Ли В.Б. - Этот мир как сон

Очнулся от резкой боли и в первые секунды сквозь помутневшееся сознание не понимал, что со мной и где я. Только потом пришла память о происшедшем бое, принялся лихорадочно оглядываться, пытаясь разобраться в окружающей сейчас обстановке. Многое не увидел, но достаточно, чтобы понять — я в кибитке Лоренса. Знакомый за месяц пути холщовый тент, разводы на нем, те же вещи и коробки с самым ценным товаром. Сам хозяин повозки сидел у изголовья, задумавшись, какие-то мысли вызывали на его лице беспокойство и сомнения. На очередной рытвине кибитку встряхнуло, вернувшаяся боль заставила меня застонать. Лоренс оглянулся, увидел, что я смотрю на него, с облегчением высказался: — Слава Спасителю, ожили! А то лежали кулем — уж подумал, что отдали богу душу.

Захлопотал возле меня — поправил сложенную под головой куртку, дал попить воды из кружки. От нее почувствовал лучше, в голове прояснилось, тихим от слабости голосом спросил купца: — Лоренс, скажите, пожалуйста, чем закончился тот бой и как я оказался здесь?

— Отбились, хвала Спасителю, от злодеев. Пришла еще подмога к этим, что в зеленом, с нею и справились. А вас, Сергей, принесли они еще вчера, всего перевязанного и в беспамятстве. Спросили о вас, кто будете и откуда. Еще сказали, что вы достойно бились с супостатом. После ускакали с теми новыми повозками, богато украшенными. А у нас многих побили — почти всю стражу, часть возниц. Купцы на первых повозках тоже пострадали, из тех, кто не успел схорониться. Товар, правда остался цел, как и лошади, дай боже нам сегодня добраться до Кемера.

Чувствовал себя неплохо — гораздо лучше, чем после прошлых ранений. Тошнота или головокружение не беспокоили, тело слушалось. Даже мог поднимать руку на раненой стороне, хотя с небольшой ноющей болью. Можно признать, легко отделался — по-видимому, ранение оказалось касательным, не затронувшим кость, да и вовремя оказали помощь, обошлось без сильной потери крови и заражения. К тому же мое тело уже привычно справлялось с недугом — с каждым часом, казалось, силы прибавлялись. К вечеру, когда мы въезжали в предместья столицы, сидел, оперевшись о борт, и смотрел вокруг, искал перемены за прошедшие два года. Бросающихся в глаза различий не увидел, только больше грязи и мусора на улицах. А вот в встречающихся людях заметил — на их лицах, в напряженных фигурах чувствовалось беспокойство, даже тревога, да и меньше стало прогуливающихся в этот нежаркий вечер.

Проехал вместе с Лоренсом к его дому — принял приглашение побыть у него до выздоровления. Сам сошел с кибитки — купец только поддерживал меня, прошел через просторный двор в дом. Чуть постоял, пока тот обнимался с домочадцами — женой и двумя дочерьми, почти взрослыми, а потом с их помощью поднялся наверх в гостевую комнату. Сил моих хватило дойти до кровати, сам снял обувь и только потом раскинулся в постели — нагрузка для моего еще слабого тела выдалась немалой. Вскоре одна из дочерей купца принесла мне ужин, немногим позже пришел лекарь — Лоренс позаботился вызвать его. Тот снял повязку, не особо обращая внимания на испытываемую мною боль, осмотрел рану и удовлетворенно высказался:

— Да, ваша милость, вам повезло! Обошлось без нагноения, да и порез уже заживает, почти нет крови. Еще неделю полежите, к тому времени все должно зарасти. Сейчас смажу и перевяжу, через пару дней проверю.

Долго я не стал разлеживаться, уже следующий день провел на ногах. Спустился вниз, держась за перила, вышел во двор. Грелся утренним солнышком на лавке, прогулялся в небольшом садике позади дома. Как особняк, так и приусадебный участок Лоренса уступали по размерам тому, что было у Анри, но не намного. Видно, что дела у купца идут неплохо — приличная усадьба, в доме богатая обстановка, одежда тоже не бедная, а на жене и дочерях дорогие украшения. Самого его не застал — ушел спозаранку по своим торговым делам, жена хлопотала на кухне, дочери, похоже, еще спали. Поднялся в комнату, разобрал вещи в мешке, после взялся за свой меч. Почистил его от следов крови, заточил камнем чуть затупившееся лезвие, в который раз восхищаясь им.

Он выручал меня не в одной схватке, разрубал кольчугу и шлемы противников почти без вмятин и сколов. Вспоминал добрым словом мастеров, изготовившим замечательное оружие, и тот случай, когда он попал в мои руки. В этом мире еще не освоили булатную сталь, но мой меч, как мне казалось, мало в чем уступал оружию из него — перерубал мягкое железо толщиной до сантиметра. Так что я бил врагов даже в защищенные доспехами участки, уверенный в том, что при нужном усилии смогу пробить их. Редко, когда ошибался и мой меч не справился бы с вражескими латами — такое случалось, если они тоже ковались из лучшего железа с неоднократной перековкой. Но такие доспехи ценились очень дорого и встречались редко — мне только дважды и то в последнем бою.

Раздумывал о схватившихся тогда воинах в зеленой и голубой формах, о богатых экипажах, вокруг которых происходил бой. По слухам, которые дошли к нам из столицы, там началось противоборство между сыновьями покойного короля — младший не принял власть коронованного брата. О раздоре между ними Анри рассказывал мне еще два года назад, а сейчас дошло до прямых столкновений. Догадывался, что тот бой, в который я невольно вмешался, происходил именно между их сторонниками, только кто за кого — не знал. И еще предчувствие подсказывало, что участие в их схватке еще скажется на моей судьбе, от того мне было не по себе. Сам я не выбирал чью-либо сторону, теперь обстоятельства решили за меня, осталось выяснить — как именно и что мне нужно предпринять?

Надеялся, что к вечеру, когда вернется Лоуренс, станет ясно, кто были те бойцы. Прежде он сам не знал о том — уехал из столицы на север еще до кончины короля Франциско, тогда ничто не предвещало нынешнюю смуту. Попенял про себя свое невезение — надо же такому случиться, что отпуск мне дали именно сейчас. Хотя мог попросить его полгода назад, когда закончился первый год службы. Но не стал тогда отказываться от предложения ротного взять на себя командование десятком после увольнения прежнего десятника в запас. Правда, особо жаловаться мне грех — дела в подразделении сложились успешно, командир полка отличил мое рвение и пообещал скорое продвижение в офицеры с соответствующими такому воинскому статусу привилегиями и довольствием.

Вести, которыми поделился со мной купец, прояснили не очень много. Воины оказались из личных дружин двух вельмож: в зеленом — графа Кюри, в голубом — маркиза Мориа. Оставался вопрос о том бое — то ли он из-за их междоусобицы, то ли по воле своих сюзеренов: у графа — сам король Освальдо, у маркиза — принц Андрес. У каждого имелись верные полки в столичном гарнизоне, но до масштабных боев между ними конфликтующие стороны не дошли. Случались отдельные стычки, но они происходили за городом и без особого кровопролития. Правда, среди купцов шли слухи, что скоро может круто поменяться — брат пойдет войной на брата. Каждый из них сейчас спешно укреплял свои замки и дворцы, набирал личную гвардию и сторонников среди влиятельных вельмож.