Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

Шаг за шагом. Вот заканчивается река, вот твердая почва под ногами. Хлюпает в сапогах вода.

— Где она? — Так буднично и спокойно звучит голос. Сардат будто со стороны его слышит.

Рука — правая рука — привычным движением лезет в карман куртки за папиросами. Но папирос нет. И куртки тоже нет — на нем чужая одежда, как во сне. Да можно ли думать иначе? Конечно, это сон! Откуда у него, старателя из крохотного поселка, меч на поясе? Откуда эта одежда? Откуда эти безумные воспоминания об отрезанной у барона руке? Может быть, только и надо, что проснуться?

Вампиры попятились, и Сардат ощутил, как закипает внутри гнев.

— Если я задал вопрос, я жду ответа, — процедил он сквозь сжатые зубы, чувствуя, как мешают, впиваются в десны клыки. — Ждать долго не стану. Где она? Сиера? Девушка, которая только что была тут?

Таких глупых лиц он никогда не видел. И вампиры еще чем-то там кичатся? У последнего недоумка в поселке выражение лица было поумнее.

Левая рука дрогнула на эфесе меча. Левой неудобно будет его вытащить, надо бы правой, но правая висит недвижной плетью, будто в растерянности не знает, что делать.

— Сгорела! — крикнул, наконец, один, выхватив меч. — Не видел, что ли?

Удар должен был развалить Сардата пополам, но черная пелена огня окутала, защитила, и меч рассыпался в прах. Вампир ахнул, отпрыгивая. Еле успел разжать ладонь, прежде чем и рукоять сгорела. Второй вампир отступил. В его расширившихся глазах отражается такой ужас, что это даже смешно. Надо же, его, Сардата, боятся вампиры. Так боятся, как не каждого ребенка напугаешь.

Вот рука вампира метнулась за пазуху, достала пробирку. Ну да, о пробирках что-то рассказывали… Сардат успел заметить позолоченную голову дракона, венчающую стеклянный сосуд. Пальцы вампира надавили на нее, и пробирка мигом стала прозрачной.

— Сгорела, — повторил Сардат слово, которое упорно не хотело забираться в голову. Скакало вокруг да около, странное, чудное. — Сгорела…

Пустота внутри такая, что туда можно упасть и лететь, лететь бесконечно, созерцая благословенную тьму. Тьма — это покой и ярость. Ярость, несущая покой. И разве может быть что-то прекрасней?

— Я устал, — вздохнул Сардат. — Как же я устал от всей этой дряни… Не нужно было сюда приходить. Не нужно было брать чужого. — Левая рука нащупала рядом с мечом старенький ножик, еще отцовский.

Острие сверкнуло у самых глаз. И, прежде чем боль, кровь и тьма залили мир вокруг, Сардат воскресил в памяти картинку, которую хотел оставить с собой даже во тьме. Обнаженная фигурка девушки, искаженная струями воды. Очищение. Возвращение. Смирение.

«Я тебя освобождаю», — долетел с Той Стороны голос.

— И я тебя, — шепнул Сардат.

Глардот бежал так быстро, как не летал ни разу в жизни. Если бы мог обратиться — летел бы несколько дней подряд, пока не переломились бы крылья летучих мышей. То, что он увидел на берегу горной реки, не должно было существовать, но оно явилось — то, чему не было названия.

Глардот все еще видел два окровавленных шарика на ладони безумца. Он протягивал их, будто пару ягод, даже улыбался. А когда Леррат, заорав, попытался обрушить на него огонь, только эти глаза и сгорели. Черное пламя вновь вырвалось из самого сердца сумасшедшего, окутало и защитило его, но не пропало. Костер тьмы разгорался все выше, обретая очертания, знакомые из легенд, из древних картин, изображающих начало Алой Реки.

