Александр Розов - Апостол Папуа и другие гуманисты III. Эйекатль

— Томас, а что помешало нези захватить наши острова Мидуэй, Куре, Гуам, Маджуро, Кваджалейн, Уэйк, и чудесный город Паго-Паго на острове Тутуила-Самоа?

Министр обороны неопределенно пожал плечами.

— Рэй, я не просто так пришел к тебе за советом. Я не совсем понимаю логику нези.

— Томас, я отвечу тебе, но сначала я предоставлю слово младшему офицеру. Сайра, ты слышала вопрос Томаса. Что скажешь?

— Сэр, я не политолог.

— А я не спросил тебя, политолог ли ты. Я спросил твое мнение о задаче Томаса.

— Теперь ясно, сэр! Мое мнение: у нези нет государства, поэтому нет цели захватывать территории. Они захватили ряд земель в ходе своей Алюминиевой революции, чтобы обезопасить свое сообщество. Теперь их цель: расширять незиномику, а их стратегия: экономически вползать на новые территории, без войны. Такое мое мнение, сэр.

Отставной адмирал снова одобрительно улыбнулся.

— Неплохо, Сайра. А как, по-твоему, незиномика вползет в сферу влияния США?

— Уже вползла, сэр. На Гавайях и в Калифорнии полно пиратских гаджетов нези.

— Америка великая страна, — сказал Бергхэд, — значит, гаджеты — это слишком мелко. Я предлагаю тебе придумать более энергичное вползание незиномики.

— Тогда однозначно crystwar, — ответила она.

— Вот это хороший, правильный ответ, Сайра. Но, я вижу: Томас в недоумении.

— Да, — сказал министр обороны, — я знаю слово «незиномика». Но слово «crystwar»…

— Cryogenic Star War, — прояснила Сайра Джеймссонсон.

— Пока еще непонятно, — сообщил Томпсон.

— Просто, очень холодная война в космосе, — дополнительно пояснила она.

— Э-э… Я понимаю, что такое холодная война. Но что такое ОЧЕНЬ холодная война?

— Это война, вообще без обычных боевых действий, — последовало новое пояснение.

— Э-э… Значит, это иносказание, вроде торговой войны, что-то такое?

— Нет, — сказал Бергхэд, — это не иносказательная, а настоящая холодная война. Тебе по должности должно быть известно, сколько спутников связи и наблюдения упали из-за метеоритного потока Фаэтониды…

Министр обороны утвердительно кивнул, и отставной адмирал продолжил:

… — Хотя, мы понимаем, что метеоритный поток не при чем. Это crystwar.

— Допустим, — ответил министр, — но при чем тут энергичное вползание незиномики?

— Томас, включи свой мыслительный аппарат, — предложил Бергхэд, — какие события в политической сфере сильнее всего стимулируют инновации в экономике?

— Холодная война, — мгновенно ответил Томпсон, — по при чем тут незиномика?

— Томас, а ты разве еще не понял?

— Подожди. Рэй. По-твоему, нези с незиномикой будут участвовать в холодно-военной инновации американской промышленности, направленной на победу над ними?

— Да, Томас. И почему ты сказал это таким тоном, будто видишь тут нелогичность?

— Э-э… На первый взгляд, я вижу нелогичность. На классической горячей войне, такое научно-прикладное и экономическое сотрудничество с противником нелогично. Но на холодной войне, это нормально. Взять, например, американо-советскую космическую программу «Союз-Аполлон» в 1970-х, посреди Первой Холодной войны.

— Это хороший, правильный пример, — одобрил отставной адмирал.

— …Но, — продолжил Томпсон, — каждая сторона в 1970-х, несмотря на сотрудничество, маневрировала и искала у противника слабую точку, чтобы нанести удар.

— Ты не увидел, — констатировал Бергхэд, и повернулся к личному секретарю, — Сайра, сформулируй: чего не увидел наш эрудированный, рационально мыслящий гость?

Девушка задумалась, напряженно наморщив лоб, а затем объявила:

— Гость не увидел разницы просто холодной войны и очень холодной войны. На очень холодной войне противники слишком разные, и слабая точка для удара неактуальна.

— Я не понял этого тезиса, — признался министр обороны.

— Это, — сказала Сайра, — когда одной стороне некого ударить, а другой — незачем. Если смотреть на Меганезию со стороны Америки, то нет мишени — правящей элиты. Если смотреть на Америку со стороны Меганезии, то это не мишень, а рынок сбыта. Но для среднего американского телезрителя, Меганезия, это противник, более страшный, чем красная Северная Корея, с исламистским Ираном в придачу. Поэтому, нетрудно будет убедить этих массовых американцев, что стимулирование военных инноваций важнее всякого шлака из программ ООН и филантропов. Такое мое мнение, сэр.

— Это, в общем, разумно, — согласился Томпсон, — только вот, среднему американскому телезрителю важно знать, что мы побеждаем. Америка побеждает.

— Да, — она кивнула, — Это было в начале разговора. Целевая ситуация для СМИ должна получиться такая: Зло повержено, добро победило, боже, благослови Америку.

— Вот-вот! — Томпсон кивнул.

— И, — продолжила Сайра, — это уже говорилось: незийские авторитеты подыграют.

— Вероятно, да, — сказал он, — но, чтобы они подыграли, надо предложить им детальный расклад целевой ситуации для СМИ. Не в трех фразах, а в виде общего дайджеста.

— Вот это хорошая, правильная идея, — объявил Бергхэд.

За оставшиеся несколько часов до заката, методом мозгового штурма была построена последовательная и, в общем, непротиворечивая картина событий последнего месяца. Стартовой точкой этой картины была серия терактов 6 декабря в Сан-Сальвадоре, при которых погибли ключевые фигуры правительства, и в тот же день власть в маленькой стране была захвачена без боя международной левацко-исламистской группировкой. А дальше — душераздирающие детали, притягательные для журналистов.

Акты насилия хрисламской милиции VEU против мирного населения Сальвадора;

Лоббирование хрислама со стороны Эбигейл Бонстрейт сенатор от штата Гавайи, и (кстати) домашнее насилие сенатора Бонстрейт, против горничной-филиппинки;

Связь VEU и сенатора Бонстрейт с «Советом по Исламским финансам», и с фондом «Нация справедливости», спонсорами которого являются иранские банкиры.

Враг (VEU, хрисламисты) был нарисован, как в 1988-м была нарисована «Аль-Каида», замкнувшая легенду, которая требовалась всем спецслужбам после окончания Первой Холодной войны, когда новые политические полюса еще не оформились. А сейчас, на горизонте была Третья Холодная война (или Первая ОЧЕНЬ Холодная война), так что требовались новые легенды для СМИ, которые правильно объяснят всю политику для электората условно-западных буржуазно-демократических стран глобального мира. А рисование неких важных деталей было отложено до встречи с Глипом Малколмом.

При свете дня в открытом океане тетрамаран «Алерион» был одинок (если не считать компанией разнородный мусор, собранный волнами в длинные рукава-полосы). Но, на закате обстановка неуловимо изменилась. В сумерках скользили силуэты кораблей, а возможно — гидропланов, экранопланов, или дирижаблей. Когда полностью стемнело, движение транспортов стали распознаваться лишь по маркерным огням. Тогда в зоне мусорной сборки ненадолго приводнился атомолет «Skoyster». Вскоре Глип Малколм появился на борту «Алериона». Райан Бергхэд по-простому познакомил двух гостей: Томпсона и Малколма, и представил им каюту для переговоров. На вид — просто как офисная комната, со столом, с эргономичными креслами, и даже с кофе-машиной.