Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— А стена? — Кастилос надеялся сменить тему, говорить на которую графу явно тяжело, но не преуспел.

— Хуже всего людям не без еды, а без работы, без цели. Пришлось эту работу выдумать. Два года строили стену у себя в головах. Я запретил вампирам помогать. Погоди…

Ливирро воздел руку, на ладони вспыхнул огонь. Кастилос прищурился, вглядываясь в маленькие черные точки, почти не видные на фоне такого же черного неба.

Граф взмахнул рукой, и огненный шар полетел вдаль, стремительно превращаясь в крошечную искорку. Вспышка, и черных точек стало на одну меньше. Они уже почти достигли леса, когда вспыхнуло еще четыре раза.

— Пять штук. — Граф поцокал языком. — Хорошо. Ребята не подкачали, значит, чисты. А теперь о плохом.

Ливирро прыгнул, и Кастилос посторонился, уступая другу место на зубце.

— Когда ты вчера столь благоразумно рассказал о себе стражникам, Ринтер послал мышей в Кармаигс, я ничего не успел сделать. Сегодня он выслал еще пяток, а это значит, он решил что-то добавить. Не угадаешь, что это может быть?

Кастилос понурился:

— Маскарад ни к черту…

— Надеюсь, Ринтер не заметил уничтожения мышей, — кивнул Ливирро. — Ладно, не унывай, ты все сделал правильно. С принцессой Ирабиль здесь все равно пришлось бы хлебнуть больше горя, чем с твоей сестрой Ирией. Скажи лучше, что намерен делать?

Кастилос сел на краю зубца, свесил ноги над темнеющей бездной. Далеко внизу — редкие огоньки Варготоса. Четыре года назад огней было гораздо больше.

— Исполняя волю Эмариса, я шел за этими детишками половину зимы. Видел, как Эрлот уничтожает мир, и не мог ничего сделать, потому что… Потому что для меня многое значила просьба короля. Просьба Аммита. Моя собственная потребность исправить ошибки прошлого, искупить их. Но теперь Река смыла прошлое. Передо мной новая глава, и я хочу написать ее сам, так, как я этого хочу.

Кастилос повернул голову к Ливирро, который присел рядом.

— Я пришел сюда не только чтобы дать девчонке отдых. Я надеялся на тебя. Согласишься ли ты выйти из тени, если я скажу, что впереди — война. Не жалкая попытка отстоять кусочек прежней жизни, а Великая Война, итог которой перевернет все?

— И что за силы столкнутся? — Ливирро смотрел равнодушно. — Нет, про Эрлота можешь не рассказывать. Я знаю, что он за три года сделал из оравы бесполезных баронетов настоящую армию. Знаю, что лучшие бойцы разлетелись по графствам и обучили баронетов там. Знаю, что все перворожденные графы, каждый из которых может уничтожить легион, встанут за короля. Единственное, чего я не вижу, дорогой друг, так это силы, которая может ударить в ответ. Или ты надеешься решить все поединком с Эрлотом?

— Я мечтаю о поединке с Эрлотом. Его кровь и отрубленная голова снятся каждую ночь. Но ты прав, армия нужна. Поэтому я к тебе и обращаюсь.

Ливирро извлек из кармана пробирку и осушил ее. Повертел пустую склянку между пальцами, бросил вниз. Разбилась, не долетев до земли — порыв ветра брякнул ее о башню.

— Двадцать четыре графа, Эрлот и прекрасно обученная армия баронетов, — сказал Ливирро. — Добавим еще берсерков, от которых никто не знает, чего ожидать в случае войны. И ты обращаешься ко мне. Я польщен. По-твоему, у меня в подвале завалялась сотня перворожденных вампиров, недовольных режимом Эрлота? Дорогой друг, ты, боюсь, не понимаешь. Вся моя «армия», даже возглавь ее мы с тобой, не справится и с одним Эрлотом.

— Я дважды дошел до Реки, — напомнил Кастилос.

— А он родился из нее. И уже был стар, когда император Киверри изнасиловал невинную девчонку на глазах у родителей. Да, Кастилос, я сейчас говорю о своей матери. Говорю о себе, о наивном дурачке, что надеялся отомстить императору так же, как ты сейчас. Но я пал. Так же, как пали Эмарис, Атсама, Каммат, Варрэл, Аммит — сильнейшие из сильнейших. И только Эрлот, схватившись с Киверри, смог выстоять и повергнуть его в прах.

— Если все настолько плохо, то ради чего же ты играешь с ним в жмурки? Надеешься, он забудет и простит?

— Нет, — покачал головой Ливирро. — Видишь ли, я хочу бежать. Трусливо и подло бросить западный мир на растерзание господину Эрлоту и бежать на солнечный Восток, со всеми своими людьми. У нас есть знания и силы, думаю, мы сможем поладить с тамошними владыками. А со временем — как знать? — быть может, сумеем создать армию, способную противостоять Эрлоту. Впереди вечность.

Когда Кастилос опустил голову, графу показалось, будто он плачет. Но ветер подхватил и завертел вокруг башни заливистый смех.

— Прекрасно, Ливирро, великолепный план! — Кастилос несколько раз хлопнул в ладоши. — Мне правда очень нравится. Только вот… Видишь ли, если я все правильно понимаю, Восток сейчас идет сюда.

— Иногда судьба просто раздает нам плохие карты, — заметил Роткир, когда принцесса бросила на стол внушительных размеров веер. — Ничего не попишешь. Семь-ноль.

— Дурацкая игра! — Надулась принцесса. — Больше играть не буду. Никогда.

— Да ладно! — Роткир собрал карты и ловко перетасовал. — Ты так злишься, будто на щелбаны играли. Ну не хочешь гулять — не надо, ладно, забыли. Долг, конечно, платежом красен, но девчонкам простительно.

Спрятав лицо в ладонях, И боролась с желанием крикнуть: «Не хочу! Не надо!» Зачем только согласилась? Сама ведь настояла, чтобы сразу желание загадать, сама и согласилась на «часик погулять». Как будто кто другой вместо нее брякнул «да», а как опомнилась — поздно, первый раз уж продула.

— Я не обижусь, вот честное слово! — Голос Роткира стал еще мягче. — Слушай, моя задача — за тобой присматривать, пока твой брательник дела решает. Я могу вообще молча в углу сидеть и присматривать, хочешь — угол выбери, только про бутылку больше ужасов не рассказывай.

Не поднимая головы, И прикусила губу. Отчего же так стыдно? Никогда так стыдно не было, как сейчас. Будто к ней как ко взрослой отнеслись, а она себя как малышка несмышленая ведет. Ну что такое, в самом деле, этот «часик»?

Принцесса показала Роткиру ставшее пунцовым лицо. Роткир, правда, смотрел куда-то в сторону и хмурился, будто вот-вот разревется и убежит. От этой мысли сердце принцессы дрогнуло.

— Ну и где мы будем гулять? — Она попыталась улыбнуться.

Ответа Роткира она сперва не расслышала. Вернее, не захотела в него поверить. А когда вновь раскрыла рот, он повторил громче:

— Заткнись.

Ветер обиды налетел и стих, уступив место испугу, когда стол вместе с картами и бутылкой отлетел к окну. Роткир вскочил на ноги, двигаясь быстро, быстрее, чем положено человеку. Стремительный бросок, и его пальцы сжимают запястье принцессы. Рывок — спиной она ударилась в стену, каким-то чудом перелетев через спинку кресла.