Расправились огненные крылья — черные, будто абсолютное ничто, — и огненная голова на длинной огненной шее выплюнула алое пламя. Глардот повернул голову недостаточно быстро, поэтому и сейчас ему казалось, что Леррат бежит рядом. Ведь он увидел только огонь — и все, не успел заметить исчезающий силуэт друга.

Глардот бежал назад, к отряду. Бежал, выпив пробирку с кровью графа — не чтобы сразиться, а чтобы развить такую скорость. К командиру, который не прощает ослушаний. Бежал рассказать, что нарушил приказ и потерял бойца. Даже сейчас, в панике, Глардот понимал, что наказание ему может быть лишь одно. Но остальные… Они-то заслужили хотя бы узнать, к чему готовиться!

Если бы он несся помедленней, если бы успевал смотреть по сторонам, то, должно быть, заметил бы две фигуры, не больно-то и таящиеся, застывшие на горном склоне среди зубцов и валунов.

— Не иначе — кровь несвежая попалась, — сказала Милашка, проводив вампира взглядом.

Аммит усмехнулся, но лицо его оставалось озабоченным. Ощущение присутствия Вечных давило с двух сторон. Справа — привычное, отряд вампиров. А слева… Слева двигалось что-то намного сильнее. И этот несущийся без памяти боец никак не добавлял причин смеяться.

Всех, кто не мог сражаться, они оставили. С оружием в руках наперерез отряду отправились два с половиной десятка человек и два вампира. Варт шел в числе первых, но главными оказались Аммит и Милашка. Последняя честно сказала, глядя в глаза Варту:

— Ратканон все узнает.

— Ясное дело, — согласился тот.

— Он тебя убьет.

— А ты постарайся, чтобы он меня убил. А не кто другой.

Улыбнувшись, женщина хлопнула его по плечу и отвернулась. Вскоре в арьергард выбился Саспий. Помимо двух копий — одно в руках, другое за спиной — он обзавелся мечом и кинжалом. В оружии теперь недостатка не было, только вот уверенности оно не добавляло.

— А вы нам чего-нибудь скажете? — спросил Саспий, обращаясь через голову Милашки к Аммиту.

Тот удостоил его задумчивым взглядом.

— Ну, перед дракой, — попытался пояснить человек. — Напутствие какое или план…

— Скажу, — решил Аммит. — Передай остальным: я собираюсь победить и вытащить Ратканона живым. Все остальные, скорее всего, погибнут. Собственно, вы можете просто остановиться и ждать. Я тащу вас с собой по одной лишь причине: меня всю дорогу убеждают, будто люди чего-то стоят и заслуживают. Что их бесполезно топить в дерьме — они все равно выйдут все в белом и победят. Они знают, что такое честь и достоинство, и смерть в битве за то, во что они верят, для них — радость. Так что иди — и делай. Я тебе не вожак. Спрашивай с нее.

Аммит кивнул на Милашку. Та, недовольно поморщившись, тут же улыбнулась Саспию:

— Не слушай старика, с него учитель — никакущий. Он только горшки за принцессами выносить умеет. Как начнется — убивай вампиров, всех, каких увидишь, только меня не зацепи. Вот тебе напутствие. Сойдет?

Перевалив через хребет, Аммит раскачался-таки на небольшую речь:

— Если те ребята хоть что-то соображают, — говорил он, обводя спокойным взглядом уставшие, ожесточенные лица людей, — то засаду они заподозрят у моста. Это — самое удобное место. Мы же нападем здесь. Раньше. Тут очень легко устроить обвал. Поэтому часть из вас сейчас спрячется с той стороны. Вон тот камень нужно будет столкнуть сразу, как я столкну вот этот. — Аммит указывал на внушительный кусок скалы, казалось, вросший в землю. — Мы зажмем их с двух сторон и нападем. Нападем мы двое. — Положил руку на плечо Милашки, и та вздрогнула. — Как только мы прыгнем вниз, вы все начинаете стрелять из луков. Первый залп — одновременно. Варт — тебе придется дать сигнал, или как там у вас это устроено.