Андрей Смирнов - Бог Непокорных

— Если все так, что мы можем противопоставить Князьям? — Недоуменно спросил Трангелабун. — Мы им не ровня, как и вы. Если не вмешаются Владыки — наши или ваши — Последовавшие победят в любом сражении.

— Последовавшие не могут быть везде, — прогудел Рафх. — Им нужны войска, агенты, вассалы и подданые — без тех, кто им служит, утвердить свою власть они способны далеко не всегда. Мы не рассчитываем на победу, только на затягивание войны в Аду. На затягивание достаточно длительное, чтобы за это время земля успела истечь кровью — и тогда, когда глаза ваших Владык наконец пресытятся горами людских трупов, а их уши откроются для истошных криков и отчаянных молитв, Князья Света нанесут удар и прежний порядок вещей будет восстановлен. Мы сохраним какую-то часть своих владений, ваши же владения не будут затронуты вовсе. Вот что даст ваша помощь и вот почему вам не менее важно оказать нам ее, чем нам — ее принять.

Установилось молчание: все ждали, что скажет Эйрин. Хотя ее муж был коронован вместе с ней, и формально располагал не меньшей властью — действительной наследницей Янхарта, приемницей его власти и силы (а не одного лишь титула), была именно она. Наконец, королева вздохнула и произнесла:

— Решение слишком непростое… и я не вправе принимать его сама. Пусть выскажутся мои советники. Я хочу их услышать.

Кадан, Энзар, Бериса, Тазинель и Даберон переглянулись, как бы определяя, кто будет говорить первым. Поскольку все молчали, первым взял слово генерал воинов ветра.

— Я за войну. — Коротко и веско произнес военачальник. — Лучше воевать на чужой территории, чем на своей. Вовсе не обязательно заключать какое-либо формальное соглашение или объявлять о нашем союзе открыто, но ничто не мешает нам ударить по войскам Последовавших там и тогда, когда мы сочтем нужным… пусть даже время и место нанесения удара нам помогут определить сообщения обитателей Ада. Что же, разве мы первый раз вторгаемся в Преисподнюю? Конфликты с верхними кругами случаются постоянно, иногда они приводят к военным столкновениям, иногда эти столкновения перерастают в сражения на нашей или на их стороне. Итак, если мы в случае обычных разногласий иногда можем позволить себе нанести удар по тем, кто принял Договор — тем большее у нас право на то, чтобы атаковать тех, кто Договор отверг: ведь ничего не жаждут они более, чем нашей гибели, низвержения Князей Света и самого Солнца.

Следующим слово взял Энзар Арсавельт:

— Я вижу, доводы демонов подействовали на вас, досточтимый Даберон, — произнес он, наклонив голову. — И это воистину прискорбно. Простите за мою резкость и прямоту, но, на мой взгляд, все вы здесь, на небесах, слишком доверчивы. Понятно, что доверчивость и честность проистекают от вашей естественной чистоты — но есть вещи, которые я, некогда бывший человеком — нечистым, слабым, изменчивым, неверным — понимаю лучше, чем вы, духи света, чья природа изначально чиста и не повреждена. Демонам верить нельзя, нельзя вступать с ними в сделки и заключать договоры. Их ложь может быть очень тонка и убедительна — пытаясь разобраться в ней, легко потеряться. Вместо этого нужно просто следовать воле Князей Света и самого всеблагого Солнца. Только так можно найти верный путь в океане миражей и иллюзий. Да, со стороны наших Владык быть может и не прозвучало формального запрета на союз с демонами — но абсурдность, недопустимость, невозможность такого союза настолько очевидна, что и не нуждается ни в каком оглашении. Демоны используют хитроумную казуистику, чтобы заставить нас предать дух тех законов, правил и запретов, что были положены Князьями Света — как можно идти у них на поводу?! Нас не должна беспокоить война в Преисподней — ведь по самому своему существу Преисподняя есть место всевозможных войн и раздоров. Мое сердце печалится при мысли о том, что происходит на земле — но я не могу не признать, что все эти несчастья люди заслужили сами и должны понести то наказание, которое определят для них Князья Света. Сюда же, на небо, Последовавшим никто вторгнутся не позволит — Владыки хранят нас и нам не следует предавать их, поддаваясь лживым уловкам демонов, потому что предательство — это единственное, что способно лишить нас высшей защиты.

«Далеко пойдет, — меланхолично подумал Кадан, разглядывая праведника. — Вторые небеса ему явно тесноваты…»

Он ждал, что демоны прервут эту речь возмущенными криками или хотя бы выскажут свое раздражение по ее завершении — но никто не подал голоса. Не было заметно, что обвинение во лжи оскорбило хоть кого-нибудь из гостей — кажется, они либо были готовы к такому повороту событий, либо в своем царстве зла, страданий и обмана настолько привыкли к подобным обвинениям — как пустым, так и справедливым — что уже не видели в них ничего для себя зазорного.

— Пожалуй, я приму сторону господина Энзара, — сказала Тазинель. — Зима бывает тяжела, но следом за ней приходит весна. Всему свое время и никогда не следует торопить естественный ход событий. Новые ростки должны появится весной, пытаться растопить лед и согреть землю для того, чтобы пробудить ростки как можно раньше — значит идти против установленного порядка: налетит метель и погубит то, что безумец пытается взрастить раньше срока. Последовавшие подобны зиме: если Князья Света считают, что нужно дать им время, пусть так и будет — весна же настанет тогда, когда наши Владыки решат, что ей пора наступить, а не тогда, когда этого захотим мы сами. Соглашаясь на союз, мы лишь погубим самих себя. Всему свое место и время.

Бериса ждала, что скажет Кадан, но он, поймав ее взгляд, покачал головой, показывая, что намерен говорить лишь после нее. Ее речь была совсем коротка и сводилась к тому, что предстоящие ужасы войны страшат ее; война на стороне демонов, по ее мнению, извратила бы сущность и дух обитателей неба, сделав их «нечистыми» и не позволив заниматься тем, к чему они были предназначены Князьями Света.

Когда она замолчала, на Кадана посмотрели уже все, и самым внимательным и пронзительным был взгляд королевы. Кадан вдруг понял, что если он выскажется против союза — она будет вынуждена отказать посланникам Хазвейжа хотя бы в силу того, что при вынесении решения ранее пообещала учесть мнение своих советников: четверо против одного означало бы вполне определенно, какое именно решение ей следует принять. Если же он поддержит предложение демонов и принца Лланлкадуфара (при всей своей неприязни к последнему) — то у Эйрин будет куда большее пространство для выбора. Почти поровну… а может быть даже и без «почти» — учитывая, что его мнение безусловно значило для королевы больше, чем мнение заботливой, миролюбивой, но недалекой Берисы, или же мнение моралиста Энзара, представлявшего на Аннемо немногочисленную человеческую диаспору.