Александр Розов - Апостол Папуа и другие гуманисты III. Эйекатль

Экстерьер был приблизительно выдержан в средневековом дальневосточном стиле, но интерьер кренился в ультра-модерн. Что касается ресторана-пентхауса, то там ультра-модерн присутствовал в чистом виде, без всякого ретро. Пластик, стекло, серебристый металл, спектральная цветовая яркость центрального пространства, и индивидуально регулируемое освещение. Парочка за угловым столиком выбрала «полдень на Марсе» (мягкий оранжевый свет), а в плане блюд: осетровую икру и легкое пурпурное вино из калифорнийской долины Напа. Если бы здесь в зале нашелся амбициозный литератор, мечтающий о лаврах Бальзака, то, глядя на эту парочку, он построил бы в уме глубоко трагичную психологическую картину — завязку сюжета. Итак:

…Француженка-южанка чуть старше 20 лет, грациозного телосложения, артистичная, мечтательная натура, стремилась играть в кино. Но у шоу-бизнеса свои законы. Роли достаются не через талант, а через постель продюсера, и оттуда в лапы его спонсоров.

…Спонсор — малайский нувориш, примерно вдвое старше девушки. Циничный, лишь поверхностно цивилизованный, он поднялся на коррупции и захвате нефтяных полей. Женщины для него такой же товар, как костюмы или автомобили.

…Девушка, арендованная, как товар, вынуждена, переступив через свое достоинство, прийти в его апартаменты, отдаваться ему, выполнять его отвратительные прихоти, и изображать страстное влечение. А теперь, когда он сексуально насытился, она должна развлекать его в ресторане, одевшись лишь в ультракороткую пижаму.

…Сам спонсор одет сейчас в дорогие классические брюки и снежно-белую рубашку с рубиновыми запонками. Ему безразличны человеческие чувства девушки. Она просто говорящий товар, предназначенный, чтобы обслуживать хозяев жизни, таких, как он.

В общем, литератор, конструируя такой сюжет, угадал бы очень немногое из реально существующей ситуации и отношений между Алуэттой Шарден и Тарсо Апагалом. В частности, большинство предков Алуэтты действительно были с юга Франции, но она родилась в Канаде. У Алуэтты действительно была артистичная, мечтательная натура, обладающая талантом, хотя, не к игре в кино, а к авангардистской живописи. У Тарсо Апагала (или Порфирио Сумулонга) действительно имелся коррупционно-ресурсный бизнес, но совсем не такой. И последняя верная догадка: Алуэтта и Тарсо этой ночью пришли в ресторан-пентхаус сразу после занятий сексом в апартаментах Тарсо.

Теперь можно перейти от темы границ проницательности литераторов, к теме границ между культурами. Филиппинский условный бизнесмен поинтересовался:

— Алуэтта, как ты относишься к острым вопросам?

— Лучше сразу задавай вопрос, — предложила она, — если мне не захочется, то я просто проигнорирую. Без обид.

— Отлично, — он улыбнулся, — скажи: какой твой мотив помогать спецслужбе нези?

— Простой мотив, — сказала франко-канадка, — Эта спецслужба защищает таких, как я.

— Таких как ты? — переспросил он, — Это в каком смысле?

— В простом смысле. Алюминиевая Революция проведена для таких, как я. Лантонская Великая Хартия составлена для таких, как я. Меганезия построена для таких, как я.

Алуэтта Шарден замолчала, устроилась удобнее на широком диване так, чтобы видеть собеседника и одновременно виртуальный океанариум с дельфинами — динамическую голограмму над стойкой бара, взяла фужер и выпила несколько капель вина. Ее слегка игривый взгляд провоцировал словесную дуэль, и иной собеседник повелся бы на это, однако Тарсо Апагал затеял разговор ради информации, а не ради дуэли. Поэтому он продолжил разговор в очень мягком стиле.

— Мне кажется, так может сказать любой человек, который любит свою страну.

— Я не сказала ни слова о стране, — возразила она.

— Минуту, Алуэтта. Это ведь ты сказала, что Меганезия построена для таких, как ты.

— Да, я сказала. Тут политико-лингвистическая путаница: одно и то же слово «страна» означает две разные вещи. Территорию с природой и населением, или политическую администрацию территории. Меганезия в первом смысле создана силами природы, а я говорила о Меганезии во втором смысле, как об администрации, созданной людьми.

— Проще выражаясь: о государстве, — закинул удочку филиппинец.

— О негосударстве, — спокойно поправила она, — в Меганезии запрещено государство.

Тарсо Апагал (или полковник Сумулонг) мысленно сделал пометку: «респондент без сомнений и пафоса отмечает негосударственную конструкцию политической власти в Меганезии». Пометка важная, поскольку респондент не включен в административные структуры Меганезии ни по профессии, ни по стилю жизни. Теперь следовало узнать, вникает ли респондент в смысл термина «негосударство», или лишь повторяет услышанное. Поэтому, филиппинец изобразил мимикой некоторое непонимание, и произнес:

— Слова — слова. Можно назвать акулу — нерыбкой, но это не отменит наличия чешуи, плавников, жабр, и челюстей. Можно назвать Меганезию — негосударством, но это не отменит наличия правительства, налогов, судебной власти и вооруженных сил.

— Я уже читала такое на сайте «Globe online» полтора года назад. Но вместо рыбки там приводилась собака из поговорки. Если что-то выглядит как собака, лает как собака, и кусается, как собака, то это — собака. Но, у меня была фора перед обычным канадским читателем: я имела свой инфо-источник в Меганезии. Люди, которым я доверяю.

— Твои друзья, уже эмигрировавшие из Канады в Меганезию? — предположил Апагал.

Франко-канадка утвердительно кивнула.

— Теперь друзья, а тогда мы с этими девчонками были просто единомышленники.

— Единомышленники в живописи? — высказал еще одно предположение филиппинец.

— Почти так. У нас оказался общий ведьмовской источник вдохновения.

— Чертовски интересно! — оживился он.

— Это длинная история, Тарсо, поэтому, сначала я договорю про нерыбку. Я прочла эту статью в «Globe online», и вбросила на сайте в поле мнений два «или» для автора…

(Тут Алуэтта подняла руку, выставив два пальца жестом «Victory»)

…— Первое: лающий кусающийся робот в виде собаки, это собака или нет?

…— Второе: фермерский агро-кооператив с правлением, коммунальными платежами, конфликтной комиссией, и вооруженными сторожами, это государство или нет?

Филиппинский бизнесмен (или разведчик) одобрительно цокнул языком.

— Второй вопрос действительно хорош. Заставляет задуматься. А что ответил автор?

— Ничего, — сказала Алуэтта, — а ты, Тарсо, что ответишь на эти вопросы?

— По-моему, — сказал он, — первый вопрос, это просто риторика. А второй вопрос, как я говорил, заставляет задуматься. Государство не упало с неба. Оно выросло из общин — первобытных кооперативов, потому что прогресс ставил более широкие задачи.