Андрей Смирнов - Бог Непокорных

Энг перепрыгнул телегу, Крауш оббежал ее сзади, Илго — со стороны впряженных в телегу лошадей; позади же всех, цедя ругательства, ковылял Хейм. Бертун, женщины и его старший сын попрятались по углам, как только началась драка — за что Лэйн был им бесконечно признателен, ибо справедливо подозревал, что толку от них в этом бою все равно было бы мало.

Поскольку Энг задержался из-за броска, первым за угол дома, преследуя далкрума, завернул Крауш — самый старший из Джадасов, массивный сорокалетний вояка, вооруженный булавой. К стене дома примыкала небольшая хозяйственная пристройка — Крауш ожидал, что убегающий коротышка обогнет ее и поэтому заранее взял немного вправо, однако Лэйн поступил иначе. Вытащив ножи, он рванул вперед, не останавливаясь, взбежал по стене пристройки, сделал кувырок в воздухе, приземлился за спиной дезориентированного Илго, бежавшего следом за Краушем и ткнул одним из ножей ему в шею в тот самый момент, когда энтикеец разворачивался назад. Илго, зажимая рану рукой, привалился к стене дома, однако немедленная атака со стороны Энга дала понять Лэйну, что, возможно, его красивый акробатический трюк может в итоге стоить ему жизни, поскольку, вынужденный уходить от ударов Энга, он одновременно открывался Краушу, которого опрометчиво пропустил вперед себя. Наверное, стоило отбежать еще дальше и убивать их по одному — но он всегда был слишком самонадеян, из-за чего то и дело попадал в рискованные ситуации, которых при большей осторожности и расчете легко мог бы избежать.

Однако, топорик — пригодный как для метания, так и для ближнего боя — у Энга оставался только один, чем Лэйн и воспользовался, парировав удар одним из ножей, а вторым — нанеся пирату глубокую резанную рану на внутренней стороны запястья. Продолжая движение влево, он быстро присел и перекатился, чем уберег свою голову от булавы Крауша. Еще один кувырок, и он оказался на расстоянии, достаточном, чтобы получить необходимое пространство для маневров.

Энг выбыл из боя, морщась и перетягивая рану на руке; Илго сползал вдоль стены, по прежнему зажимая горло — что, впрочем, помогало ему мало, поскольку вся левая часть его одежды уже намокла от крови; в боеспособном состоянии оставались только Крауш и Хейм, осторожно подступавшие к верткому коротышке. Лэйн отбежал еще немного назад, перепрыгнул большое корыто, вынуждая противников обходить его с разных сторон, и бросился к хромающему Хейму, зная уже, что наиболее здоровый из всех пиратов так же был и наиболее медлительным из них.

Хейм только успел замахнуться мечом, длина которого слегка превышала рост Лэйна — а далкрум, бросившись вниз, уже оказался у него под ногами, вонзил нож Хейму в пах, прямо под кольчужную юбку, и перекатился на бок — не видя ни Крауша, ни направления его удара, но зная, что атака несомненно последует. Крауш, возможно, и сумел бы его достать — если бы не заваливающийся на бок Хейм, который даже не кричал, а судорожно выдавливал из открытого рта бессвязные горловые звуки. Крауш замешкался, в результате чего Лэйн успел подняться на ноги, и, таким образом, исход боя оказался уже предрешен. Один противник, пусть даже опытный и умелый, противостоять находящемуся под действием мантры далкруму был не в состоянии. Лэйн нанес энтикейцу несколько мелких, но болезненных ран на руках и ногах, а затем прикончил, вогнав нож под нижнюю челюсть. Следом он перерезал горло Хейму и Энгу, успевшему наскоро перетянуть рану — последний пытался защищаться левой рукой, но не продержался и двух секунд.

Лэйн вытер ножи об одежду убитых и вернулся в центральную часть двора, к лошадям. Клячу, купленную у бродячего торговца в предгорьях, он в любом случае собирался сменить на что-нибудь получше — а у энтикейцев как раз были вполне себе неплохие лошадки. Пока он выбирал подходящую, Бертун и его домашние, осмелев, выбрались из своих укрытий; четыре трупа за домом привели их в изумление. Освободили от ремней младшего сына и бросились благодарить спасителя.

— Мне бы поесть чего-нибудь горячего, — сообщил им Лэйн. — И одежду почистить.

Он критически оглядел измазанные в грязи штаны, плащ и собственные руки — результат кувырков и перекатов по раскисшей от влаги земле.

— Ну, и помыться бы не мешало…

Женщины засуетились, обслуживая спасителя. Верхнюю одежду Лэйна забрали и почистили, истопили баню, собрали припасов в дорогу и уставили обеденный стол лучшей снедью. К тому моменту, когда Лэйн привел себя в порядок, уже начало темнеть; рассудив, что отправляться в путь лучше утром, он не стал торопиться, сел за стол и завел разговор с Бертуном и его сыновьями о том, что происходит к северо-востоку от Маука — не забывая при этом уплетать за обе щеки все, что женщины выставляли на стол. Север, предгорья Алгафарита и Фандера, были отданы на разграбление Морским Котикам, Коршунам и Скатам, территории к югу контролировал Орден Лилии — у них не хватало сил, чтобы взять Маук, но пути снабжения города они успешно перерезали, о генерале Альрине Бертуну ничего не было известно — слухи сюда, в северную глушь Ильсильвара, приходили с большим запозданием. Основной отряд Скатов размещался в Латтиме, командовал ими ярл Нандорф по прозвищу Крысиный Волк, и люди его без устали грабили все окрестные поселения, свозив снедь, выпивку, меха и вообще все, что привлекало внимание пиратов, в Большой Дом в центре Латтимы. Барон Харус эс-Энно, которому принадлежали эти земли, был убит, а в замке его засели Морские Котики, грабившие земли к западу от Латтимы.

Коршуны разбойничали на востоке, в предместьях Цейна. И те, и другие, и третьи регулярно натыкались на сопротивление местных жителей, но каждый раз жестоко подавляли все выступления; у самых многочисленных и сильных семей они брали заложников, которых частью держали в застенках замка Энно, а большую частью — в тюрьме Латтимы.

— Сниматься надо с места, — вздохнул Бертун. — Мы вам, господин далкрум, очень, конечно, благодарны за то, что вы паскудников этих заморских порезали, только вот теперь все, жизни нам тут не будет… Раньше надо было уходить, а уж теперь не уходить — бежать надо… Вот только куда? Зима на носу…

Пожилой хозяин снова горько вздохнул. О профессии Лэйна он узнал, когда последний, в поисках лечебной мази, рылся в своем бауле, и стоило, вслед за другими необычными вещами, на свет появиться серебряной полумаске в виде птичьего клюва — как Бертуну все стало ясно. В обычное время далкруму, конечно же, надлежало выслеживать и убивать адских тварей, но что удивительного в том, что свои таинственные сверхъестественные силы охотник на демонов при случае решил употребить иначе, для того, чтобы совладать с людьми, мало чем отличающихся от демонов своей жестокостью и жадностью? В Ильсильваре профессия далкрума была востребована довольно широко — из-за конфликта с Гешем светлых жрецов в стране не хватало, и для того, чтобы изгонять вредных обитателей Преисподней, время от времени проникавших на землю, населению зачастую приходилось обращаться к ведьмам и чародеям. Однако встречались и такие демоны, изгнать или усмирить которых неподготовленному магу оказывалось не под силу — и тогда на сцену выходили далкрум на х`тоша — маги, сделавшие охоту на демонов своим ремеслом.