости с заключенным. Парадоксально, но Лисицын при близком контакте вызывал у него те же чувства, что и Анна. Казалось, они мыслили одинаково. Они даже использовали похожие выражения в разговоре. Смолин подумал, что если бы их беседа проходила вслепую, как тест Тьюринга, то он мог бы спутать своего друггла с Лисицыным.

Загадочное сродство душ проявилось не сразу, только на четвертом допросе, к концу третьего дня их бесед. До этого арестованный ему скорее не нравился. Может быть, он к нему просто привык? Детектив помотал головой, отгоняя нелепые мысли. Сейчас Лисицын вновь начал его раздражать своим тупым упрямством. Должен же он знать хоть что-то! Как можно крутиться в мире кибер-бокса и даже не догадываться, каким образом робот мог сойти с ума настолько, чтобы прилюдно убить лидера зарубежного государства?

― Егор Сатчитанандович, скажите что-нибудь, что может мне помочь. Хоть что-то. Тогда я попробую помочь вам.

Лисицын задумался.

― Наверное, Дубину запрограммировали напасть на председателя, ― наконец, сказал он.

― Кто?

Лисицын пожал плечами.

― Рыба.

― Зачем?

Лисицын вновь пожал плечами и сказал:

― Может, он выполнял чью-то просьбу?

― Просьбу?

― Ну, или заказ...

― Чей заказ? Глостина?

Лисицын молчал. Интересно, что когда Смолин рассказал о впадении директора "Уральских роботов" в необратимую кому, Лисицын отреагировал совершенно равнодушно. Анна сказала, что ему явно наплевать. Похоже, у Глостина в этой жизни был только один друг, Икрамов.

― Вы знали, что это был договорной матч?

Лисицын подскочил бы на стуле, но браслеты удержали его.

― Это невозможно!

"Он не знал", ― прокомментировала Анна, оценив реакцию заключенного.

― Почему невозможно? ― спросил Смолин.

― Такого раньше никогда не было. Это технически невозможно сделать.

― Но вы же сами видели, как странно вел себя Дубина в конце боя. Битье воздуха, эта дурацкая походка...

Егор закивал. Выходка Дубины не давала покоя всем, ее до сих пор бурно обсуждали на форумах болельщиков.

― Есть свидетельства, что проигрыш Ивана Дубины был подстроен заранее.

― Китайцами?! ― возбужденно воскликнул Лисицын, окончательно просыпаясь.

"Мысль очевидная, но неверная", ― подумал Смолин, вспомнив свой разговор с Домбровской. Интересно, что сказал бы Лисицын, узнав, кто на самом деле заказал проигрыш российского робота.