Александр Розов - Апостол Папуа и другие гуманисты III. Эйекатль

— Да, именно! — с энтузиазмом подтвердил гость.

— Тогда идем, мистер Болдвин. Сделаем перерыв в вашей беседе с мистером Ларосо.

— Благодарю, мистер Макаронг… Извините, Хуан, я вернусь, и…

— …Не беспокойтесь, Джаред, я никуда не денусь отсюда, — пошутил Ларосо.

Через несколько минут Джеймс Макаронг и Джаред Болдвин, довольно убедительно улыбаясь друг другу, вошли в кабинет, и (фигурально выражаясь) вышли из ролей.

— Ну, Жерар, — произнес, как бы, академик, — ты еще любишь «Бакарди Пуэрто-Рико»?

— Приятно, что ты помнишь, Джеймс, — отозвался Жерар Рулетка и удобно устроился в одном из кресел фасона «надкушенное яблоко» за овальным столом.

— Помню, — сказал доктор Упир, плеснув по унции напитка в стаканы, — а теперь давай разберемся, что нужно дону Рулетке от каторжного профессора Ларосо?

— Ничего особенного, — ответил этот полумифический персонаж Великой Тропы, — мне захотелось придать дополнительный лоск новому кино-академическому бизнесу.

Доктор Упир отпил капельку из стакана, и поинтересовался:

— А зачем тебе понадобилась экстренное рандеву со мной?

— Именно за этим, — ответил Рулетка, тоже отхлебнув капельку бакарди.

— Жерар, ты что, хочешь меня убедить, будто прилетел из чисто научного интереса?

— Джеймс, не считай меня кем-то, лишенным научного любопытства. Мне интересны несколько научных областей, и в частности: реализуемый орбитальный бублик.

— Проект «Минотавр», что ли?

— А что, есть еще какой-то реализуемый орбитальный бублик?

— Может, есть, но я не слышал, — признался доктор Упир.

Жерар Рулетка неспешно покивал головой.

— Я тоже не слышал. Так о «Минотавре» ты расскажешь, или как?

— Aita pe-a. С чего начнем?

— С того, что я не знаю.

— Интересная идея, — сказал доктор Упир, — но откуда мне знать, что ты не знаешь?

— Попробуй угадать, это увлекательно, — предложил дон Рулетка.

— ОК. Я полагаю, ты не знаешь, что экипаж будет тау-китянский.

— Я не знаю, но догадываюсь. Это элементарно.

— ОК, Жерар. Я полагаю, ты не знаешь приоритетную цель «Минотавра».

— Теперь ты угадал. И какая это цель?

— Альтернативное геостационарное позиционирование, — сообщил доктор Упир.

— Звучит актуально. Это что, какая-то замена геостационарной орбиты?

Доктор Упир снова кивнул.

— Точно, Жерар. Замена схемы спутника на экваториальной орбите высотой 36 тысяч километров, где орбитальное угловое движение синхронно с вращением Земли. Из-за известного инцидента с метеоритным потоком Фаэтониды, назовем это так…

— …Назовем, — подтвердил Рулетка.

— …Вот, — продолжил Упир, — 36-тысячная экваториальная орбита замусорена. Мусор размножается, время жизни спутников на этой орбите уменьшается, а потоки данных, необходимые Глобальному миру, исключают отказ от геостационарных трансляторов. Соответственно, у политиков Глобального мира есть два пути: или построить службу космических мусорщиков в стиле аниме-манги «Space-Plates» Феликса Шредера, или научиться придавать геостационарные свойства спутникам на других орбитах.

— Джеймс, а как задача о другой орбите вяжется с теоретической механикой?

— Элементарно, Жерар. Нужна регулярная отклоняющая сила. Если сбросить со счетов негодные варианты, типа реактивного движка, дающего импульс на каждом витке, мы приходим к солнечному парусу: световому или магнитному. Для проекта «Минотавр» выбран микро-магнетарный парус из удачного проекта «Мимас». На «Минотавре» он реализует дополнительную функцию: защиту от радиации солнечного ветра.

— Значит, вы продали микро-магнетарную технологию?

— Так, а как же! Когда 24 ноября с американским спутником «Palantir-137» произошла случайность, неизбежная в космосе, началась охота за нашим Wunderwaffe. Вероятно, охотились все спецслужбы по обе стороны океана. Какое-то время их сбивало с толка отсутствие секретности вокруг микро-магнетарной технологии, но они разобрались, и Wunderwaffe разгадано. Теперь рациональный ход для нас: продать нескольким гига-инвесторам эту технологию, точнее: продать наши научно-прикладные услуги по ней.

Дон Рулетка на несколько секунд отвлекся, повернулся к окну, и поглядел вдаль, где в нескольких километрах с юго-востока чуть заметно выделялось в океане контрастное цветовое пятно подводного атолла, и силуэт круизного катамарана. Затем, увидев, что хотелось, бывший шеф-разведчик Конвента спросил:

— А гига-инвесторы, это те внешние бизнесмены и бизнес-корпорации, которые готовы вбросить более миллиарда долларов в игру?

— Более миллиарда наших фунтиков, — поправил доктор Упир.

— Логичный ход, — оценил Рулетка, — только «или» лучше заменить на «и».

— Ты о чем, Жерар?

— Я о твоем тезисе: или служба мусорщиков или геостационарность других орбит.

— Так… А зачем менять «или» на «и»?

— Ты, Джеймс, по привычке делишь задачу на альтернативы, и выбираешь лучшую по критерию покрытия заданных функций за минимум цены. Но тут другая игра, которая называется гонкой вооружений. Продаются все альтернативы, какие есть. А когда они закончатся, желательно придумать новые альтернативы, чтобы продать их тоже.

— Уточни, Жерар. По-твоему, кто с кем гонится по вооружениям?

— Джеймс, ты сам говорил: все спецслужбы по обе стороны океана.

Доктор Упир помолчал полминуты, взвешивая аргументы и контраргументы, немало которых накопились в его памяти за последние полста дней.

— Что, Жерар, по-твоему, началась очередная гонка вооружений между США и КНР?

— Джеймс, эта гонка началась в 2010-х, и с тех пор не прекращалась. Она происходит в фоновом режиме, заслоняемая гигантизмом американо-китайского торгового оборота, однако, иногда в этой гонке случается своего рода амок. Знаешь этот феномен?

— Так, — Упир пожал плечами, — только по энциклопедии, и по новелле Цвейга.

— Новелла «Амок», вообще-то, о заклиненном сексе у пуритан, — заметил дон Рулетка.

— Да, я в курсе. В общем, я знаю только, что амок — это психический эпизод внезапной неконтролируемой ярости, побуждающей индивида бежать, разрушать и убивать.

Дон Рулетка беззвучно похлопал в ладоши.

— Четко, Джеймс. Такой эпизод случился у глобального истеблишмента после атомной вспышки в космосе над Южно-Китайским морем. В средние века политический амок выражался в крестовом джихаде. В современную цифровую эпоху такое выражается в оружейной мании. Пока идет амок, каждая сторона будет покупать все Wunderwaffe, о которых возникло подозрение, что их покупает противник. Очевидная маркетинговая стратегия для нашего оружейного бизнеса: индуцировать дезинформацию для каждой стороны о закупках наших военных товаров, проводимых другой стороной. И кстати, Джеймс, по твоим глазам видно: я не первый, кто говорит тебе это.